Страница 14 из 20
Потом курсанты исчезали в неизвестном направлении. Куда их засылали, он не знал и мог только догадываться в общих чертах, поскольку Дитль всегда указывал, на какую тематику с данной группой ему следует делать упор: военную, производственную, колхозную и т. п.
В школе было еще около двадцати офицеров, все они как и Дихгофф, жили тут же, в огороженной колючей проволокой вилле километрах в двух от Копенгагена. Никто ни с кем не дружил. Внеслужебные отношения ограничивались только ежевечерними совместными попойками и — раз в неделю — поездками в город. В Копенгагене разрешалось появляться только в общеармейской форме, хотя все офицеры были эсэсовцами.
За несколько месяцев новой службы Дихгоффа только одно необычное событие нарушило ее однообразие. Его вызвали к начальнику школы. В кабинете оберштурмбаннфюрера, кроме самого Дитля, находился еще один человек с типичной восточной внешностью, в гражданской одежде. Начальник представил ему Дихгоффа, но имени гостя не назвал.
После обмена несколькими ничего не значащими фразами незнакомец неожиданно перешел на персидский язык. Их беседа длилась больше часа, и Дихгофф, уже успевший сделать несколько выпусков, понял, что и его самым настоящим образом экзаменуют. Но для чего?
Дитль поблагодарил Дихгоффа и отпустил без каких-либо объяснений. Но долго ждать не пришлось. Через неделю оберштурмбаннфюрер снова пригласил Дихгоффа и с явным сожалением объявил ему:
— Оберштурмфюрер, пришел приказ из Берлина. В составе группы специального назначения вы отправляетесь для выполнения особого задания в Иран. Все необходимые, инструкции и документы получите на аэродроме в Софии. Сегодняшний вечер на сборы. Отправление утром. Поступаете в распоряжение штурмбаннфюрера СС Юлиуса Шульце. Вместе с вами едет оберштурмфюрер СС Вилли Мерц.
Об этом Дихгофф догадался сам. Его коллега Вилли Мерц тоже присутствовал в кабинете.
10
В большом сером здании в центре Москвы подтянутый капитан положил на стол одного из руководителей советской разведки, генерала Комарова, объемистую папку в кожаном футляре и несколько книг разной толщины, но в одинаковых переплетах.
— Вот то, что вы просили, Иннокентий Васильевич.
— Благодарю вас, Сергей Семенович. И закажите еще, пожалуйста, в Ленинской библиотеке книги по этому списку. Можете не спешить. Того, что вы принесли, мне, пожалуй, хватит до завтра.
— Будет исполнено, товарищ генерал.
Четко повернувшись на каблуках, капитан вышел из кабинета.
Уже немолодой человек с очень усталым лицом вынул из кармана кителя очки, тщательно протер стекла кусочком замши…
Сегодня утром его вызывали в Кремль, в Государственный Комитет Обороны. Член ГКО — наконец-то! — официально поставил его в известность, что вопрос о месте проведения встречи глав трех союзных держав решен почти окончательно: Тегеран.
Конференция будет непродолжительной и сугубо деловой, но предполагается по крайней мере один большой прием, на котором будут присутствовать и посторонние гости — по случаю дня рождения Черчилля.
Комаров невольно вздохнул. Это не укрылось от члена ГКО.
— Вам что-то не нравится, генерал?
— Говоря откровенно, мне не нравится Тегеран. С моей точки зрения, конечно, которая не должна мешать государственным соображениям.
— Почему?
— Еще совсем недавно в Иране была многочисленная немецкая колония. За два года пребывания там союзных войск мы на севере и англичане на юге порядком очистили страну от гитлеровской агентуры, но кое-кто, без сомнения, остался. К тому же немцы наверняка забросят в Иран подкрепление.
Член ГКО насторожился.
— Вы полагаете, что они разнюхали о подготовке конференции?
— Почти уверен в этом.
Член ГКО пододвинул Комарову коробку с папиросами. Оба закурили. Неожиданная и откровенная реплика старого чекиста, видимо, озадачила его собеседника.
— Откуда может утекать информация? Из нашего аппарата?
