Когда закон бессилен

— Так что же мне делать? — снова спросил Дмитрий. — Как мне сказать им, чтобы оставили меня в покое?

— А смерть жены и дочери ты, стало быть, им простишь? — глухо спросил Ризов.

— Я смерти боюсь, — признался Дмитрий. — Да и не вернешь их уже. Сначала я думал как-то расквитаться с теми, кто убил. А теперь в страхе живу. Ведь смерть матери тоже на мне! — с болью воскликнул он. — Ну почему я такой? За что мне все это? — он вскочил и бросился к двери.

— Митрий! — крикнул Ризов. — Слышь, вернись!

Выбежав из больницы, Дмитрий остановившись, закрыл лицо руками. Несколько секунд стоял неподвижно. Потом, шатаясь, словно пьяный, пошел по тротуару.

— Вот это да! — сквозь дружный смех четверых окруживших Толяна мужчин разного возраста, которых объединяло только множество темно-синих рисунков на телах и руках, высказался бритоголовый здоровяк. — Лихо ты дядю с его приятелем обул! Надо же, — искренне восхитился он, — что придумал. Мол, вы мне бабки, а я…

— Чего ржете? — негромко спросил лежавший у стены под зарешеченным окном невысокий плотный мужчина. — Он, сучара, мужиков обул! Вот из-за таких и в зонах беспредел. Ведь пахари с него получить не могут. А он, сука, бабки у них взял, кинул колхозников. А строил из себя блатного, псина поганая! — сплюнув, он улегся на спину.

— А в натуре, — после некоторого молчания высказался молодой коренастый парень. — Он же, псина, и братву, которые с ним прикатили, под мусора подвел.

— Да вы что? — вскочив, Толик прижался к стене. — Я же…

Бритоголовый, не поднимаясь, резкой подсечкой сбил его с ног. Один из четверых подскочил к железной двери с глазком и прислушался.

— Начальник! — заорал Толик. — Началь…

Двое, заломив ему руки, ткнули лицом в бетонный пол. Резкий удар по затылку выбил из Толика сознание. Бритоголовый ухватил Толика за волосы и приподнял его голову, а другой рукой расстегнул молнию на джинсах.

— А ну-ка! — раздался за дверью строгий голос. — Отвали от глазка!

— Врача надо, — схватившись за живот, закрывая собой глазок, проговорил стоявший у двери. — Брюхо схватило. Аппендицит, наверное.

— Отвали, — бросил здоровяк. Глухо звякнув, открылась кормушка. Все уже сидели на полу и, посмеиваясь, курили.

— Что с ним? — спросил заглянувший в квадрат кормушки молодой сержант.

— Совесть замучила! — со смехом проговорил кто-то. Остальные поддержали громким хохотом.

— Начальник! — Толик бросился к двери. — Убери с хаты! Слышь, командир! — быстро загрохотал он кулаками по двери.

— А ну перестань! — угрожающе прикрикнул сержант.

— Убери с хаты! — продолжая громыхать кулаками о дверь, вопил Толик.

— В натуре, командир, — усмехнулся лежавший у стены. — Здесь вафлерам не место. Ты его куда-нибудь по масти сунь!

Толик затравленно взглянул на него.

— Как на вкус-то? — пережидая хохот, с улыбкой спросил бритоголовый.

— Нет! — заорал Толик. Облизнув губы, развернулся и с силой ударился головой о дверь. И еще раз.

— Сашка! — громко позвал напарника дежурный. — Сюда!

Кормушка захлопнулась, и звонко повернулся ключ. Толик, отступив назад, мотая головой, с силой бросил тело вперед. В распахнутую дверь ворвались двое милиционеров с дубинками. Им под ноги грохнулся Толик. Из проломленного об выступ стены виска обильно шла кровь.

— Врача! — выглянув в дверь, крикнул один из дежурных.

— Встать! — взмахнув дубинкой, приказал второй.

— Хорош, начальник, — лениво поднимаясь, усмехнулся плотный. — Он же сам о выступ шарахнулся при тебе, так что не…

— Молчать! — приказал сержант.

— Ты какого дьявола здесь делаешь? — зло спросил Басов дремавшего на стуле рядом с кроватью Феоктистов.

— Очнулись! — радостно встрепенулся тот. — Товарищ под…

— Я тебя спрашиваю! — повысил голос подполковник. — Какого черта ты приперся? Вместо сиделки дежуришь? — ехидно поинтересовался он. — Так их здесь до едрени матери. Всю задницу искололи.

