Страница 24 из 38
И мы многому научились на этих уроках. Мы боялись не научиться.
- Ну, мистер Жизнерадостный Гутри, встаньте и объясните разницу между влажными тропическими лесами и джунглями. Вставайте, вставайте! Встаньте и стойте прямо!
Гутри улыбался. Он знал ответ.
- Ладно…
- Я не спрашиваю вас, что ладно и что неладно! - прервал его мистер Ку. - Разве я сказал, что что-то неладно?
Гутри начал снова:
- Джунгли обычно располагаются возле рек…
- Возле рек? Вы хотите сказать - на берегах рек?
- Да.
- Тогда так и говорите: “на берегах рек”, не надо бормотать то, чего не хотите сказать, работайте над точностью вашего вокабуляра и поправьте галстук!
Гутри поправил свой галстук.
- Джунгли могут превратиться во влажный лес…
- Тогда что такое влажный лес? Ну же, может быть, вы думаете, у вас в распоряжении весь день? Побыстрее, у вас на плечах голова или репа?
А еще в марте наш учитель английского языка мистер Боннер отколол номер. Он заявил, что мы слишком перегружены домашними заданиями, пишем слишком много сочинений, поэтому он целый месяц не будет задавать нам на дом письменных работ. (Тетя Сэнди сказала, что он, возможно, просто устал проверять тетради.) Еще мистер Боннер сказал, что у нас не будет домашних заданий также по чтению. В классе мы станем читать “Ромео и Джульетту” (мальчишки застонали), но вне класса наша задача - “думать”.
- И все? - спросила Белен. - Только думать?
- “Только”? - переспросил мистер Боннер. - Думать труднее всего!
- А как вы ставить оценки? - задал вопрос Кейсуки. - Как вы оценить то, что мы думать?
- Очень хороший вопрос. Действительно, очень хороший вопрос. Вот вам и первое задание на дом. Подумайте, как можно оценить то, что и как вы думаете.
У всех был такой вид, словно мистер Боннер велел нам решить математическое уравнение на десяти страницах. Мари наклонилась ко мне и шепнула:
- Как думаешь, он пьяный или вроде того?
Мистер Боннер раздал нам по экземпляру “Ромео и Джульетты” и сказал, что герои этой истории - юноша и девушка, которые любили друг друга, но не могли быть вместе, поскольку их родители враждовали. Белен и Кейсуки посмотрели друг на друга. Гутри прошептал:
- Это о них! Это о Кейсуки и Белен!
Кейсуки открыл свою книгу.
- Это - английский? Я ничего не понимать!
Мистер Боннер сказал:
- Давайте пока не будем переживать по поводу текста!
Он попросил нас представить себе две семьи, вполне благополучные, проживающие в городе Вероне в Италии. (Мне сразу подумалось, далеко ли Верона от Кампобассо.)
- Или еще где-нибудь, - добавил учитель. - Вы можете вообразить эти две семьи, где захотите: в Германии, в Японии, во Франции, в Испании…
После урока Гутри сказал:
- Эй, Кейсуки! Вот здорово! Будем читать о тебе и Белен!
- Замолчи! - оборвала его Белен. - Мистер Боннер сказал, эта пьеса - трагедия! Я не хочу больше слышать о трагедиях!
- Почему мы не можем читать комедию или еще что-то? - согласился Кейсуки. - Почему люди всегда умирают насмерть?
Гутри посмотрел на свои ботинки.
- Потому что это происходит на самом деле. Все время. Каждый день. - Он перекинул сумку с учебниками через плечо, а другой рукой махнул в небо. - Guardate, однако! Солнце! Кто-нибудь уже записался на лыжи в эти выходные? Давайте все поедем! Будет экскурсия в Андерматт. Поехали! Мы покорим горы! Все будет такое самое лучшее!
28. То, что мы думаем
Сначала мне казалось, что мы будем обсуждать наше домашнее задание - “как оценить то, что мы думаем” - ну, может быть, минуты две, не больше. Вместо этого дискуссии затянулись на целых три дня. Все начиналось очень цивилизованно, некоторые предлагали, например, записывать свои мысли, а учитель потом ставил бы за это оценку. Но другие стали протестовать, говоря, что, раз мы записываем, это уже письменная работа. И кроме того, непонятно все же, как учителю оценить то, что мы думаем? Как разобраться, хорошо мы думаем или плохо?
