Страница 20 из 33
- В том–то и дело, что идут не к Москве! — сбавил тон Василий. — Перед вашим приходом мне доложили, что они уже подходят к Южному Уралу! Какого черта им на Урале надо? Почему наступают не на Москву, как все нормальные интервенты?
- Они же азиаты, — попытался вставить словечко министр безопасности. — У них свое мышление и свой ритм жизни, свое представление о правилах ведения войны и способах достижения победы.
- И что из того, что они азиаты? Монголы тоже азиаты, но до Москвы доходили! Вспомни того же хана Батыя, хана Мамая, Тохтамыша! Те были азиаты как азиаты, всегда Москву старались взять и сжечь.
- Получается, что это второе великое нашествие азиатов, — покачал головой министр в задумчивости, не характерной по должности.
- А ведь верно! Второе китайское нашествие! — обрадовался Президент. — Вот и название для войны придумали!
Теперь ему будет легче сочинить обращение к нации и общаться на переговорах с иностранцами.
- Трудно вести войну, не зная, как она называется! Так и запишем: «Второе китайско–азиатское нашествие»…
- Шеф, тогда были монголы, — попытался вставить словечко министр наступления.
- Замолчи, дуралей! — грубо оборвал собутыльника Президент. — Лучше полнее наливай, а думать и перечить — не твое дело! Не могли тогда монголы прийти одни на Русь без покоренных ими ранее китайцев! Монголов ведь было мало, а китайцев всегда много! Это означает, что тогда в рядах многотысячных туменов были и китайцы, например специалисты по обращению со стенобитными и метательными орудиями для штурма крепостей. Наш народ должен твёрдо знать, что враг этот давний, жестокий и коварный. Того супостата за триста лет измором победили и этого одолеем!
- За победу над врагом! За нашу победу! — торжественно произнес тост министр безопасности…
- Лет через триста — по старой традиции, — буркнул Матюхин и залпом выпил водку. — Хотелось бы пораньше…
…К утру самые стойкие пластуны казачьей сотни, и бойцы батальона сидели за столами, чуть живые от выпитого. Даже часовые на постах умудрились украдкой приложиться к зелью и тоже еле–еле держались на ногах. Как говорится, подходи и бери тепленькими…
Яркие лучи солнца проникли в землянку через открытый вход, и один самый нахальный лучик пощекотал лицо разметавшегося во сне по топчану спящего комбата. Максим отмахнулся от озорника и с трудом попытался разомкнуть тяжелые веки. Некоторое время он усиленно щурил глаза, но никак не мог их открыть, ему было дурно, его мутило, а по голове будто кто–то невидимый стучал чем–то тяжелым. Черепная коробка отзывалась на эти удары глухим болезненным гулом. В конце концов, после титанических усилий, глаза начали понемногу открываться. Прищурившись, присмотрелся: бойцы его батальона лежали вповалку и дружно по–богатырски храпели. Озоруев сумел подняться и сесть. Стало ещё хуже: голова, казалось, вот- вот отвалится и упадёт вниз, ощущения были столь реальными, что Максим испугался и обхватилеё, как мог крепко, руками. Землянка сначала поплыла в замедленном темпе, а затем стены словно завертелись в бешеном хороводе. Максим упал на четвереньки, затем привстал и двинулся вдоль стены. Он наметил взглядом примерный путь к живительной воде и, пошатываясь, подошел к полевой кухне. Добравшись до цели, комбат вылил на голову кастрюлю холодной воды, затем прямо из банки сделал несколько глубоких глотков прохладного огуречного рассола. Слегка отпустило, но только слегка. Радикально это опохмеляющее средство не помогло.
Озоруев сел на пустой ящик, привалившись спиной к брустверу, крепко вцепился руками в затылок и лоб и принялся массировать свой череп.
- Больно, Максимушка?
Озоруев вздрогнул всем телом, столь внезапно за спиной раздался этот хриплый неприятный голос. Сверху на бруствере, присев на корточках, сидел опухший есаул и смотрел участливо на комбата.
Максим попытался запрокинуть голову и упал.
- Пытаюсь удержать мозги в пределах черепной коробки! Не знаю, удастся ли?
- Рассольчик уже пил? — голос есаула стал совсем сиплым.
- Пил — не помогает. А ты, верно, на сырой земле спал? Вишь, как голос сел! Смотри, не застудись, брат, аккуратнее, а то командовать не сможешь.
Есаул спрыгнул с бруствера, схватил левой рукой жбан с квасом, отхлебнул половину содержимого — примерно литра полтора, не меньше.
- Попробуй квасок, — предложил есаул, протягивая емкость с живительным напитком. — Знатный освежитель мозгов!
