Страница 74 из 105
— Что делать? — спросил Зяблов.
— Надо узнать, кто эта баба, — немного подумав, сказал Зимин. — А там видно будет. Сейчас разыщите пчеловода! — он посмотрел на Клоуна. — Немедленно.
— Доктор, — умоляюще посмотрела на врача седая женщина, — неужели с ней действительно так плохо?
— Сейчас кризис миновал, — вздохнул он, — но вот в чем дело. Если бы мы могли ее лечить в полном объеме, все было бы гораздо лучше. Но Ирина скоро будет матерью. И если лекарства помогут ей успокоиться, то они пагубно отразятся на здоровье ребенка. Ваше появление в какой-то мере помогло ей. Она наконец-то увидела человека, с которым может говорить обо всем. Делиться невыплаканным горем. Я надеюсь, вы поможете Ирине прийти в себя.
— Вы знаете, — женщина вытерла выступившие слезы, — она и узнала меня не сразу. А когда признала, обняла и долго плакала. Неужели с дядей ее погибшего мужа ничего нельзя сделать? Почему его не привлекут к ответственности?
— Все не так просто, — с сожалением развел руками врач, — милиция задерживала Константина Федоровича, но очень скоро его отпустили. Впрочем, вы, наверное, все это знаете. Петр Аркадьевич вам рассказал…
— Я знаю гораздо больше, чем вы думаете! — резко проговорила она. — Я имею в виду Зяблова. Что он за человек и на что способен!
— Вы знакомы? — удивился врач. — Извините. Вам о Зяблове, наверное, Ирина рассказала. Да, многие уверены, что именно Константин Федорович виновен в гибели мужа Иры. К тому же ее свекровь своими выстрелами подтвердила его вину. Но самосуд считается преступлением. Существует закон, и только он может решать виновен человек или нет.
— То же сказал мне и Петр Аркадьевич, — женщина горько улыбнулась. — Но я почувствовала, что он жалеет о том, что Зяблов остался жив. А от вас я не ожидала услышать такое.
— Я законопослушный гражданин.
— Знаете, — виновато проговорила она. — Мы с вами устроили целую дискуссию о Зяблове. А ведь я здесь из-за Ирины. Что я должна делать?
— Она узнала вас, — врач с облегчением вернулся к знакомой теме. — Доверяет вам. Поэтому ничего особенного делать вам не нужно. Просто будьте рядом. Вы располагаете временем? — спросил он.
— Я не уеду, пока она не поправится.
— И еще одно, — врач смущенно посмотрел на нее. — Я вас поместил к себе под, другой фамилией. Так просил сделать Ивачев.
— Я знаю, — кивнула она. — И не стала возражать против конспирации. В конце концов прокурору виднее.
— Привет, Толик, — племянник Степана протянул вошедшим дяде и Волошину руку в синей росписи татуировки.
— Ну, чем порадуешь? — перешел к цели визита дядя Степан.
— Все путем, — заговорщицки подмигнул ему Анатолий. — Считай его обидчиков жмурами.
— Ты яснее говори! — разозлился дядя Степан.
— Я и так уж яснее некуда, — обиделся племянник. — Я же говорю, что с его обидчиками, с беспределами, которые девок порешили, разберутся. Если уже не разобрались. Я сегодня вечером точно узнаю.
— Не врешь? — строго посмотрел на него дядя Степан. — А то, может, зазря мы к тебе насчет этого и ходили. Деньги взял и молчишь. Чего же ты не заехал?
— Ну да, — усмехнулся Анатолий. — Я в разбор полез, а светиться в деревне буду. Мусора с ходу на хвост упадут. Да и к тому же еще точно не знаю, сделали тех мокрушников или нет. Вот сегодня звякну в столицу и узнаю. Тебе как, — посмотрел он на молчащего Дмитрия, — фотки подогнать? Или газетные заметки?
— Какие фотки? — растерянно спросил Волошин.
— Ну где эти жмуриками будут, — хохотнул Анатолий. — Ведь как-то ты должен. знать, что их сделали! — Дмитрий беспомощно взглянул на дядю Степана.
