Страница 88 из 90
Раздался стук в дверь и вошел генерал Верясов.
— Разрешите, товарищ генерал-полковник? — Спросил он, промакивая платком вспотевшую шею. — Вот, беда-то какая…
Поздоровавшись за руку с Катушкиным и Дольским, Верясов посмотрел на бутылку коньяка и, качнув головой в сторону двери, сказал:
— Мне дежурный уже доложил…
Катушкин молча кивнул, потом сказал:
— Несем потери, Владимир Борисович. Безвозвратные… Давай, замполит, бери в шкафу бокал… Помянем погибших ребят!
Дольский налил коньяка в бокал Верясова. Замполит, несмотря на прохладу кабинета, обливался потом. Выпили.
— Владимир Борисович, — сказал Катушкин. — Тебе предстоит сообщить об этом семьям летчиков…
Верясов удивленно посмотрел на главного военного советника.
— Да знаю, знаю я, что их семьи в Союзе, — ответил на его немой вопрос Катушкин. — Подготовь душевные письма с обтекаемым содержанием, не раскрывающим истинную причину гибели парней… Короче, авиакатастрофа, мы же официально не воюем. В «десятке» знают, что и как сообщать в подобных случаях.
Он помолчал и добавил:
— Ну, а насчет высоких инстанций в Москве решим после получения полной информации о случившемся. Кстати, Григорий Устинович, — повернулся он к Дольскому, — где командир авиабригады полковник Крылов? Хотелось бы его заслушать.
— Крылов в Бир-Арейде, там выносной НП бригады, — ответил Дольский. — Как раз и занимается сбором информации для анализа воздушного боя… Капитанов Иванченко и Орлова ищут египетские вертолетчики…
Трель телефонного звонка прервала Дольского. Генерал Катушкин взял трубку. На проводе был командир Особой дивизии ПВО генерал-майор Саблин. Выслушав короткий доклад комдива, главный военный советник задал ему несколько вопросов, громко выругался и резко положил трубку на рычаг телефонного аппарата.
— Он, видите ли, в курсе! — сказал Катушкин, глядя на генералов. Его лицо посуровело, от волнения задвигались желваки. — Находится на позициях, и прибыть сегодня не может. А мы что — в игрушки играем и водку пьянствуем? Григорий Устинович, дай-ка мне сигарету!
Главный военный советник закурил, невольно перевел взгляд на пустую бутылку из-под армянского коньяка, посмотрел на генералов и добавил:
— Это не считается, святой обычай… Ладно, Григорий Устинович, ты доложи мне незамедлительно, когда разберешься, чтобы я был в курсе. Шум-то пойдет серьезный… Надо будет министру обороны докладывать, да и сам Леонид Ильич, — он повернул голову на портрет Брежнева, — уверен, поинтересуется, событие-то из ряда вон…
Покидая аппарат ГВС, генерал-майор Дольский, боевой летчик времен минувшей войны, поймал себя на мысли о том, что генерал-полковник Катушкин, грубиян и матершинник, проявив сегодня чисто человеческие качества, все же остается человеком номенклатуры, несмотря на боевое прошлое. Впрочем, больше — штабное, подумал он, несмотря на все регалии… Нет, сказал он себе, генерал Катушкин, скорее всего, не сможет преодолеть в негласной войне с Израилем грань, отделяющую военного, способного принимать собственные решения, от высокопоставленного чиновника, зависимого от Кремля. А с другой стороны, кто из нас, генералов, вообще способен здесь на собственные решения? Никто! И я — в том числе. Разве что в отдельных ситуациях, как сейчас — отправить погибших летчиков на родину. И ходатайствовать об их награждении. Посмертно. И это все. Печально, черт побери!
— В штаб, — сказал Дольский водителю. — Стоп, я поведу, давай, меняй место!
