Страница 122 из 129
— Что чувствовал? — заинтересовался Ванечка. Ася тоже как-то перед отъездом странно темнила, вела себя странно.
— Мелочи. Типа последнее время начала говорить, что болит голова, устала, сегодня не хочу, на прогулке перестала брать меня за руку, а если я брал, то давала с неохотой.
Кот что-то еще хотел сказать, но вдруг застыл с открытым ртом, уставившись в пустоту. Сзади засигналили: светофор давно переключился на «зеленый». Кот пришел в себя и включил передачу. Ванечка с некоторой опаской промямлил:
— Знаешь, что в таких делах помогает? Приехать домой и наебениться в сраку!
Кот на это ничего не ответил. Всю остальную дорогу ехали молча.
Когда приехали на Пять Углов, было уже начало первого ночи. Кот, ссутулясь, пошел в темную арку своего двора, а Ванечка пересел за руль и поехал к себе. За Котом он приехал на следующий день в одиннадцать утра. Дверь в квартиру была не заперта.
На диване, развалясь, сидел мрачный, отекший Кот. От него за три метра разило перегаром. Ванька потянул носом, посоветовал:
— Жвачку хоть возьми-ка, на, зажуй, а то тебя Петрович с говном съест!
— Я простуженный, лечился! — шмыгнув носом, сказал Кот. Волосы у него торчали во все стороны, глаза были красные. Поднялся он со стоном.
— Все болит, нахер…
Его шатало.
В тот день ездили по делам в Отрадное. На этот раз за рулем был Ванечка. Дорога была разбита, к тому же из-за аварии попали в пробку.
Кот всю дорогу нудел:
— Ссать хочу — щас лопну!
— Опять? Что ты такой ссыкун? — рассердился Ванечка. — Ссы в бутылку или в ботинок.
— Хули ж — все почки отбиты!
Однако все же остановился на обочине в месте потемнее.
Кот бодро побежал в кусты: через секунду оттуда раздался блаженный вздох облегчения.
Кот долго, вздыхая, журчал на обочине. Вернулся очень довольный, вжикнул молнией, застегивая ширинку:
— Знаешь анекдот? Один индеец спросил, что такое кайф. Тогда его напоили пивом, а член завязали. Потом развязали. Он пустил струю, закрыл глаза и сказал: «Ка-а-йф!» Помнится, в Питере было лазерное шоу какого-то японца, то ли Хрена Накамуры, то ли Хуя Хироваты, естественно, с массовой торговлей пивом, так после этого граждане зассали весь центр Питера. Про Марсово поле уже не говорю, но все ближайшие незапертые подъезды, и за то, чтобы там, в подъезде, поссать, предприимчивые дельцы брали с людей деньги. Парень, который живет там, рассказывал, что утром мочи в их подъезде было по щиколотку. Кстати, одного знакомого парня менты замели за то, что он отливал в парке под дерево. А куда было деваться: сортиров-то нету или все платные. Он им: за что я буду платить такие деньги — за ссач? А они ему вменили статью «загрязнение земли токсичными отходами». Из-за тебя, говорят, в Питере деревья сохнут. Короче, реально штрафанули. Дай-ка порулить! Все, я в норме…
— Сиди уж! От тебя фонит, как от пивзавода!
У Кота всегда много чего не работало в его «семере», хотя и чинил он ее постоянно: щетки двигались только в одном быстром режиме да и то зависали, иногда гасла панель приборов, потом после встряски вдруг включалась сама по себе, со стоп-сигналами вообще была вечная болезнь — периодически пропадал контакт, барахлил датчик уровня топлива. Но машина ездила. Впрочем, после отрадненских ям от нее что-то отвалилось, страшно заскребло, и Кот отогнал ее в ремонт. Несколько дней пришлось обходиться без машины. В будни ездили на служебной, а на выходные пришлось пользоваться общественным транспортом. Впрочем, Ванечке было не привыкать.
Впереди были два выходных дня. В городе оставаться было невыносимо. Кот без особого энтузиазма предложил:
— Поехали к моим на дачу, отоспимся, сходим в баню, пожарим шашлыков, напьемся!
