Звезда творения

А второе обстоятельство содержало в себе случайную встречу. Ох, когда дела складываются таким образом, как сейчас, перестаешь доверять случайностям. Все время кажется, что они несут в себе важный, но пока не понятый смысл, и от того, как быстро ты его поймешь, зависит… Иногда многое зависит. Жизнь, например.

В дверях музея я столкнулась нос к носу с незнакомцем из поезда — тем самым, у которого на шее видела подвеску в форме звезды Хаоса. Он зачем-то шел в музей. Я невольно глянула на ворот его рубашки, увидела под ним тонкий шнурок и вздрогнула.

Мужчина придержал дверь, пропуская меня, потом посмотрел мне в лицо и узнал.

— Здравствуйте, — вежливо сказал он.

— Здравствуйте, — пробормотала я и поспешила пройти мимо, преследуемая воспоминанием о его подвеске. Не такой уж я впечатлительный человек, но в жизни встречаются вещи, которые пугают совершенно необъяснимо. Люди, которые боятся пауков или змей, прекрасно меня поймут.

Сейчас я жалела, что так быстро ушла. Надо было остаться и выяснить, к кому пришел этот кареглазый незнакомец…

А третьим нехорошим обстоятельством стала Ольга Николаевна. Когда я осмотрела картины и вынесла вердикт: «Я не знаю, что делать дальше», она задумалась. Потеребила подвеску в виде серебряного диска с рунической надписью по окружности — леший бы побрал эти подвески! Потом сказала:

— А ведь я знаю место, где вам могут помочь. И вам, и мне.

— Только не говорите, что это полиция…

— Нет, — тонко улыбнулась Ольга Николаевна. — Но вы ведь заметили, что на вас в музее почти никто не обратил внимания? Вы прошли как тень, а между тем это — результат работы моих друзей. И сейчас, я уверена, нам с вами помогут. Только надо будет немного заплатить.

— И кто эти ваши друзья?

— Это Братство магов Хаоса, — спокойно ответила Ольга Николаевна. — Я в нем состою.

Я едва не плюнула с досады. Никогда не любила оккультистов… Но потом подумала, что мне сейчас не помешают новые контакты. Кто знает, может, сама музейщица еще разговорится? А может, я сумею в этом Братстве что-то узнать о краже картин? Ведь город маленький, и людям здесь известно друг о друге куда больше, чем в мегаполисе…

Так или иначе, сейчас я медленно приближалась к месту сбора Братства, которое было назначено в местном доме культуры, как раз в начале улицы Ленина. Не могу сказать, что перспектива меня радовала. Но если я сейчас куплю себе эскимо в ближайшем гастрономе, вполне вероятно, что смогу пережить сходку оккультистов без больших потерь для организма…

На маленькой площади перед массивным зданием ДК уже толпился народ. Видимо, все ждали начала собрания. Я прогулялась, украдкой разглядывая тех, кто пришел. Что, все они маги Хаоса? Чушь какая-то! Люди здесь собрались самые разные, но все-таки они не казались какими-то особенными. Я увидела и очень молодых ребят, явно старшеклассников, и пенсионеров, по большей части пенсионерок, и граждан в самом расцвете работоспособности. Похоже, в маги Хаоса здесь записывали всех без разбора… Люди тихонько переговаривались, смеялись, здоровались с подошедшими. Похоже, они все были между собой знакомы. Неудивительно: город-то маленький…

Наконец я увидела Ольгу Николаевну, которая спешила ко мне через толпу. Мы едва успели кивнуть друг другу, как в ДК открылся боковой вход, и всех пригласили внутрь.

— Пойдемте, — Ольга Николаевна подхватила меня под локоть и решительно повлекла за собой. — Вот увидите, Старший Брат может помочь в любом деле, даже в самом затруднительном. Старший и все остальные. Мы сильны только вместе…

— Так, может, мне не обязательно было сюда приходить? — Честно говоря, мне было не по себе от этого сборища хорошо знакомых «магов». Очень уж все это смахивало на секту — а сектантов я побаивалась. — Вы бы и попросили помочь. Вас тут все знают…

— Сегодня не моя очередь, — загадочно ответила Ольга Николаевна, пропуская меня в дверь. — А вы — новенькая…

Мне не понравилось такое начало, но, похоже, ничего не оставалось, как войти внутрь. А там будь что будет…

