Страница 7 из 62
Она махнула рукой:
— Да мы не долго. Побродим немного и все. Колюня что-то рассказать обещал…
Аргументы у Толика были исчерпаны. Он тоскливо посмотрел в спины удалявшейся в сумерки парочки и не знал, чтобы еще предпринять. Когда поворачивался, в свете костра заметил удивленный взгляд Витьки и понял, что младший Горев ни о чем не догадывается. Это немного успокоило. Один, это один. К тому же характер у Витьки был другим. И все же рассказывать Толик не спешил…
Николай уводил Марину все дальше от лагеря. Рассказывал о новом фильме, который должны привезти в клуб и о котором он, якобы уже слышал. Плел что-то насчет учебы в городе, после того, как вернется из армии. Спрашивал у нее, куда она думает поступать после школы. Маринка не заметила даже, как они отошли от лагеря на добрых полтора километра, а когда спохватилась:
— Ой, да мы же далеко ушли! Давай вернемся?
Сильные руки схватили ее за плечи и бросили на траву. Он тут же навалился сверху. Яркие Колькины губы старались добраться до ее губ, руки шарили по ее телу, а прерывистый голос, задыхаясь, громко шептал:
— Тебе понравится, вот увидишь…
Она попыталась оттолкнуть его. Не давала расстегивать пуговицы. Тогда он разорвал рубашку на ее груди и сорвал лифчик. Больно хватался руками за груди и тискал их. Она попыталась закричать. Колькина рука зажала рот, притиснув ее голову к траве. Он слегка приподнялся. Второй рукой несколько раз ударил ее по лицу и в живот. Яростно прошептал:
— Заткнись, сучка! Я долго терпел твои штучки! Сейчас узнаешь, что такое настоящий мужчина!
От боли она охнула, но продолжала отчаянно сопротивляться. Кусалась и царапалась, словно дикая кошка. Рука парня расстегнула ее брюки и сдернула их до колен. Он наполовину стащил брюки с себя и теперь яростно пыталась снять трусы с нее. Она уже чувствовала что-то твердое, упиравшееся в пах. Сжала ноги изо всех сил. Но он одним коротким ударом колена разъединил их. Сильно ударил ее в живот, на мгновение лишив способности сопротивляться. Схватился за трусики на бедрах обоими руками и…
Маринка увидела, как за спиной Кольки возникла худая фигура с палкой в руке. Палка опустилась всего один раз и Горев обмяк. Толик, задыхаясь от усталости, сбросил бывшего приятеля с распластанной подружки и протянул плачущей Маринке руку:
— Пошли отсюда!
Она вскочила, держась за его руку и попыталась запахнуть разорванную рубашку на груди и одновременно натянуть спадающие брюки. Ничего не получилось: рубашка превратилась в рубище, а на брюках не было ни одной пуговицы. Белов отвернулся, стащил рубашку с себя, снял ремень с брюк и протянул ей, не оборачиваясь:
— Одевай!
Она сквозь слезы спросила:
— А ты? Комары закусают. Леха и Витька где?
Сбросила с себя обрывки и натянула рубашку Толика. Вставила ремень в шлевки и застегнулась. Он объяснил:
— Спят. Я за тобой пошел. Твой и мой рюкзаки на берегу лежат. Я собрал их тихонько и унес. Уходить надо. Этот гад от тебя не отступится. Меня он утопить собрался, если вмешаюсь.
— Лешка и Витька тоже в курсе?
— Нет.
— Как ты узнал?
— Ты ничего не знаешь. Я и сам не так давно узнал, что Колька уже трех девчонок…
Парень смущенно замолчал и она попросила:
— Ты не говори никому, ладно? Он не успел ничего сделать. Ты мне веришь?
— Верю. Я видел. Бежал изо всех сил, чтоб успеть…
Они кустами добрались до рюкзаков. Закинули их на плечи и молча пошли по берегу. Через пару километров до Маринки вдруг дошло, что могло с ней произойти. Она заплакала. Сначала шла и ревела, а потом уселась на землю и заревела вслух. Толик потоптался рядом. Потом присел на корточки и тронул за плечо:
— Марин, ну ты что? Ты же сильная. Испугалась задним числом, да? Я никому не скажу, честное слово.
Она неожиданно для пацана обхватила его за колени и уткнувшись в них лицом расплакалась еще сильнее. Толик робко погладил ее по рассыпавшимся волосам и тихо сказал:
— Я тебя люблю!
Маринка услышала и подняла заплаканное лицо:
— Меня же руки чужие лапали, как ты можешь меня любить!
