Страница 45 из 46
Расстегнув крышку кобуры, Нехорошев направился к возившимся около машины мужчинам. Стрелять участковый инспектор не собирался. Так, для удобства расстегнул, зная из практики — может случиться всякое. А оружие зачастую самый убедительный аргумент.
— В чем дело, граждане?
В глазах того, кто помоложе, метнулся страх — такое Акимыч улавливал сходу. Второй, постарше, выглянул из-за автомобиля. Знакомое вроде бы лицо, живет тут, что ли?
— Все нормально, капитан! Приятель с лестницы упал, в больницу везем, расшибся здорово. Помоги…
— Расшибся, говоришь? — протянул Нехорошев. Парень, лежавший на асфальте, ему очень не понравился — запекшаяся кровь, бледен до синевы, глаза закатились. Уж не труп ли?
— Ага, — криво усмехнулся молодой. — Помоги…
Капитан шагнул вперед — сейчас он дотронется до лежащего на земле и, если пальцы ощутят мертвенный холодок, надо отпрыгнуть назад и выхватить оружие. Но тело могло не успеть остыть. И тогда надо попробовать нащупать пульс…
Распрямившись пружиной, молодой ударил участкового ногой в голову. Отлетела в сторону фуражка. Сам Нехорошее упал в другую сторону, чувствуя жуткую боль в челюсти и захлебываясь кровью. Сплюнуть ее нет сил, и перед глазами только белесое от зноя небо, а в голове гудят колокола громкого боя, как во время тревоги, когда Николай служил на флоте.
— В машину! — закричал Рунин. — Быстро!
Мирон нырнул в открытую заднюю дверцу. Не успел ее захлопнуть за собой, как «Жигули» уже рванули, разворачиваясь для выезда со двора.
«К бою!» — звенели в голове Нехорошева колокола тревоги, не давая ему соскользнуть в темноту беспамятства. С усилием перевернувшись на живот, он увидел «Жигули» уже около арки ворот. Подняв пистолет обеими руками, участковый прицелился и нажал на спуск. Грохнул выстрел, с шумом взлетели голуби, расхаживавшие в другом конце двора.
Машина осела, и ее занесло. Виктор Степанович рванул баранку в другую сторону, но сзади грохнуло еще раз, и пуля, насквозь прошившая стекла, разрисовала их мелкой сеткой трещин. А навстречу, загораживая выезд, влетел под арку другой «жигуленок», с синей мигалкой на крыше.
— Все! — выдохнул Рунин.
XX
Борис Иванович привык к постоянной, щемящей боли в боку и груди, вернее, перестал обращать на нее внимание, поскольку очень торопился. Необходимо решить неотложные дела, завязать тугие узлы в отношениях с полезными или теми, кто еще только станет полезными, людьми. Крутился как заводной с утра до вечера, а потом падал на кровать, засыпая тяжелым, не приносящим отдыха сном без сновидений. Торопливые визиты, разговоры, торопливая жизнь, словно схваченная взаймы или украденная — в любой момент могут схватить за руку и жестко потребовать ее обратно.
Некоторое время Борис Иванович медлил, потом, решившись, быстро набрал знакомый номер телефона.
— Глеб Николаевич? Хочу с вами увидеться. Думаю, наши желания совпадают?.. Нет, ресторана не предлагаю. Если не против, приезжайте ко мне на работу, я предупрежу внизу, чтобы вас пропустили…
Положив трубку, откинулся на спинку кресла. Пора все ставить на свои места, хватит ожидания, которым проклятый милиционер, выматывая нервы, заставляет торопливо бежать по собственной жизни в никуда. Хватит! Соломатин не глупый, но упрямый человек. Упрямый или упорный? Ум не совместим с тупым упрямством, в отличие от трудолюбивого упорства, способного помочь достичь многого.
Нет, надо с ним поговорить, и правильно, что сам сделал первый шаг навстречу неизбежному разговору. Наверняка Соломатин уже и на Бориса Ивановича нарыл целую кучу навоза. Вот и попробуем ее разгрести, раскидать…
Соломатин пришел в четыре. Осунувшийся, с воспаленными глазами, он показался Усову более доступным, человечным и слабым.
— Поговорим? — предложил Борис Иванович. Меня продолжает беспокоить судьба семьи покойного Коли Филатова. Постоянно, знаете ли, атакует его вдова, дочь у нее ушла из дома и вообще…
— Хотите, расскажу занятную историю? — неожиданно предложил Соломатин. — Думаю, вам будет интересно.