Дом культуры, подобно всему центру Северо-Каменска, тоже представлял собой образец архитектуры пятидесятых годов. Кажется, в любом городе эти культурно-культовые сооружения были одинаковыми: с массивными колоннами перед фасадом, вытертым паркетом и хрустальными люстрами под потолком. На входе в большой зал стоял крепкий молодой человек с бесстрастным лицом профессионального секьюрити и внимательно присматривался к каждому входящему. Иногда он просил предъявить — нет, не билеты, а какие-то небольшие предметы, не то миниатюрные фигурки, не то подвески. Если «пропуска» не оказывалось, секьюрити интересовался, с кем посетитель пришел. Если же не оказывалось и рекомендаций — посетитель вежливо отправлялся восвояси. На моих глазах вышибала завернул хлипкого паренька в бейсболке и широких джинсах хип-хопера. Тот ушел, явно расстроенный. Ольга Николаевна гордо прошла мимо секьюрити, ведя меня под руку. Ни она, ни я никаких подозрений не вызвали. Видимо, музейщицу знали здесь очень хорошо.

В зале было полутемно, пахло сухим деревом и пыльными портьерами. Мы сели на крайние кресла на третьем ряду. Я украдкой огляделась. Народу набралось немало: человек сорок или пятьдесят. Все с видимым волнением ожидали начала и то и дело бросали взгляды в сторону сцены. Я повернулась к сцене, освещенной несколькими софитами, и чуть не упала с кресла. На облезлом деревянном полу красной краской была тщательно нарисована большая октаграмма с вписанной в нее Звездой Хаоса. Очень похожая на ту, которая привиделась мне в кошмаре с локомотивом.

— Что здесь, к лешему, происходит? — пробормотала я.

— Как что? — удивилась музейщица. — Магия! Галина, вы все сейчас увидите сами. Не бойтесь…

Тут прокашлялся микрофон, и зал притих. Свет, и так горевший вполсилы, погас. Остался один-единственный софит, освещавший октаграмму на сцене.

— Доброго вам вечера, братья и сестры! — возвестил мужской голос откуда-то из-под потолка. — Я пришел к вам! Я, ваш Старший Брат!

По залу прокатился восторженный вздох. Голос был глубок и звучен, от него мурашки бежали по коже. В нем ощущалась уверенность и скрытая мощь. Да за человеком с таким голосом можно было пойти на край света! Будь я более впечатлительной — непременно прониклась бы, но слишком хорошо я знала, с какой целью обычно используется таинственный антураж и глубокий, звучный голос.

— Сегодня мы шагнем еще ближе к истинной свободе. Мы станем еще ближе друг к другу. И Хаос будет благосклонен к нам…

Из тьмы закулисья на освещенный пятачок сцены выступил человек, довольно высокий, худощавый, похожий на Христа, каким его изображали во времена Веронезе. Одет он был в просторную белую рубашку и узкие брюки. Длинные, чуть вьющиеся темные волосы картинно ниспадали на плечи. Руки он сцепил перед собой, а взгляд темных, глубоко посаженных глаз устремил в зал, глядя словно бы на всех вместе и на каждого в отдельности. На его шее висели несколько цепочек и шнурков с подвесками-амулетами, а волосы были перехвачены узким металлическим обручем. На обруче тускло блестел диск, в середине которого переливался перламутрово-серый камень. Вроде бы простая вещица, но при одном взгляде на нее мне стало так же дурно, как утром в поезде при виде подвески-звезды. И это мне не почудилось. Камень на лбу мужчины действительно что-то излучал — не отпечаток ауры сделавшего ее мастера (я вообще не представляю, кто мог изготовить такое), но скрытую и враждебную мощь. Как если бы я обрела способность ощущать радиацию или сильное электромагнитное поле…

— Мы — одна семья, братья и сестры… В мире, где правят несправедливость и насилие, только мы помогаем друг другу. Только мы можем противостоять жестокости и злу. И только Хаос, несущий в себе зерно истинного творения, исток творчества и радости, служит нам опорой.

Я слушала, как тот, кто называл себя Старшим Братом, роняет в зал такие обнадеживающие слова, и все больше разочаровывалась. Это настоящая секта — и я зря сюда пришла. Человеку со стороны эти закрытые общества не доверяют. Новичок должен либо стать своим, либо уйти. Мне здесь не помогут — это совершенно точно. Я только зря теряю время.