Ротмистр авиации

— Что я могу подсказать?

— Ведь вы обладаете более обширной информацией. Может быть, стоит покопаться в том, на что сначала мы не обратили внимания? Проанализировать то, что покупал Киёмура? Попробовать выяснить истинную ценность некоторых открытий?

— Насколько я понял, у этих «изобретений» нет ценности, они никому не нужны. Правильно? Это отходы, ведь так? Убежден, что серьезная разведка такой чепухой заниматься не будет. Простите, ротмистр, но мы с вами гоняемся за собственной тенью. Пытаемся выяснить, что нужно было Киёмуре — и не можем. Вы же опытнейший, профессионально мыслящий человек! Никогда не поверю, что у вас не созрела какая-то определенная версия. Есть она у вас?

— Возможно, что японцы охотятся за важным изобретением, подозревая его во всех не привлекающих внимание проектах?

Курново достал из кармана платок, осторожно тронул лоб и шею.

— Что ж, мысль любопытная. Но ни я, ни вы, ни кто-нибудь другой о таком изобретении пока не знает. В наши задачи входит одно: определить, представляет ли деятельность Киёмуры угрозу безопасности государства и армии.

— Уверен, представляет.

— А я не уверен. Поймать «Ахметшина» или «Шарипова» на месте преступления на Курском или Гатчинском аэродромах нам не удалось. Впрочем, и там его преступления были лишь относительными. Что же осталось?

— Тайная деятельность в столица дружественного государства.

— Сомнительно.

— Но ведь фактически — это самая настоящая кража потенциальных военных секретов.

Курново подошел к окну. Выходит, все заканчивается. Да, ясно по его позе.

— Потенциальных… Юриспруденция такого слова не знает. И потом, голубчик, если мы попробуем привлечь Киёмуру к ответственности только на этом основании… Мы, безусловно, наткнемся на крупный дипломатический скандал.

— Выходит, надо все им спустить?

— Вы сами понимаете, такой скандал будет сейчас крайне нежелателен для России. И уж во всяком случае нас с вами за него по головке не погладят. И еще одно: на кого, спрошу я вас, работает Киёмура? На свое военное ведомство?

— Почему бы и нет? Он — кадровый разведчик!

— Это нужно доказать.

— Я докажу.

— Докажете, будем говорить. Поставим вопрос о высылке.

— Кроме того, я убежден, Киёмура действует в тесном контакте с морским атташе Танакой. Это уже официальное лицо.

Курново побарабанил пальцем по стеклу, сказал:

— Осторожней с Танакой, ротмистр. Я уже высказал мнение по этому поводу. Запомните: без веских оснований предъявить Танаке обвинение в шпионаже мы не можем.

— Основания будут.

— Кто их представит?

— Я. Мне хотелось бы использовать еще один шанс.

— Хвалю за упорство. Что-то конкретное?

— Я имею возможность видеться каждый вечер с Танакой и Киёмурой. Для них я пока не раскрыт.

Курново все-таки заинтересован, чтобы расследование, начатое ПКРБ, завершилось успешно. Отвернулся, сказал тихо:

— Хорошо, ротмистр, попробуйте, я не против. Но в случае неудачи — я вынужден буду сделать выводы.

25.

Вернувшись к себе, Курново еще раз раскрыл дело, на первой странице которого значилось одно слово: «Ицуми». При всем своем поверхностном знании технических и научных вопросов полковник понял: судя по собранным в папке документам, японцы в последнее время активно изучают промышленные технологии во многих странах. Везде, где речь идет о такой деятельности, фигурирует фирма «Ицуми». Это было крайне существенно. Курново усмехнулся. Кажется, он начинал понимать, что привлекает «Ицуми» здесь, в России. В Гатчине и Курске Киёмуру занимали змеи и сфероплан — типичные неудачные идеи, то есть отходы. Отходы в патентных бюро, отходы в редакциях журналов. Ловить рыбку в мутной воде, вот как это называется… Губарев, конечно, идет по ложному следу, не какое-то важное открытие интересует в данном случае японцев, а вот эта мелочь, возможность найти большие нереализованные идеи в массе мелких неудач…

Не исключено, что в конце концов Губарев до этого докопается. Губарев… Курново на некоторое время задумался, машинально перелистывая справки. Без всякого сомнения, это талантливый офицер. Не просто талантливый — упорный, способный, отлично подготовленный. Знает языки, прекрасно подкован технически, обладает определенным даром к перевоплощению. Но, к сожалению, ротмистр не понимает главного. Увы, этот способный контрразведчик далек от верной оценки той сложной сути отношений, которая складывается сейчас в верхах. И прежде всего при дворе. Все эти неудачные идеи, охота за промышленными секретами — мелочь. Решает совсем другое: сложная дипломатическая игра, взаимоотношение придворных партий, полная незаметных выпадов борьба фаворитов. Губарев этого не понимает.

