Герои и предатели

Женщины были в тихой панике, а их мужья открыто начали намекать командованию, что надо или их доставку на службу организовать в специальном автомобиле под охраной, или тогда они будут разрывать контракты — по закону или нет, неважно — но подвергать опасности своих жен, у которых еще и малые дети есть, никто не хочет.

Карабасов поставил задачу перед замом продумать и просчитать этот вопрос. И тот ответил, что одной машиной тут не обойдешься, и все это мероприятие будет весьма накладным — и с точки зрения расхода бензина, и с точки зрения наличия исправного автотранспорта.

«Безопасность дороже», — хмуро буркнул Карабасов, но пока ничего предпринимать не стал. Что-то ему подсказывало, что скоро ситуация станет еще хуже.

Караул сегодня как-то с самого начала не задался.

Начать с того, что идти в него Олегу пришлось с чужими бойцами и в незнакомый парк. В артдивизион.

«Пиджачина», который должен был быть сегодня в карауле, реально заболел. Отравился какой-то дрянью, по его словам, приобретенной на местном рынке, и загремел в госпиталь.

Начальство не нашло ничего лучшего, чем отправить в караул Мищенко, подсластив слегка пилюлю словами, что «если ты не справишься с такой ситуацией, то кто?».

Олег, конечно же, как дисциплинированный офицер, при прочих равных, все-таки рассчитывающий сделать какую-никакую карьеру, отправился на замену. Тем не менее, настроя не было. Такие внезапные наряды он терпеть не мог.

Затем в караульном городке перед разводом Мищенко проверил уровень знаний порученного ему контингента, и остался весьма недоволен. Знания были скудные и неуверенные. Видимо, «пиджачина» за своими обязанностями по обучению личного состава следил слабо.

Бойцы прослужили по полгода, пообтерлись, возможно, огрызались на «пиджака», но при виде Мищенко оробели, и вели себя пока послушно. Впрочем, Олег даже и обрадовался бы, если кто из них дернулся и посмел надерзить. Из-за плохого настроения Мищенко очень хотелось надавать кому-нибудь по ушам, но пока солдаты и сержанты такого повода ему не давали. А «докапываться» у Олега желания не было.

Зато, прибыв в парк, Мищенко отыгрался по полной на сменяемом карауле, возглавляемом очередным «пиджаком».

Олег был в этой караулке первый раз, потому все язвы и недостатки помещения и окрестностей резко бросались ему в глаза.

Досталось «пиджаку» за разбитую лампу типа «летучая мышь». За неработающий замок на воротах в караулку. За разукомплектованный пожарный щит. За недостаток ложек и вилок, количество которых Мищенко заставил пересчитывать помощников начальника караула. За недостаток пластин в бронежилетах.

В довершении всего, Олег пролез спичкой с ваткой под плинтусами и обнаружил там грязь. (Кто бы сомневался!).

— Убирайте! — коротко приказал он, и лично отправился в парк с «пиджаком» и разводящими менять посты.

Почти вся территория парка была заставлена боевой техникой, стоявшей под открытым небом.

Были тут и «Уралы», и «шишиги», и БПМ, и МТЛБ. Олег проверил все дверцы — заперты ли, осмотрел пломбы на боксах и оружейном складе. При этом две пломбы были смазаны.

— Ну что? — зло спросил Мищенко у «пиджака», — будем вскрывать, вызывать начальство и материально-ответственных лиц? Пусть проверяют, что там в этих боксах творится?

Худой и длинный, как соломинка, лейтенант чуть не плакал. Такого приема караула у него, за его недолгую службу, еще никогда не было. И, наверное, очень «тихим и ласковым словом» поминал он своего товарища — «пиджака», который так несвоевременно отравился.

— Ну, что? — снова спросил Мищенко. — Я разворачиваю караул? Потому что принимать этот бордель к охране, вообще-то, нельзя! Вы тут, товарищ лейтенант, онанизмом, видимо, занимались вместо несения службы. А я за вас потом расхлебывать все это должен?

Внезапно Олег вспомнил, что сегодня должны были по первому каналу транслировать футбол, а потому, затягивая процесс приемки караула, он может его пропустить. Мищенко посмотрел на ручные часы, и предложил «пиджаку» как можно быстрее валить из караула со своими уродами, пока они окончательно не вывели его из себя.