— Ты смотри, Толян! — серьезно предупредил его Степан. — Чтоб никакого обману! Мьг деньгу заплатили, ты уж будь так добр… — он поморщился. — Конечно, они тоже люди. Но ведь, сволочи, жену его и дочку ни за что вбили. Да и его уже два раза хотели.
— Теперь все, — уверенно заявил Анатолий. — Никто его больше пальцем не тронет. А чего же раньше не пришли? Давно бы уже рамс разобрали.
— Мне никаких фотографий не надо, — поспешно проговорил Волошин. — И вообще ничего не надо.
— Как хочешь, — пожал плечами парень. — А то, чтобы был уверен…
— Не надо! — уже испуганно перебил его Волошин. — Ничего не надо. Я верю, — дернув дядю Степана за рукав, поторопил. — Пойдем скорее.
— Ну, племяш, — Степан шагнул к двери, — покедова. Ежели что понадобится, заезжай. Скоро мед откачаем, флягу по-родственному выделю.
— Покедова, — кивнул Толик, — а за этих уши не ломайте. Их сегодня же закопают.
— А кто хоть они такие? — тихо спросил Волошин.
— Да залетные, — пренебрежительно отмахнулся Анатолий. — Бабы. им попить не дали. Ну они и давай их мочить.
Посмотрев на темнеющее небо, Феоктистов достал прибор ночного видения, дохнул на стекло и аккуратно протер его платком. Бросил взгляд вниз, на большую трехэтажную дачу Зяблова.
«А ведь это противозаконно, — он усмехнулся, — и поэтому, капитан, никогда ты не будешь майором, — обратился он к себе словами песни Высоцкого. Устроившись поудобнее, улегся на спину. — Раньше было легче, — вспомнил он слова Басова, — малейшее нарушение —
и
и
я
и
я
и
Капитан вздохнул. Работой в милиции он грезил еще в детстве. Занимался спортом, много читал о следопытах и, конечно, о сыщиках. Как и все его сверстники, жил полнокровной жизнью. Ходил на танцы, участвовал в постоянных стычках район на район. Дрался за девчонок. Потом, отслужив в армии, морпехе, поступил в училище. Получив лейтенанта, вернулся в Саратов. Вот тогда и почувствовал, что быть милиционером довольно-таки трудно. Первые полгода он почти ежедневно думал о том, что завтра подаст рапорт об увольнении. Он понимал, что борьба с преступностью — довольно сложная и опасная работа. Но не мог представить, насколько она грязна. Он, улыбаясь, принимал в кабинете людей, после рукопожатия с которыми долго и тщательно мыл руки. По телефонному звонку вызывал человека, который, сообщая семье, что уезжает в командировку, садился в камеру. В народе их называли внештатными работниками милиции, в уголовной среде наседками, или стукачами. Сергей прекрасно понимал, что человек, который жадно пьет в его кабинете чай с бутербродом и рассказывает ему о том или ином подследственном, помогает ему установить степень виновности подозреваемого, и все же ему это было противно.
После завершения операции, когда преступник был задержан, Сергей старался сразу же уйти, чтобы не испытывать соблазна выпустить пулю в лоб задержанного. Особенного когда это касалось насильников. Однако брали учителя физкультуры, который изнасиловал и убил троих мальчишек. К великому удовольствию группы захвата, «учитель» начал оказывать весьма активное сопротивление. Его били. Били не за сломанную руку одного из оперативников и разбитую губу другого, а за застывшие в гримасе ужаса и боли лица трех мальчишек. И именно в одно из таких задержаний Сергей понял, что, несмотря на всю грязь, которая его окружает, он делает нужную людям работу.
Капитан помнил благодарные глаза одной женщины, которой они нашли похищенную дочку. И только ради этого мгновения он был готов идти на нож или ствол.
После недавней гибели двух офицеров милиции Сергей возненавидел Зяблова. Такие, как Зяблов, убивали руками других. Такие, как…