Спрашивает спокойно, но в глазах тревога. Комаров твердо отвечает:
— Исключено… Но из некоторых перехватов известно, я об этом вам докладывал, что немцы весь сорок третий год ищут конференцию. Они не сомневаются, что она произойдет именно в нынешнем году, не знают только где и когда. Главным образом рыщут по этому поводу в Северной Африке, на Ближнем и Среднем Востоке.
— Факты! — настаивает член ГКО.
— Хотя бы покушение на Черчилля после его встречи с Рузвельтом. Премьер мог находиться в этом самолете, во всяком случае его двойник действительно находился на борту. Значит, кто-то видел его, но ошибочно, из-за большого сходства принял за сэра Уинстона. В данном случае, ошибка объяснима, но информация ведь попала в Германию своевременно.
— Еще что?
— Подполковник Вязников сообщает из Египта, что во всех офицерских барах от Касабланки до Каира можно получить сведения о планах союзников, что он в подтверждение своих подозрений и делал неоднократно, всегда, к сожалению, с успехом. О встрече Большой Тройки в Каире болтают даже танцовщицы кабаре. А Каир, в сущности, очень близко к истине…
— Продолжайте, генерал.
— И последнее… Самое неприятное. Это бюро Службы стратегических услуг США в Берне. Из Швейцарии сообщают, что и сам Аллен Даллес и его сотрудники поддерживают постоянные контакты с фашистской разведкой. Вице-консул генерального консульства Германии в Цюрихе Ганс Гизевиус несколько раз за последнее время секретно встречался с фон Гевернитцем, правой рукой Даллеса, его главным консультантом по германским вопросам. А Гизевиус доверенное лицо Канариса. Кальтенбруннер не так давно в Австрии говорил с графом Потоцким. О чем они беседовали, мы можем судить по тому, что вскоре после этого Потоцкий свел гестаповца Хеттля с американскими разведчиками в той же Швейцарии…
— Ваше мнение об этих встречах?
— В основе — мышиная возня за нашей спиной о возможности сепаратного мира, об этом мы ставили в известность руководителей. Но наверняка имеет место и взаимный обмен информацией…
Член ГКО пометил что-то в своем блокноте и зло бросил:
— М-да… Странная дружба!
— Более чем странная, — с горечью откликнулся генерал, — и может сослужить плохую службу президенту США. Ведь для Даллеса и его людей в Белом доме секретов не существует…
Два немолодых человека замолчали, окутавшись клубами табачного дыма. За долгие годы жизни оба успели познать полной мерой высокую ответственность за судьбы своей страны, за судьбы тысяч людей. Оба прекрасно понимали, что от решений, которые им предстоит сейчас принять, зависит многое.
— Какие меры вы уже наметили, Иннокентий Васильевич? — первым прервал молчание член ГКО.
— В Иране усиленное наблюдение за всеми подозрительными лицами, особенно приезжими. Завтра же отправлю в Тегеран с этой целью группу наших специалистов для разработки соответствующих мероприятий на месте. О каждом шаге гитлеровцев, связанном с Ираном и прилегающими странами, сообщать срочной связью. Немцы, конечно, будут страховаться; несколькими агентами, пускай даже высококвалифицированными, не ограничатся. Тактика их нам известна — террористических групп следует ждать несколько, причем не связанных между собой. Нашим людям, работающим среди гитлеровцев, дано указание обратить особое внимание на отправку в эти дни фашистских групп за пределы Германии.
— Что ж, меры разумные. Одобряю.
Член ГКО поднялся из-за стола.
— И прошу держать в курсе всех дел Государственный Комитет Обороны.
Разговор был окончен.
…И вот теперь, закрывшись в своем кабинете, наказав помощнику тревожить только по абсолютно неотложным делам, генерал Комаров решил еще раз освежить в памяти все связанное с Ираном.
Он раскрывает пухлое досье, не спеша, сосредоточенно вглядываясь в деловые строчки дальнозоркими глазами, перелистывает страницы служебных записок, протоколов, сообщений разведчиков. В них, этих немногословных строчках, трудная, запутанная история соседней страны за последние годы.