Страница 11 из 74
Но когда СССР перестал существовать, ситуация в регионе утратила всякую устойчивость. Речь идет в первую очередь о мусульманском регионе — одном из трех крупнейших в мире. Первый из них находится в Северной Африке, второй — в Юго-Восточной Азии, и, наконец, обширный, многонациональный, сотканный из противоречий регион тянется от Югославии до Афганистана и на юг, в глубь Аравийского полуострова (см. карту на этой стр.). Безусловно, его нельзя считать единым с самых разных точек зрения, но мы поступаем так, потому что он представлял собой группу государств, окружавших Советский Союз с юга.
Важно помнить о том, что демаркационная линия холодной войны проходила непосредственно через этот мусульманский регион. Азербайджан, Узбекистан, Туркменистан, Кыргызстан и Казахстан в основном были мусульманскими республиками, входившими в состав Советского Союза. В Российской Федерации также есть места, где главным образом исповедуют ислам (например Чечня).
На протяжении всей истории этот район отличался крайней нестабильностью. С разных сторон его пересекают великие торговые и военные пути, которые завоеватели использовали еще со времен Александра Македонского и вплоть до эпохи завоеваний Британской империи. В геополитическом отношении он всегда представлял собой «горячую точку», но окончание холодной войны фактически подожгло фитиль, вставленный в пороховую бочку. После развала СССР шесть входивших в него мусульманских республик внезапно обрели независимость. Арабские государства на юге лишились либо своих покровителей (Ирак и Сирия), либо своих врагов (Саудовская Аравия и другие государства Персидского залива). У Индии больше не было покровителя, и Пакистан неожиданно освободился от индийской угрозы — по крайней мере на время. Все система международных отношений взлетела на воздух. Последние оплоты стабильности и постоянства пали.
Россия ушла из Центральной Азии и с Кавказа в 1992 г. Словно после отлива, на свет показались народы, не знавшие свободы уже около века или больше, у которых не было традиций самоуправления и, в некоторых случаях, жизнеспособной экономики. Одновременно с этим интерес Америки к этому региону снизился. После 1991 г., когда была проведена операция «Буря в пустыне», стало казаться, что уделять внимание таким местам, как Афганистан, более нецелесообразно. Холодная война осталась позади. Никакой стратегической угрозы американским интересам больше не существовало, и этот регион мог теперь сам определять свою дальнейшую судьбу.
В данной книге подробный рассказ о том, как весь этот регион, и Афганистан в частности, утратил стабильность, не более важен, чем поэтапное описание событий, происходивших в Югославии. Если резюмировать, получится приблизительно следующее: с конца 1970-х гг. и до падения Советского Союза США помогали создавать в Афганистане силы, которые могли бы сопротивляться СССР, а после распада Советского Союза эти силы обратились против самих США. Команды, обученные проведению секретных операций и хорошо знакомые с «кухней» американской разведки, провели против США операцию, которая состояла из множества этапов и закончилась 11 сентября 2001 г. В ответ США вторглись сначала в Афганистан, а затем в Ирак, что очень быстро привело к распаду региона.
Так же как поступал Советский Союз после Второй мировой войны, США использовали исламских террористов в собственных целях, а затем были вынуждены усмирять монстра, которого сотворили собственными руками. Но это была еще не самая большая проблема. Более серьезную опасность представляло то, что развал СССР привел к разрушению системы отношений, которая кое-как поддерживала в регионе некоторый порядок. Без Аль-Каиды или с нею мусульманские государства внутри бывшего Советского Союза и к югу от него должны были стать нестабильными, и, как и в случае с Югославией, в эти процессы тем или иным образом неизбежно была бы вовлечена единственная сверхдержава — США. Это вызвало настоящую бурю. Все пространство от границы Австрии до Гиндукуша содрогалось, в то время как США пытались взять его под свой контроль, делая это, мягко говоря, не всегда успешно.
Существует и еще один аспект данной проблемы, на который стоит обратить внимание, особенно в свете демографических тенденций, которые мы обсудим в следующей главе. В это время весь мусульманский мир захлестнула волна народных волнений. Неприятие мусульманскими традиционалистами любых обусловленных демографическими изменениями отклонений от традиций (особенно касающихся статуса женщин) было одной из движущих сил, создававших нестабильность в регионе. Борьба между традиционалистами и сторонниками светской модели общества перевернула с ног на голову отношения между жителями этого региона, а США считали виновными во все чаще звучавших призывах к отделению религии от государства. Возможно, кто-то посчитает такое понимание ситуации слишком поверхностным, но, как мы увидим дальше, оно имеет более глубокое и широкое значение, чем кажется на первый взгляд. Изменения в составе семьи, сопротивление таким изменениям и 11 сентября были тесно переплетены.
В самом широком геополитическом смысле события 11 сентября завершили период междувластия, возникшего между окончанием «холодной войны» и началом следующей эры — эры войны между США и мусульманами-фанатиками. Последние не могли победить, если под победой понимать воссоздание Халифата — исламской империи. Деление в исламском мире было слишком жестким, чтобы его преодолеть, а США были слишком сильны, чтобы потерпеть полное поражение. Воцарившийся хаос никогда не привел бы к победе приверженцев джихада.
Фактически эта эра представляет собой не столько цепочку последовательных событий, сколько региональный «спазм», результат исчезновения поля напряжения. Существование в исламском мире деления по этническим и религиозным принципам означает, что, даже если США будут вынуждены уйти из данного региона, там все равно не появится стабильной политической базы. Исламский мир разделен и нестабилен уже более тысячи лет и едва ли станет более сплоченным в обозримом будущем. Одновременно с этим даже поражение Америки в этом регионе не подорвет ее мирового могущества. Как и вьетнамская война, это станет лишь переходным этапом.
В настоящий момент конфликт между США и приверженцами джихада кажется настолько глубоким и значительным, что даже не верится, что он может просто прекратиться. Ученые мужи предсказывают, что ближайший век пройдет под знаком этого противостояния, но с точки зрения изложенного в общих чертах анализа событий в ближайшие 20 лет вероятность того, что в 2020 г. мир будет и дальше, затаив дыхание, следить за войной США и исламистов, крайне мала. В сущности, то, что сейчас происходит в исламском мире, в конечном счете не будет иметь большого значения. Если предположить, что траектория американской мощи будет по-прежнему устремлена вверх, тогда к 2020 г. перед США будут стоять абсолютно другие проблемы.
В числе сил, обеспечивающих продвижение США, мы должны рассмотреть еще одну силу — национальную стратегию, определяющую американскую внешнюю политику. Могло показаться, что ответная реакция Америки на события 11 сентября 2001 г. не имеет никакого смысла, и на первый взгляд так оно и было. Складывалось впечатление, что ответные шаги выполняются хаотично, наугад, но вместе с тем, их следовало ожидать. И если оглянуться назад и критически оценить все действия, предпринятые США в этот период, за кажущейся беспорядочностью сразу станет заметен трезвый расчет.
Национальная стратегия начинается там, где заканчивается разработка политического курса. Давайте на мгновение представим, что Франклин Рузвельт решил не выдвигать свою кандидатуру на третий президентский срок в 1940 г. Повели бы себя по-другому в таком случае Япония и Германия? Согласились бы США с господством Японии в западной части Тихого океана? Смирились бы они с разгромом Великобритании и ее флота Германией? Возможно, какие-то детали бы изменились, но трудно себе представить, что США не вступили бы в войну или что война не закончилась бы победой союзников. Могла измениться тысяча мелких деталей, но общие черты этого конфликта, определенные национальной стратегией, остались бы прежними.