Страница 17 из 33
- Мерзавец! Сахалин и Камчатку ему подавай! Мало вам нашей Аляски? Чтоб ты подавился, сволота! Может, еще и Чукотку с Якутией тебе подарить? Ублюдок! Колонизатор в пробковом шлеме! Мерзкий янки!
Президент подошел к двери и резко распахнул её, но коридор был пуст. Наверное, померещилось…
Василий вернулся к столу, нажал на кнопку селекторной связи.
- Слушаю, — раздался бодрый голос помощника.
- Срочно соберите на заседание Совета Безопасности руководителей ведомств, кто еще остался в стране! На всё про всё даю вам час времени.
- В списке… только трое. Вы, начальник госбезопасности и министр наступления.
- Значит, будем заседать втроём! — рявкнул Матюхин.
- Какие ещё будут распоряжения?
- Раз нас только трое, тогда подать в кабинет два литра водки и закусить… На троих!
- Будет сделано!
***
Солдаты деловито собрали свои пожитки и поспешили в путь. Одну за другой они безрезультатно обыскивали машины, не находя ничего, что может пригодиться на войне. Наконец, удача им улыбнулась: топливные баки одного БТР были почти полны, в пулемете имелась заправленная патронами лента, а в десанте — несколько ящиков патронов.
- Есть! — истошным голосом завопил Небось. — Я нашёл броневик на ходу и в нём боеприпасы!
- Ура! — дружно заорал «батальон».
- Авось! Садись за рычаги! Небось — за пулемет! По местам! — скомандовал повеселевший комбат. — Живее грузимся и в путь.
Дормидонтенко забрался в десантное отделение и сразу расстелил спальный мешок на днище, чтобы поспать. Шмуклер вскарабкался на верх машины, свесив ноги в открытый люк, а Озоруев сел рядом с башней, ухватившись рукой за ствол пулемета.
- Укажите моё место в боевом порядке, — тихо произнес Неумывакин, продолжая скромно стоять подле колеса бронемашины.
- Деточка, твое место возле … — грубо пробурчал ефрейтор Дормидонтенко, высунув голову в открытый боковой люк. Но Степаныч всё же благоразумно скомкал слова из популярного фильма и не договорил. Люк громко захлопнулся, и особисту путь внутрь машины был отрезан, оставалось карабкаться наверх.
- Не скромничайте! Живее рассаживайтесь по местам! — поторопил комбат, и едва старший лейтенант занес ногу, чтобы залезть на броню. Машина взревела двигателем м особист поспешил на броню, но чуть замешкался. БТР резко рванул, словно застоявшийся жеребец, с места в карьер и Неумывакин упал навзничь. Если бы не добряк Шмуклер, схвативший его за плечи, то особист, возможно, свалился бы прямо под колеса и на том завершил паскудную жизнь.
- Второе доброе дело в зачёт! — напомнил Шмуклер, улыбнувшись особисту.
- Отстань! — отмахнулся Неумывакин. — Не до твоих пошлых шуточек! Тоже мне последователь Аркадия Райкина нашёлся!
- Тогда я умываю руки, товарищ Неумывакин, и больше не стану совершать никаких добрых дел для вас.
Особист посмотрел исподлобья на шутника, но промолчал и пистолет убрал в кобуру. Теперь- то он был не один в батальоне при оружии, и его запросто могли завалить кто–то из бойцов из автомата.
«Подожду прибытия своих коллег и расстрельной команды полкового трибунала, а потом поквитаюсь с ними», — мстительно подумал особист.
Шоссе, по которому мчалась машина, находилось в ужасном состоянии, как впрочем, почти все дороги в далеких российских провинциях.
«И куда только подевались денежки дорожного фонда?» — недоумевал Озоруев, но особо не злился. — «А может, оно и к лучшему? По хорошим дорогам противник давно бы был в Иркутске! Думаю, если бы мы не достроили трассу Чита — Хабаровск, то тогда китаезы и полпути не преодолели бы на запад».
Бронетранспортер без конца то раскачивало на рытвинах, то подбрасывало на ухабах и кочках, но невозмутимый Авось продолжал нажимать на газ, и машина мчалась, не снижая скорости.