Японцы же… Конечно, сволочи, стервецы, мародеры. Но, подумав об этом, Курново сразу же оставил эмоции. Россия от такого воровства не много потеряет, страна обильная. Он же может найти. Курново довольно долго сидел, обдумывая ход, который он может сделать в этой игре, наконец усмехнулся. Японцы на этом будут иметь немалые деньги, так вот он, честный русский офицер, использует это. Использует!

Еще раз просчитав все, откинулся на стуле. Мечта каждого контрразведчика — заставить вражескую агентуру работать на себя. Так вот — он заставит работать на себя японцев. Пусть не целиком, пусть… Но какой-то частью своей информации они с ним поделятся. Если все получится так, как задумал он… Если… Мысль неплохая, загвоздка в одном: все должно быть разработано достаточно тонко. Он прикинется, что хочет получить с японцев мзду — за негласное разрешение действовать свободно и добывать «отходы» для фирмы «Ицуми». Когда же японцы попадутся на ату удочку, он уличит их в попытке дать взятку официальному лицу.. Тогда-то Танака и Киёмура будут вынуждены сообщить ему некоторые данные, скажем, о тех же немцах. Данные эти у них, без сомнения, есть. Что же касается Губарева — пусть занимается своей версией. Он может в конце концов выяснить истинные цели японцев, но пока, к сожалению, контрразведка здесь бессильна: не делают тут японцы ничего противозаконного, нет таких правил — охранять неудачные изобретения.

Полковник убрал бумаги в стол и вызвал к себе адъютанта.

26.

Губарев стоял у окна в своей квартире. Полина должна прийти примерно через полчаса. Он сложил вместе все, без чего, как считал, нельзя обойтись: пузырек с клеем, кисточки, две поддевки разного цвета, картуз, сапоги. Раскрыл пузатый чиновничий портфель — должно войти. Вошло; щелкнул застежкой. Помедлил, подошел к окну, остановился, разглядывая редких прохожих на Большой Дворянской. Еще одна временная квартира; в каких только местах и сколько у него их было, сколько еще будет.

План, который он разработал, неплох. Он решил идти до конца и выявить, зачем Киёмура скупает отходы. И он выявит — с этим планом. Кое-что зависит от Полины: ему нужно время, чтобы, не уходя из варьете, успеть превратиться из князя Остермана в извозчика. Это можно сделать только в ее грим-уборной. Надо надеяться, она согласится. Расчет прост: возвращаясь домой, Танака и Киёмура не будут молчать, чем-то обязательно поделятся. Если они это сделают, то сделают на родном языке, в пролетке другой ни к чему. Материал будет, как не быть, единственное — он должен достичь известной изощренности в гриме. Никто не должен догадаться, что каждую ночь японцев подвозит один и тот же извозчик.

Кошка перебежала мостовую… Мысль, которая все время возникает и которую он все время отбрасывает: Зубин прав. От того, что он выяснит цели Киёмуры, ровным счетом ничего не изменится. Тогда для чего он все затевает? Из-за упрямства? Не совсем. Глубоко обидно, что по-хитрому обворовывают родную землю. Светлые технические мысли сограждан. Но что бы он, Губарев, ни сделал, каких бы агентов ни выявил, дивидендов у Курново это ему не принесет. Полковника интересует только собственная карьера. Чиновный истукан, аристократ вшивый. Играет в заинтересованность, но ведь интересует его только одно: как он будет выглядеть в глазах начальства, это во-первых… Во-вторых… Впрочем, тайны особой здесь нет — ясно, Курново хочет как-то заработать на японцах. Он же, Губарев, останется мальчиком на побегушках, обреченным таскать каштаны из огня для других, в том числе для полковника. Но ведь то, что он вынужден работать на других, он знал и раньше? Да, знал. Знал, черт возьми, но, по крайней мере, раньше он был убежден, что таскает каштаны еще и для России. Смешно, для России. Кто — Россия? Курново? Да тем, на кого Губарев работает и будет всю жизнь работать, на Россию наплевать. Что же тогда делать? Если не служить в контрразведке, куда деться? Некуда, просто некуда. Из контрразведки в отставку не уходят, это не армия. Уйдешь без разрешения — получишь или яд, или пулю в спину.