— Но, товарищ генерал, вы же выпимши…
— Молчать! Я — летчик! Сиди смирно — сейчас будем взлетать…
Генерал Дольский взялся за руль, газанул и помчался по улице, распугивая египетских водителей. Сержанту в какой-то момент показалось, что автомобиль действительно вот-вот взлетит…
Только на следующий день поздним вечером стали известны некоторые подробности воздушного боя над Аравийской пустыней юго-западнее Суэца. Все началось пополудни, когда звено «Фантомов» атаковало радиотехническую роту египтян в Сохне. По команде с КП в воздух поднялось дежурное звено советских МиГ-21 с аэродрома Бени-Суэйф и второе — с аэродрома Ком-Аушим. Однако «Фантомы», отбомбившись по позиции радаров, быстро ушли за Суэцкий залив в сторону Синая. МиГи остались в зоне боевого дежурства. Через некоторое время наземные РЛС обнаружили групповую воздушную цель, которая пересекла Суэцкий канал и, маневрируя в зонах активности ПВО, углубилась в воздушное пространство Египта в направлении Каира. С земли воздушную цель определили как звено, и на встречных курсах стали наводить на нее МиГи.
Таким же манером в зоне появилась еще одна отметка — плотно сомкнутый строй израильских самолетов на экранах египетских радаров наблюдался как одна воздушная цель.
Когда до израильских самолетов оставалось 50–60 км, обе цели разомкнули строй и превратились в 8 «Миражей». Еще одно звено самолетов «Мираж», поднявшись в воздух с аэродрома Рамат-Давид, подкралось в район боевых действий на малой высоте, вне видимости египетских радаров.
Это была ловушка, но советские истребители вступили в неравный бой. Командир звена капитан Иванченко первым атаковал своим звеном израильские «Миражи», следом за ним вступило в сражение звено капитана Кремнева. В это время в зоне неожиданно появились звено «Фантомов», снизу на большой скорости атаковавших МиГи. В воздухе закрутилась дикая карусель, иврит перемежался русским матом, что-либо понять было почти невозможно…
Иванченко поймал в прицел «Мираж» и, сделав пуск ракеты, не успел увернуться от ракет двух «Фантомов». Крик ведомого о пуске ракет запоздал — самолет взорвался от прямого попадания… Капитана Орлова из 3-й эскадрильи Ком-Аушима сбил «Мираж» очередью из 30-миллиметровой автоматической пушки. МиГи, пилотируемые капитанами Сериковым и Яровым, в ходе воздушного боя были поражены ракетами, но летчики успели катапультироваться. Яровой неудачно приземлился, столкнувшись из-за сильного ветра со скалой, и погиб, а Сериков попал в плен к египтянам…
— Товарищ генерал, я уже выхватил ПМ, хотел отстреливаться, — взволнованно рассказывал он генералу Дольскому. — Бегут люди с автоматами, чего-то орут, и хрен знает, кто они такие…
— Так, Жора, успокойся! Давай вот выпей водички! — Сказал Дольский, протягивая летчику стакан с холодной водой. — Давай, давай! — Повторил он, ободряюще, разглядывая рваный комбинезон и ссадины на лице капитана Серикова.
Сериков одним глотком осушил стакан с водой.
— Документов-то никаких нет, товарищ генерал. Говорю им, что я — хабир русий, а чем доказать? Ну, побили немного…
— Ничего, капитан, до свадьбы заживет!
— Какая свадьба, товарищ генерал? У меня жена в Союзе…
— Вот и хорошо, — грустно улыбнулся Дольский и распечатал пачку «Мальборо». — Давай-ка еще раз подробнее о воздушном бое…
Капитан Георгий Сериков не знал, что почти в такой же ситуации незадолго до него оказался израильский летчик Шауль Кац. Его точно так же после приземления избили египетские солдаты. У обоих не было никаких документов, удостоверяющих личность. Генерал-майор авиации Дольский вспомнил рассказ израильтянина и подумал об этом совпадении, но ничего не сказал.
После опроса всех летчиков, участвовавших в воздушном бою, докладов штурманов и анализа пленок РЛС КП Бени-Суэйфа, Ком-Аушима и НП Бир-Арейда, командованию советской группировки стало ясно, что два звена самолетов МиГ-21 106-й истребительной авиабригады вступили в противодействие с самолетами Хель Авира, имевшими почти троекратное количественное превосходство. По неподтвержденным данным, командир звена капитан Николай Иванченко до своей гибели пуском ракеты сбил (или серьезно повредил) самолет типа «Мираж», место падения которого осталось неизвестным.
Главный военный советник генерал-полковник Катушкин получил приказ из Москвы о временном запрете полетов советской авиационной группы над территорией Египта.