- Тише, извозчик, не дрова везешь! Не спеши, не на пожар! Ты же не на «Хаммере» катишь! — рявкнул комбат на водителя. — Мы не торопимся раньше времени умереть! С такой ездой и до поля боя не доберемся, погибнем в пути…
Озоруев залез внутрь машины и витиевато матюгнулся, но водитель, не снижая скорости, только невозмутимо произнёс:
- Больше скорость — меньше ям! Нам, татарам, — покуям!
За этот экспромт лихач мгновенно получил от комбата чувствительный удар сапогом в спину, но качество вождения от этого не улучшилось. Несколько раз машина едва–едва не опрокинулась, но каждый раз она сохраняла равновесие, а затем мчалась еще быстрее: скорее всего, по–другому гонщик Авось ездить не умел. Комбат высунул голову из люка и с любопытством озирался по сторонам. Когда–то давным–давно он проезжал по Бурятии, но то было веселое путешествие на поезде и в нетрезвом виде. Минут пять Максим праздно глазел по сторонам, но вспомнив, что теперь он комбат и отвечает за жизнь вверенного личного состава, стал смотреть вперед, придав лицу озабоченное, сосредоточенное выражение.
«Пора задуматься, как выжить в этой дикой ситуации: оружия мало, боеприпасов почти нет, да и батальона ведь тоже нет, как нет других войск, с которыми надо бы взаимодействовать. А навстречу нам выступил сильный, многочисленный и хорошо вооруженный противник. Как быть? Драпануть не выйдет: заградотряд перестреляет всех из пулеметов. Но и вперёд двигаться бессмысленно!»
Вскоре БТР выскочил к мосту и Озоруев громко заорал:
-Водила, тормози! Стой, каналья! Ну!
- Не нукай, не запрягал, — буркнул лихач.
Тогда, для убедительности своих слов, комбат вновь ткнул носком сапога в спину Авосю. А ведь было от чего заорать благим матом: одна часть моста рухнула в воду, а другая часть провалилась в реку и висела на арматуре. Это наши саперы, спешно отступая, ликвидировали водную переправу.
- Холера их побери! — ругнулся Авось. — Я по таким мостам не ездок!
Озоруев соскочил с бронемашины и подошел к месту подрыва. Фермы моста чудом уцелели, но искорёженные железяки и проволока торчали в разные стороны. Максим, осторожно ступая, встал на самый край берега и посмотрел вниз. Тёмные воды реки Селенги спокойно текли к Байкалу. Реке было всё равно, что происходит вокруг: мир, война, катаклизм, стабильность… Она ранодушно несла свои воды к гигантскому озеру, как делала это из года в год и сто лет назад. Ей было главное — быстро домчаться и впасть в великое озеро. Работа у неё такая… А вот Озоруеву было далеко не всё равно, сейчас «откинуть копыта» на её живописных берегах или продолжать жить долго и счастливо. Вода пробудила инстинкты, что Озоруев с удовольствием и проделал облегчая организм.
«Лучшей нет красоты, чем поссать с высоты», — вспомнил он шутку горных стрелков, бытовавшую на афганской войне.
Застегнув брюки, комбат поднял к глазам бинокль и осмотрел противоположный берег. Никакого движения: ни беженцев, ни отступающих солдат, ни наступающего противника.
Макс ещё минуту постоял на раскачивающемся над стремниной обломке моста, затем небрежно плюнул в воду и вернулся к своим бойцам.
- Товарищ подполковник! — обратился к нему Авось. — Докладываю: по обе стороны моста оборудованы долговременные земляные огневые точки, типа «дзот». В них, кажется, есть люди. Разрешите узнать, кто они такие?
- Сходи, узнай, — разрешил Озоруев, поглощённый своими мыслями. — Только осторожно, вдруг подходы заминированы?
Авось тут же помчался выполнять распоряжение. Он спрыгнул вниз и скрылся из виду за поворотом траншеи.
Озоруев подошел к брустверу и внимательно осмотрел сооруженные кем–то наспех земляные укрепления. Вправо и влево тянулись длинные окопы, старательно отрытые в полный профиль, а перед ними была натянута рядами колючая проволока, раскинуты «мзп» (малозаметные препятствия) типа «паутина», виднелись ячейки позиций миномётчиков, оттуда торчали минометные трубы, пулеметные гнезда, несколько блиндажей. Сработано неплохо, только нет маскировки. Но почему вокруг так безлюдно?
«Вот беда–то, видно, и тут никого. Эх, наверное, мы одни на всем фронте! Выходит, нас всего шесть дураков?» — с грустью подумал Озоруев.