— Если считаете… — улыбнулся Усов.
— Считаю… Жил-был некий молодой человек, завидовавший чужой удачливости, достатку и благосостоянию. Судьба ему улыбнулась: он нашел единомышленника в лице тестя, безошибочно почуявшего в нем волчью хватку дельца, способного совершить даже преступление, но… чужими руками… Молодой человек ко всему прочему был еще и дьявольски осторожен. Потихоньку он начал перенимать кое-какие связи и входить в дела стареющего день ото дня тестя, пока не занял его место.
Итак, наш молодой человек стал своим в деловом мире, сумев высоко подняться по служебной лестнице. Жилось ему хорошо, все было, только не давала покоя жажда еще большей власти, еще большего количества денег. И тут ему пришла в голову мысль — не обложить ли данью подпольных компаньонов, забирая ее в собственный карман?
Потрошить, а потом вновь давать им возможность заработать на сделках, чтобы восполнили утраченное, и снова потрошить.
Кто ищет, тот находит!
Нашлись люди, способные узнать подноготную о любом человеке, а затем шантажировать его, вымогать дань угрозами и насилием. Подобный метод крепче привязывал компаньонов друг к другу, заставлял жаться в кучку, ища поддержки, защиты и помощи. Но тут возникло осложнение — являясь главным «поставщиком по февралю», нельзя одновременно афишироваться как вымогатель. И тогда родился Оракул.
— Кто родился? — переспросил Борис Иванович.
— Оракул, — повторил Соломатин. — Голос, отдающий приказы по телефону, всеведущий и всевидящий глава темного мира дельцов, содержащий на иждивении уголовников. Вот кто! Родился и начал активно действовать, усмиряя непокорных, поощряя примерных, творя суд и расправу, определяя размеры взимаемой дани.
— Страшные вещи говорите… — не выдержав, заерзал Усов. — Это же коррупция и организованная преступность!
— Страшные, — согласился Глеб. — Но характерные для развитого социализма нашего общества. Вспомните публикации в газетах об Узбекистане! Итак, дело шло неплохо, пока не возникла необходимость подмять под себя еще одного человека — в него уперлись многие вопросы снабжения левыми стройматериалами. Представьте, действующие лица отлично знали друг друга, но общались, как оборотни, живя в вечном страхе перед вечерними телефонными звонками и закладывая Оракулу один другого в надежде получить доступ к выгодному делу и уменьшить размер налагаемой на них дани.
Скорпионы в банке, да и только! А вот один оказался не такой, заерепенился, взбунтовался, хотя Оракул был полностью осведомлен обо всех его делах, планах на будущее, чуть ли не мысли читал. Пришлось с упрямцем рассчитаться, поскольку тот догадался, кто дирижирует оркестром махровых расхитителей и уголовников.
— Вы о Коле? — побледнел Усов. — Его что, убили? Какой кошмаг! Вы нашли убийцу?
— Да. Его убили вы, Борис Иванович. Не сами, конечно, — заметив протестующий жест Усова, добавил Соломатин. — Чужими руками убили, поскольку всегда были дьявольски осторожны.
— Сказки! — усмехнулся Борис Иванович. — А вы, подполковник Соломатин, ответите за гнусные инсинуации. Я позвоню Милованову.
— Он подал рапорт об уходе на пенсию, — с притворным сочувствием развел руками Глеб. — А следствие располагает необходимыми документами. В последнее время Оракул никому не звонил, и вы прекрасно знаете, почему не слышно хорошо поставленного баритона брата вашей жены, бывшего актера, вступившего с вами в преступную сделку. Знаете и о судьбах Виктора Степановича Рунина, Шаулова и многих других. Поэтому торопитесь решать дела, устраивать алиби, где угрожая, где умасливая…
— Ордер на арест есть? — останавливая его, Усов поднял ладонь. — Или будете продолжать беспочвенные оскорбления?
— Ордер есть, — поиграл желваками на скулах Соломатин. — Внизу ждет машина…
— И ваши люди в приемной, — закончил Усов. — Так?
Не дождавшись ответа, он встал, подошел к окну, попробовал его открыть, потом зло рванул не поддающуюся створку рамы. Заметив, как напрягся Соломатин, желчно усмехнулся: