Такая разная любовь

Примми рассмеялась и велела Люси не болтать глупостей. Мэтт забрал у Примми зеленые ветки и принялся украшать ими комнату. Он тоже слышал разговор Примми с дочерью, по-видимому, его скорее разочаровало, что тайна вышла наружу, чем смутили слова Люси.

Немного позднее, вечером, Кики с Бреттом отправились в Пензанс вручать подарки сестре Бретта, Джералдин, Примми, Мэтт, Артемис и Хьюго поехали в Каллело на рождественский концерт, а Орландо, Шолто и Джош совершили поход по местным пабам.

В рождественское утро, пока самые молодые обитатели дома еще спали, кое-кто уже получил подарки.

— «Харлей»? Красный «харлей»? — потрясенно воскликнула Кики, когда Бретт с ревом подъехал к Рутвену на рождественском подарке. — Но как тебе это удалось? Это же совершенно невозможно! Он, должно быть, стоит не одну тысячу!

— Вообще-то он подержанный, хотя все равно проделал дыру в нашем бюджете, — сдержанно заметил Бретт. — Но я подумал, что мы будем вместе кататься на нем и получим море удовольствия.

— Море удовольствия? — Кики порывисто обняла Бретта, не помня себя от восторга. — Что ты, гораздо больше! В последний раз я каталась на «харлее» в пятнадцать лет, и это лучшее воспоминание моей жизни!

— Кольцо? Ох, Хьюго. Оно великолепно. Просто чудо.

На черной бархатной подушечке сверкал старинный сапфир квадратной формы, окруженный бриллиантами. Понимая, что вот-вот заплачет, Артемис восхищенно вздохнула и порадовалась, что в празднично убранной гостиной с наряженной елкой нет никого, кроме них двоих. Она достала кольцо из коробочки и надела на безымянный палец правой руки.

Хьюго мягко взял Артемис за руку, снял с пальца кольцо и надел его на безымянный палец ее левой руки. Артемис в смятении затаила дыхание, и тогда Хьюго торжественно опустился на одно колено и взволнованно заговорил:

— Я собирался подождать, пока ты будешь свободна, дорогая, но просто не в силах больше терпеть. Мне важно знать, что ты ответишь. Ты выйдешь за меня, Артемис? Согласишься ли ты осветить мою жизнь и сделать меня счастливым? Станешь ли ты моей женой?

— О да! — Артемис даже не пыталась сдержать слезы радости. Она снова любима! И на этот раз любят ее саму, а не какой-то придуманный образ. — О да, Хьюго! — воскликнула она, принимая из его рук белоснежный носовой платок из ирландского полотна. — Я хочу выйти за тебя замуж!

Еще до того, как Примми увидела свой удивительный рождественский подарок, утро принесло ей немало радостей. На дворе было еще темно, когда она отправилась в теплый, освещенный электричеством коровник к Мейбеллин, а потом подоила Злючку Элис в новом просторном сарае, оснащенном всеми современными удобствами. Примми не переставала поражаться тому, как сильно изменилась ее жизнь с прошлого Рождества, когда она была горожанкой, жила в Лондоне и едва ли могла бы отличить корову от быка.

Она вышла из уютного обиталища Элис, как раз когда Бретт с ревом подкатил к дому на своем «харлее». После упоительной утренней поездки на мотоцикле вместе с Кики Примми уединилась на кухне, красиво украшенной плющом и остролистом. Слушая рождественское песнопение, она начинила индейку каштанами, которые накануне успела приготовить Артемис. Потом Примми натерла птицу маслом, обложила грудку тонкими ломтиками бекона, завернула индейку в фольгу и поставила в печь.

Когда появился Хьюго с маленьким подарком, завернутым в золотистую бумагу, Примми чистила картошку. Но довольно быстро она бросила свое занятие. В кухню ворвалась Артемис и сообщила, что они с Хьюго помолвлены. Все приготовления к рождественскому обеду тут же оказались забыты.

Артемис разбудила Орландо и Шолто и объявила им свою новость. А Примми с тем же радостным известием разбудила Джералдин.

Сонные сыновья Артемис мужественно спустились вниз, чтобы выпить шампанского за здоровье матери и ее жениха. Тогда же прибыл Мэтт и появился бледный Джош, у которого с похмелья раскалывалась голова.

