Страница 62 из 84
Прапорщик пока только увертывался от ударов американца. Нужно сказать, что делал это Димка мастерски. Сержант молол кулакам воздух, ни разу больше не попав в прапорщика. Такой поворот в рукопашном поединке выводил сержанта из себя и одновременно заводил того и распылял, заставляя горячиться. Американец ещё сильнее махал руками, но всё впустую. Наконец, тому удалось вновь попасть Сокольникову в живот. Димка отлетел далеко назад, но не упал. Ему удалось быстро восстановить дыхание. И здесь Димка проявил обычную хитрость. Он не показал вида, что пришёл в себя, а наоборот, всем демонстрировал, что ему очень тяжело, что ещё чуть-чуть и он будет окончательно побит. Почему? Да просто прапорщик Сокольников решил завалить сержанта, то есть убить его, причём убить одним, максимум двумя ударами. Он не собирался устраивать из поединка цирк, а посему затягивание драки не входило в Димкины планы, да и силы лишние тратить не хотелось. Трудно их потом восстанавливать. Американец тем временем подскочил к Димычу, когда тот стоял, нагнувшись, и постарался достать русского прапорщика несколькими ударами, сначала своим коронным хуком, а потом завершающим в пах. Только сделать это ему не удалось, ибо Димка увернулся и запрыгал по земле свеженьким таким огурчиком. Сержант удивился такому исходу своей атаки и жутко рассвирепел, ибо никто не мог противостоять ему. Именно этой серий ударов он обычно завершал свои поединки. Правой рукой сержант Скотт собирался деморализовать русского, сломав тому челюсть. Затем ударом в пах он хотел обездвижить прапорщика и уже третьим, как говорится завершающим и окончательным, нанеся левой, размозжить тому переносицу. Только на удивление всех наблюдавших за этим захватывающим поединком задуманное получилось, но с точностью до наоборот. Некоторые солдаты даже зааплодировали, вначале было, Димкиной победе, правда, это вначале, а потом…?!
Когда сержант наносил свой первый коронный удар, Димыч увернулся ловко от него. Сокольников, немного присев, отскочил чуть назад и влево, затем он сделал короткий выпад вперёд, напоминавший движение фехтовальщика. Это был фирменный приём прапорщика Сокольникова. Только вместо шпаги, Димка выбросил навстречу шагнувшему американцу кулак. Пожалуй, это был самый страшный удар, который сержант Скотт когда-либо ощущал на себе. Его мощь усиливало движение самого сержанта и встречный удар прапорщика. Эффект финала превзошёл все ожидания. Удар был столь силён, что сержант Скотт от дикой боли в солнечное сплетение согнулся в три погибели, зашатался, хватая открытым ртом воздух, как бы не в силах надышаться, и остановился как вкопанный. Вот именно в этот миг Дмитрий Сокольников, прапорщик из армейского спецназа, спокойно подошёл к американскому сержанту из подразделения «Дельта Форм» и, не мудрствуя лукаво, врезал тому со всего размаха, словно мужик на деревенской драке, открытым кулаком прямо в ухо, захватив и височную часть головы. Сержант Скотт вначале издал короткий и резкий, похожий на хрюканье поросёнка, звук, сделал поворот на месте почти на 360 градусов и затем уже ничком рухнул на камни, обагрив их кровью, потоком хлынувшей из открытого рта. Он был мёртв. Димке понадобилось два удара, чтобы убить верзилу из спецназа США.
Такого исхода не ожидал никто и тем паче полковник Дентен. Он начал расстёгивать кобуру, на ходу доставая из неё пистолет, ибо решил на месте пристрелить этого русского диверсанта, испортившего так прекрасно начинавшееся представление. Полковник шёл к Димке. Он медленно наводил на него свой пистолет и смотрел русскому прямо в глаза. Полковник тщетно искал в них страх. Но не было страха в глазах прапорщика, не было! И мольбы не было, только ненависть и насмешка переполняла их. Полковник уже был готов нажать на курок и выстрелить прямо в эти смеющиеся над ним глаза, но не успел, ибо со всех сторон на Димыча налетели, навалились, наскочили гурьбой американские спецназовцы, видимо, желавшие покончит с русским по-своему, просто затоптав и забив того до смерти ногами. Они как раз и не дали возможность своему командиру выстрелить в пленного диверсанта. Парни из «Дельты» обступили уже раненного, измученного Сокольникова со всех сторон, но опять же прапорщик не собирался так просто отдавать свою жизнь. Он вдруг присел на корточки и сделал движение, скорее напоминавшее танцевальное па, нежели боевой приём.