Снова опустила голову. Он легонько приподнял ее лицо за подбородок. Глядя в ее глаза, усмехнулся почти взрослой улыбкой:
— Ты чистая, запомни. Колькины руки только ему грязи добавили, на тебе следов нет.
Связав два лежавших на берегу обрубка дерева ремнями и столкнув маленький плот в воду, устроили на нем рюкзаки. Белов разделся. Марина сняла только брюки. Тихо сказала:
— Придется в твоей рубашке плыть. Что я родителям скажу? И как им на глаза покажусь утром?
Он предложил:
— Плыви так, я смотреть не буду. К тому же темно. А то потом в сыром идти холодно. Отсидимся у меня в сарае, его открыть легко, если знать. Когда твои на работу уйдут, домой пойдешь. Я не думаю, что они помнят, в какой ты рубашке ушла. Потом скажешь, что в кусты свалилась и распорола.
Она с искренней благодарностью сказала:
— Спасибо, Толик. Отвернись, пожалуйста!
Подросток послушно отвернулся. Одежду устроили на рюкзаках. Ухватившись за плот с разных сторон, поплыли к другому берегу, толкая его перед собой. Белов выбрался на берег первым. Подтащил плот на мель и перетащил рюкзаки на берег. Отвернулся, давая девушке возможность выбраться из воды. Маринка накинула рубашку на голое тело. Натянула брюки. Хотела сесть на траву, чтобы обуться. Схватилась за бок и охнула:
— Ой! Толь, у тебя фонарик есть?
— Есть. Достать?
— Что-то бок больно. Посмотри…
Она приподняла рубашку, когда парень включил фонарь. Белов ахнул:
— Он тебя бил? Четыре синяка здоровенных на боках.
Она кивнула, разглядывая кровоподтеки:
— Несколько раз ударил в живот и по лицу. Как лицо выглядит?
Он перевел луч фонарика на лицо и сказал из темноты:
— Крепко он тебя. Губы опухшие, фингал под глазом и на скуле синяк со ссадиной.
Маринка снова разревелась:
— Вся деревня гудеть будет! Давно у меня синяков не было. И объяснить нечем…
Белов немного подумал:
— Знаешь что, у моей сеструхи крем какой-то есть, она им свои прыщи замазывает. Точь в точь под кожу! Я заберу, если хочешь. Пусть Нинка с прыщами походит!
— Принеси.
Он немного помолчал, а потом спросил:
— Марин, а ко мне ты как относишься?
Она честно ответила:
— Ты мой друг, Толик. Я вас всех любила, как братишек, а сейчас даже не знаю, как дальше быть. Кольку я теперь боюсь. Насчет Витька и Лехи — трудно сказать. Я тебе очень благодарна за сегодняшнее спасение, но пойми, я ничего и ни к кому не испытываю. Найди другой предмет обожания. Я читала книжки о любви: трепета в душе у меня нет.
Он внимательно выслушал ответ и вздохнул:
— Ты меня боишься?
— Нет. Ты всегда был в нашей компании самым умным.
Он широко улыбнулся:
— Кроме тебя! Ты всегда придумывала что-то такое, до чего я никогда бы не додумался. Пошли?
Они подхватили рюкзаки и направились к деревне. Рассвет только забрезжил на востоке, когда два измученных подростка забрались на сеновал к Беловым. Чтобы родители случайно не обнаружили их, Толик показал укромный закуток в сене. Забрались в нору и заснули. Во сне Маринка перекатилась на сторону парня и прижалась к нему. Белов сразу проснулся. Обнаружив, что подружка спит, долго не решался пошевелиться. А потом осторожно положил руку ей на плечи и заснул.
Часа через два Марина проснулась, но ничуть не смутилась, обнаружив, что спит в объятиях Толика. Парень тихонько посапывал во сне. Девушка осторожно высвободилась из его рук. Прислушалась к тишине. Затем выбралась из норы в сене вместе с рюкзаком. В доме Беловых стояла тишина. Ушакова старательно отрясла сено с одежды и вычесала его расческой из волос. Села возле воротниц и в щель посмотрела на улицу: на дворе стоял белый день. В огороде пропалывала лук старшая сестра Толика, Нина. За спиной раздалось тихое:
— Доброе утро. Пока Нинка в огороде, я тебе крем притащу. Сиди здесь. Потом я ее отвлеку, а ты огородами домой беги, чтоб никто не видел. Я через полчасика к тебе приду. — Он пришел уже одетый в рубашку. Принес наполовину использованный тюбик тонального крема и коробку с актерским гримом: — Держи!