На второй день дискуссии переросли в жаркие споры. Некоторые говорили: раз учитель по национальности американец, не будет ли он больше поощрять тех, кто думает и мыслит по-американски? И почему думать по-американски лучше, чем, скажем, по-корейски? Мари чуть не набросилась на Кейсуки с кулаками, когда тот сказал, что у японцев мысли более ясные, чем у итальянцев.
- Японцы думать головой, - заявил он. - Итальянцы думать ногой. Нет-нет, я иметь в виду сердцем!
- Это ту-по, - немедленно отреагировала Мари.
На третий день мы все пришли к единому мнению: наверное, можно поставить оценку за то, что человек думает, но это не обязательно будет справедливая оценка, поэтому за то, что ты думаешь, вообще не надо ставить никакой оценки.
- Я согласен, - сказал мистер Боннер.
- Согласны? Вы согласны? - переспросила Мари. - Мы можем думать все, что хотим?
Для нас этот поступок мистера Боннера был настоящим откровением. Смело! Я ничего не сказала дяде Максу о новаторской идее нашего учителя английского, поскольку побоялась, что он его может уволить.
Иногда мистер Боннер сам предлагал тему для обдумывания в качестве домашнего задания, а иногда идея рождалась в классе. Если мы просили учителя дать нам дополнительно день или два, чтобы подумать, он никогда не отказывал. Как правило, один вопрос вел к появлению другого, затем третьего, четвертого и так далее. “Гениально, - повторял Гутри. - Просто гениально!”
Большинство вопросов возникало по ходу чтения “Ромео и Джульетты”. Вот несколько проблем, о которых мы думали.
Как лучше жениться: самостоятельно выбрать свою пару или по решению родителей?
Я думала, все скажут, что лучше выбирать самому, но нашлись ученики, как, например, Фади, из таких стран, где браки по договоренности были в порядке вещей. И действительно, когда Фади объяснял этот обычай, то представлялось совершенно логично и даже практично, если родители выбирали для тебя невесту или жениха. Тут все стали менять свои позиции и взгляды. Те, кто первоначально полагал, что решать надо только самому, стали думать, а не лучше ли, если выбор за тебя сделает кто-то другой, а те, кто выступал за браки по договоренности, напротив, начали задумываться, что, может быть, хорошо все же выбирать самостоятельно.
- У меня в голове тесно, - сказал Кейсуки.
Я много думала о своих родителях. Если бы бабушка Фиорелли решала, за кого выходить моей маме, то маминым мужем был бы не мой отец и я бы не жила на свете, а если бы жила, то была бы другой. А потом я подумала о дяде Максе и тете Сэнди, и что если бы бабушка Фиорелли решала, за кого выходить тете Сэнди, то она наверняка выбрала бы дядю Макса или кого-то очень похожего на него.
И еще я подумала, какого человека мои родители могли бы выбрать для меня, если бы они устраивали мой брак. Был бы этот человек похож на Гутри?
Если у твоих родителей есть враг, должен ли он быть и твоим врагом тоже?
Я сказала, что людям должно быть позволено самим определять, кто их враги, а Мари возразила:
- А как же верность родителям? Лояльность своей стране? Ты же не можешь запросто дружить с врагами своих родителей!
- Почему нет? - спросил Гутри.
- Потому… Потому что… твои родители разозлятся! - выпалила Мари. - Подожди-ка… Это звучит по-идиотски, правда?
Я подумала о том, как мой отец не любит бабушку Фиорелли и всех братьев и сестер моей матери, включая тетю Сэнди. Я чувствовала, что было бы неправильно, если бы они стали моими врагами просто потому, что отец считал их своими врагами. И еще я подумала, злится ли на меня отец из-за того, что я жила с тетей Сэнди и что я хотела знать, где жила бабушка Фиорелли?
Чем ты можешь пожертвовать ради другого человека?
Эта тема вызвала настоящую бурю. Мы все просто с ума посходили. Сначала раздавались высказывания вроде: “Я бы, наверное, пожертвовал свою магнитолу, если бы она была нужна моему другу” или: “Если бы кому-то понадобилось скопить денег на покупку, я бы пожертвовал на это свою стипендию”.