Озоруев не стал отказываться от предложения и допил вторую половину.
- Давай, брат, подлечим голову? — предложил атаман. — Я утаил чуток, в бутыли на донышке малёха осталось со вчерашнего торжества.
Бунчук накапал по пятьдесят граммов каждому, не обидев ни себя, ни товарища по несчастью. Не чокаясь, они выпили, и казак потянулся к портсигару достать папироску. Комбата сразу же замутило даже от мыслей о запахе табачного дыма, и, с трудом сдерживая желудочные позывы, не желая уронить достоинство, Максим поспешно встал.
- Я сейчас…
Озоруев, спотыкаясь на каждом шагу, как мог быстро удалился за пределы полевой кухни. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем ему полегчало, и он сумел выдавить из себя вчерашний коктейль: квас, рассол, самогон…
С трудом выпрямившись, комбат кинул взгляд на реку и остолбенел. О, боже! На противоположном берегу копошился многочисленный неприятель. Вражеская колонна, упершись во взорванный мост, рассредоточилась вдоль дороги, а часть техники стояла на шоссе. Двигатели машин и бронетранспортеров были заглушены, а сотни оккупантов, радостно посмеиваясь и перекрикиваясь, мылись в реке.
Озоруев тихо сполз с бруствера и побежал к есаулу.
- Атаман! Подъем войскам! — зашипел комбат на Бунчука. — Китайцы на том берегу стоят!
Есаул подскочил как ужаленный и побежал следом за Максимом на наблюдательный пункт.
- До чего же их много, как тараканов на солдатской кухне!
- Думаю, примерно бригада или полк. Они уже привыкли наступать без боёв и сопротивления, вот и принимают моцион без опаски. Сейчас дружно вдарим — смешаем с говном и грязью.
Есаул тоскливо посмотрел на противоположный берег и тихо произнес в ответ:
- Может, не надо? Умоются и уедут назад, моста ведь нет.
- Ты что думаешь, тебе тихо перезимовать удастся из–за того, что саперы мост взорвали? Азиаты — работящие ребята, живенько новую переправу построят! Собирай быстрее казаков на позиции, и по моей команде накроем их из всех стволов!
Спустя пять минут пластуны скрытно заполнили окопы и приготовились к бою, а Озоруев продолжал вести наблюдение за противником. Китайцы продолжали купаться, а некоторые из них уже приступили к завтраку на берегу реки. Максим взял стоящий в сторонке ПК, проверил пулеметную ленту, дослал патрон, выбрал себе цель — группу командиров, которые стояли с развернутой картой возле штабной машины.
- Огонь! — рявкнул есаул, и дружный казачий залп разорвал утреннюю тишину. Минометы выплюнули сериями по пять штук мины в сторону противника, которые со свистом полетели к песчаному пляжу. Хорошая штука этот «Василек»! Хоть и давным–давно придуманная огневая система, но предназначена она была именно как противокитайская. Сюда бы еще десяток АГСов! Фонтаны разрывов посеяли панику в рядах противника. Ровный берег — идеальное место для работы миномета: осколки косили людей, как сорную траву, десятки раненых и убитых покрыли песок и мелководье. Раненые враги, вопя и хрипя, выползали из–под обстрела, но спасения им нигде не было: не знающие жалости мины падали с неба, убивали и добивали уцелевших от пуль. Минометчики меняли кассету за кассетой и продолжали истребление застигнутых врасплох врагов. Танк первым же выстрелом разнес в щепы головную машину. Пулемётчик из БТРа поджег бензовоз. Несколькими выстрелами из гранатометов были подбиты головные автомобили.
Огнем из автоматов и пулеметов наши бойцы расстреливали бегущих от берега к машинам полуодетых солдат и офицеров. Максим расстрелял пулемётную ленту и добился своей цели. Первым рухнул, обливаясь кровью, вражеский командир с картой в руках, следом ещё трое, четвертый упал на четвереньки и попытался отползти в сторону, но Озоруев мгновенно перенес огонь на него и двумя очередями добил врага. Убедившись, что тут дело сделано, комбат прошёлся огнём по автоколонне. Танкисты Бунчука не дали уйти ни одной машине: после того как, подбили первую, расстреляли последнюю, а потом, постепенно, одну за другой, и все остальные. В нескольких автомобилях взорвались боеприпасы, затем рванул топливозаправщик. Теперь колонна напоминала зрелище апокалипсиса: языки огня высоко вздымались в небо, а черный клубящийся дым от горящих автомобилей и бронетранспортеров постепенно затянул весь горизонт. Противник толком так и не сумел оказать сопротивления, а те немногие захватчики, которые попытались огрызаться, были быстро добиты казаками–снайперами.