— Но я думал, — растерялся капитан, — что…

— Ты почему от дачи Зяблова ушел?! — свирепо прошептал Басов. — Ты там должен ночевать и днем с нее глаз не спускать! Ведь на пасеке его бойцы были! Один ушел! Кто?

— Я как узнал, что вы ранены, — пролепетал капитан, — сразу в больницу…

— Дуй к даче! — приказал подполковник. — И от нее никуда, понял? И чем быстрее, тем лучше. Зяблов сейчас запаникует. И вот тут-то его прищучить можно. Вообще-то стой! — остановил он вскочившего со стула капитана. — Кому из наших ты еще веришь? — задал Басов неожиданный для Сергея вопрос.

— Да, собственно, все мужики свои. Ведь…

— Найди кого-нибудь покрепче, — перебил его Басов, — а еще лучше парочку. И пусть немедленно едут к Волошину. Глаз с него не спускать. Знает он что-то, но молчит. Его обязательно попытаются убрать, потому что он им поперек горла. И скорее всего Зяблову и Зимину. Сколько раз майор был на даче?

— Да почти каждый день, — Сергей почесал небритый подбородок. — Он ведь и не скрывает своей связи с Зябловым. Да, — вспомнил он, — к Зяблову на дачу два дня назад приехали две женщины и молодой мужик. Точнее, сначала одна, такая седая, видно, что в годах, а буквально через пять минут молодая с мужиком. Но чтобы они уходили, не видел. Они на такси приехали. Я переговорил с водителями. Пожилая женщина от психиатрической больницы ехала. Парочка из аэропорта. Таксист, который их вез, сказал, что мужик вроде охранника при молодой. Как звать, не помнит. Они не говорили в такси.

— Вот именно, — снова разозлился Басов. — К Зяблову приезжают, а ты о моем здоровье волнение проявляешь. Давай к даче. Чувствую я, что-то там будет.

— А как вы на пасеку попали? — спросил Сергей.

— Все, капитан, — нетерпеливо сказал подполковник, — дуй на дачу. Но сначала пошли кого-ни- будь к Волошину. Он сейчас перепуган до смерти. И Зяблов, как я думаю, тоже. Так что пошлет он к Волошину кого-то, обязательно пошлет.

Константин Федорович встретил вошедшего Зимина вопросительным взглядом.

— Все сделал, — кивнул майор. — Так что одна проблема решена.

— А со второй все гораздо проще будет, — облегченно вздохнув, улыбнулся Зяблов.

— Думаешь? — с сомнением спросил майор.

— Уверен.

— Может, объяснишь мне свою уверенность?

— Всему свое время, — уклончиво ответил Зяблов, встал и потянулся. — Пойдем, — предложил он, — проведаем наших пленников.

— Ты хочешь, чтобы они меня увидели? — возмутился майор. — Да ты понимаешь…

— Никто из них отсюда не выйдет, — считая, что это все объясняет и должно успокоить Зимина, сказал Константин Федорович.

— Ну вот, — прокурор протянул бланк телеграммы Ирине. — Валентина Анатольевна сейчас проходит курс лечения. Так что зря мы волновались.

«

Ирина

,

— прочитала женщина, —

извини, что уехала так внезапно. Десятидневный курс лечения. Обязательно приеду. Целую Валентина

Анатольевна

», —

покачав головой, Ирина отбросила телеграмму.

— Нет! — уверенно проговорила она. — Валентина Анатольевна так бы не уехала. Она обязательно сказала бы мне. Это телеграмма не от нее.

— Успокойся, — Ивачев встал. — Валентина Анатольевна была в больнице, она опасно больна, — он говорил откровенно, потому что лечащий врач Ирины заверил, что ее состояние не вызывает опасений.

— Все равно, — покачала головой Ирина, — она бы не уехала так внезапно, ничего мне не объяснив. Вы были у Зяблова? — Ирина в упор посмотрела на Ивачева.

— Конечно, — решил соврать он, — но Валентина Анатольевна у Константина Федоровича не была.

— Она пошла к нему! — воскликнула Ира. — Вы понимаете? Она у него! — вскочила и бросилась к двери. — Я должна поехать к нему с вами вместе!

— Ира, — прокурор осторожно, но крепко придержал ее за локоть, — мы обязательно туда поедем, но чуть позже. Сейчас тебе будут делать укол, — улыбаясь, напомнил он.

— Да, — согласилась она, — конечно.

— Я приду завтра, — посмотрев на часы, он отпустил ее руку. — И мы с тобой обо всем поговорим. А сейчас извини, мне пора.