Но вот все поздравления закончились и заговорил Мэтт:

— А теперь настало время вручить тебе мой подарок, Примми.

— Сейчас? У всех на глазах? — смутилась Примми. — А не может это подождать, пока я приготовлю хлебный соус?

— Ну уж нет! Но прежде чем внести подарок в гостиную, я завяжу тебе глаза.

Примми весело захихикала, понимая, что всем вокруг, кроме нее самой, уже известен секрет подарка, и безропотно позволила завязать себе глаза бирюзовым шелковым шарфом Джералдин.

— Порядок, — властно объявил Мэтт. — А теперь садись на диван и жди.

Примми послушно опустилась на софу. Похоже, в гостиную сейчас внесут что-то тяжелое, подумала она. Уж больно много суматохи поднялось вокруг подарка. Джералдин села рядом и взяла ее за руку, а Артемис села по другую сторону и тоже сжала ладонь Примми.

— Отлично, — провозгласил Мэтт. — Этот подарок, Примми, не от меня одного. Я никогда не узнал бы, как тебе нравится эта вещь, если бы Артемис мне не сказала. И я не смог бы купить ее, если бы Хьюго не сбавил для меня цену. Но я дарю тебе это от всего сердца, дорогая, с любовью и благодарностью за то, что ты по-настоящему изменила мою жизнь. Изменила намного больше, чем я мог себе представить.

Стоя у нее за спиной и ласково поглаживая ее по плечу, Мэтт снял повязку, и Примми увидела перед собой восхитительное, наполненное живой игрой красок полотно «Летние воспоминания».

Ее захлестнула волна благодарности и восторга. Она всплеснула руками, не в силах поверить своим глазам. На мгновение показалось, что сейчас она последует примеру Артемис и расплачется.

Примми порывисто схватила Мэтта за руку.

— Спасибо тебе, Мэтт. Огромное спасибо. Это самый прекрасный, самый удивительный рождественский подарок в моей жизни.

После рождественских праздников жизнь в Рутвене вошла в свою обычную колею, и Примми чувствовала бы себя совершенно счастливой, если бы не постоянная тревога за Джералдин. В конце января та еще раз съездила в Париж и встретилась с мистером Циммерманом, но на этот раз Примми так и не дождалась звонка с радостным известием о том, что донор наконец нашелся.

— Так что же на самом деле происходит с Джералдин? — озабоченно спросила Артемис, когда они с Примми шагали к курятнику по покрытой инеем траве. — У нее всегда изможденный вид, и, сказать по правде, я еще никогда не видела, чтобы у кого-то так часто шла носом кровь. Когда я ее спрашиваю, она отвечает, что это простое малокровие, анемия, но, мне кажется, тут что-то другое, верно?

Примми страстно хотелось бы поделиться с Артемис своей болью, но она не могла нарушить слово, данное Джералдин.

— У Джералдин действительно анемия. Правда, — подтвердила она, закрывая за собой дверцу курятника.

— Тогда доктор должен прописать ей железо. В Каллело есть хороший травник. Завтра я к нему зайду и спрошу, что он посоветует.

На следующее утро Артемис как раз собиралась выйти из квартиры над галереей, когда зазвонил телефон. Она отложила сумочку и сняла трубку, думая, что звонит Хьюго.

— Артемис? — Молодой девичий голос звучал резко и пронзительно, словно женщина на другом конце провода находилась на грани истерики. — Это Серена Кемпбелл-Тинн. Произошел несчастный случай. Руперт вылетел из седла, и лошадь обрушилась прямо на него. Он… — Серена разрыдалась, и какой-то мужчина взял у нее трубку.

— Миссис Гауэр? Руперт сильно пострадал и хочет видеть вас. Он в Бристольском королевском госпитале, в реанимации.

Артемис покачнулась. Казалось, она вот-вот упадет в обморок.

— Мальчики… Орландо и Шолто… они знают? Они с отцом?

— Орландо уехал в Америку кататься на лыжах. Мы сумели с ним связаться, и он уже на пути в Англию. А ваш младший сын сейчас в госпитале.

Потрясенная Артемис попыталась осмыслить услышанное.

— Жизнь Руперта в опасности?

— Он в критическом состоянии, — повторил мужчина, — и хочет видеть вас.