«Соломенный» лейтенант тут же испарился, и, не дожидаясь даже машины, повел караул пешком. Благо идти им до расположения было не так уж и далеко.

Олег еще раз осмотрел посты, и отправился в караульное помещение смотреть телевизор.

Матч закончился, наши играли не слишком убедительно, но все же выиграли. Весь матч Олег ругался, называя российских футболистов мутантами, уродами, быдлом, и прочими «ласковыми» словами. Но это из цензурного. Нецензурные выражения воспроизводить не стоит, но можете поверить, что они были весьма крепкими.

Не добавил бодрости и ужин. Сухая пшенка с консервированной килькой, и чай без сахара. Кормили армию уже совсем безобразно. Сливочное масло и сахар Мищенко предусмотрительно взял с собой. Поэтому кашу он разбавил маслом, а в чай добавил сахара. Однако, все равно, это лишь слегка улучшило качество пищи. Но ругаться Олег не стал — проблема с питанием была настолько большой, что уже и ругаться не хотелось.

Время подходило к часу ночи, и большинство военнослужащих начинало непроизвольно клевать носом.

Мищенко уже почти было собрался встать, и поддать жару караулу, чтобы сон вылетел у них из головы, как вдруг ему послышался странно знакомый свист, а потом в парке что-то грохнуло и разорвалось.

Странным свист был только в самые первые мгновения, потому что Олег никак не мог связать его с мирным нарядом в караул. Звук больше соответствовал вроде бы закончившейся недавно войне…

Как выяснилось, война вовсе и не закончилась.

Парк обстреливали откуда-то с гор. Стреляли, очевидно, из АГС, потому что миномет нанес бы гораздо больше вреда.

— Караул, в ружье! — закричал Олег, и начался хаос. Бестолковые и смутно помнившие свои обязанности бойцы пытались рассредоточиться по караульному помещению, так, как предписывал действовать план, но план этот они явно не помнили.

Группу на усиление постов Мищенко не выпустил, и сам с ними не пошел. Он трезво рассудил, что со своей группой они, как минимум, попадут под обстрел, или, не дай Бог, как максимум, выйдут прямо под кинжальный огонь, если их уже ждут на выходе.

— Что мне делать? — дозвонился с «вышки» часовой. Голос у него был полон страха и истерики.

— Падай жопой на пол, и сиди там! — проорал ему Мищенко в трубку. — И молись, сиди, если умеешь молиться! Чтобы в твою вышку не попали!

Стреляли нападавшие не очень метко. Сначала очередь из гранат прошла через парк, потом явно был недолет, но на третий раз они накрыли парк почти точно. Так как техники в нем было не меряно, то в один «Урал» они таки попали, и он загорелся. То, что он взорвется, Олег не боялся — ни в одном бензобаке, как он точно знал, бензина или солярки давно уже не было.

Что-то разорвалось во дворе караулки. Стекла с этой стороны вылетели, и несколько бойцов были поранены разлетевшимися осколками стекла.

Тут же по караулке заработали из стрелкового оружия. Где-то вдали парка загорелась еще одна машина.

Здесь уже нужно было чем-то отвечать.

Фонари, освещавшие парк, были кем-то метко разбиты, освещение в караулке бойцы вырубили сами, и когда караул открыл-таки ответный огонь, то велся он, как говорится, в белый свет, как в копеечку.

Это был не бой, а какая-то фантасмагория — стреляли в темноту, стреляли из темноты, горела техника, мелькали какие-то тени…

Как помнил Мищенко, сейчас, по плану, все усиления изо всех остальных городков должны были прибыть им на подмогу. Кроме того, возле самого городка артдивизиона находились два дежурных танка, заправленные и вооруженные, и они также должны были отреагировать.

И точно! Кто-то ударил по горам из пушки, и это явно был танк. Он успел сделать еще два выстрела, и обстрел парка прекратился так же внезапно, как и начался.

Олег взялся за телефон. Как ни странно, связь работала. Мищенко набрал штаб бригады, и доложил о происшествии прямо туда.