Димка вытянул одну ногу вперёд и на носочке другой быстро сделал два полных оборота вокруг себя словно детский волчок. Ему удалось сразу же сбить на землю одного из солдат, а второго заставил потерять равновесие. Никто даже не успел понять, как в руке у русского оказался армейский нож и когда он успел его отобрать у нападавших первыми американских солдат. Одного самого ближнего к нему спецназовца Димыч мгновенно ранил в правую ногу, мгновенно располосовав её всю от колена и до самого паха, чуть не отрезав мужское достоинство. Ещё одного солдата Сокольников ударил в плечо, перебив одним ударом сухожилие, третьему располосовал щеку от виска до рта, едва не достав до глаза каких-нибудь пару миллиметров. Видя такое дело, окружившие его американские солдаты были вынуждены отступить. Что бы там произошло дальше, не знает никто, но прапорщика спасли вертолёты и, как это не покажется странным, его давний «приятель», полковник Дентен, которым сам минуту назад хотел застрелить прапорщика. Вертолёты выскочили из-за поворота реки. С борта ведущего передали, что полковника ждут в штабе, военным надо уточнить кое-какие детали предстоящей боевой задачи. К тому же в десяти километрах от базового лагеря замечен небольшой отряд в количестве десяти человек, которые не ответили на запрос «свой-чужой», а устремились к иранской границе. Полковник заторопился. А посему он двумя выстрелами вверх остановил своих солдат от расправы над Сокольниковым, ибо те, передёрнув затворы своих автоматических винтовок, уже собирались сделать из Димки дуршлаг. Полковник призвал солдат к порядку, крикнув: «Прекратить!» Вообще же прапорщика, наверное, не стали бы убивать, потому, как все прекрасно понимали, что пленного убивать нельзя, ведь без него и его показаний не возможно было выйти на след всей диверсионной группы русских. Понимал это и полковник Дентен, поэтому он строго наказал после своего убытия не особенно сильно мордовать своего давнего «приятеля», но помучить и подготовить к дальнейшему допросу с пристрастием. Полковник разрешил пытками.
— Парни, загружайтесь быстро! С пленным останется капитан Шарп и сержант Фрост! — крикнул полковник, забираясь в десантный отсек вертолёта, куда уже было погружено тело убитого прапорщиком Сокольниковым американского сержанта. Дентен был обескуражен количеством потерь. — Уже более двух десятков человек, включая сержанта Скотта. Дело принимает весьма серьёзный оборот. Задержать этих русских будет не просто. Но я их возьму! — Думал он. — Поговорите с русским серьёзно, но до моего возвращения постарайтесь его оставить в живых. Разрешаю допрос по первой категории. Да, через час или полтора я подошлю пару машин, отправите всех погибших, а сами ждите здесь! За меня остаётся капитан Джим Шарп. Сотрудников ЦРУ я оставляю с Вами, капитан! Как, ребята, согласны? Ну и прекрасно. Останутся солдаты, что сопровождали проводников и собак, а также два офицера из турецкой контрразведки. Вы меня поняли? — Отдал приказание полковник.
— Я Вас понял, сэр! Слушаюсь! До встречи! — Козырнул на прощанье капитан Шарп, в действительности не зная, что это последний раз, когда он видится со своим полковником. Ведь ровно через десять минут после того, как Чад Дентен улетит, сам капитан и все его солдаты будут расстреляны в упор мной и майором Алексеем Чернышёвым.
Друзья познаются в беде
Командир группы из отряда «Дельта Форс» ждал от нас какого-нибудь подвоха, а посему предварительно просчитал, в каком направлении мы можем пойти. Будучи сам специалистом весьма опытным, он на вероятных маршрутах нашего движения высадил с вертолётов заградительные отряды.