Приехали туда уже последней электричкой — почти что в полпервого ночи. Только что опустилась роса. Было сыро и зябко. Они поднялись по тропинке на горку и зашагали узкими темными улочками уснувшего дачного поселка. Кое-где еще горели в окнах огни, доносилась музыка, оживленные голоса, далеко слышнее во влажном воздухе. Тянулись разнообразные заборы.
Из одного дома с освещенной верандой вышла, пошатываясь, какая-то пьяная тетка, прямо у крыльца встала в безобразную раскоряку и начала шумно мочиться, вздыхая, как корова. Под конец еще и перданула — буквально выдала целую руладу. Треск прошел по всем участкам, словно звук фейерверка. Ванечка с Котом свистнули ей, заулюлюкали. Впрочем, тетку это не очень-то и смутило. Она показала им огромную белую задницу, похлопала по ней, натянула штаны и пошла в дом.
— Такую вот жену хочешь, Ваня? — спросил Кот, складываясь от смеха. — Чтобы вот так же громко пердела?
Потом вышли на старую железную дорогу, густо заросшую черемухой и служившую местным Бродвеем: тут и гуляли, и выпивали, и назначали свидания. Спотыкаясь на шпалах, прошли еще немного и напрямик сквозь кусты продрались к одному из домов, где горело окно. Там уже их ждали. Залаяла рыжая собака Яна, завиляла хвостом. Сонная Ольга, сестра Кота, поставила им еду на стол и ушла спать. Еще с полчаса сыщики сидели за расшатанным столом на веранде друг напротив друга, ужинали, пили чай и болтали о пустяках. Ванечка, как водится, сидя в кресле-качалке, заснул. Кот не стал его будить, накрыл каким-то покрывалом и пошел спать к себе наверх, а Ванечка так в кресле и проспал до утра.
Проснулся он от маленького скандала: вдруг завыли дети.
— Слышь, ты, а ну-ка не бей его! — прикрикнула Ольга на ребенка.
— А чего он дразнится «Яшечка-говняшечка»?
Ванечка открыл глаза и потянулся. Дощатый потолок, дрожащая паутинка на лампочке. Жужжала муха. В пыльном оконном стекле дробились солнечные лучи. Вскоре заскрипели ступени, спустился заспанный Кот.
После завтрака отправились прогуляться в лес, посмотреть, есть ли грибы, взяли с собой рыжую собаку Яну.
По дороге Кот показал усадьбу, в которой жил пожарный инспектор: высокий забор, большой каменный дом, баня, сараи, беседки, гараж, бассейн.
— Говорят, он на Апрахе работает: там царит такой бардак, только приходи и собирай бабки. У пожарных свои правила: товар должен храниться на десять сантиметров выше уровня пола, и еще там какая-то специальная проводка должна быть, датчики, оповещатели, кнопки — то есть полный пиздец, поэтому все платят. А там складов, знаешь, сколько. Он в прошлом году Италии с женой был, так рассказывал: я бы всю Италию запретил — у них всюду нарушения!
— Круто! — позавидовал пожарнику Ванечка.
— Я тебе говорил: хорошая работа! — сказал Кот. — Попробуй туда сунуться: может, тебя туда возьмут как ветерана?
— Фиг там! Я в прошлом году там был. Туда берут только своих, детей пристраивают, — сокрушенно мотнул головой Ванечка. — Там, как и всюду, тоже свои кланы. Один парниша показывал нагрудный знак своего деда «Отличный пожарник» аж от 1945 года.
— Сейчас еще покажу дачку тетки из налоговой. Не хуже этой. Наверно тоже на эти хлебные места не попасть. Говорят, на проверках алкогольной продукции запросто можно озолотиться. А главное, ни хрена делать не надо!
— Без диплома туда не возьмут.
— А самая лучшая работа — депутат Думы. Ни хера делать не надо. Показывали по телеку заседание: зал пустой, один специальный человек ходит по рядам и за всех голосует — кнопки нажимает. Потом получаешь пенсию — до конца жизни работать уже не надо. Понятно, чтобы попасть в эти партийные списки надо капитально кому-то замаксать. А из обычных работ, я думаю, самые хлебные места это таможня, пожарники, налоговая и потребнадзор, то бишь санэпидстанция. Я считаю, для экономии запретили бы все сразу оптом специальным указом, закрыли всю страну да и успокоились на этом. Вот когда ехали мы через границу, так я вот что подумал: идеально бы на пограничном шлагбауме наклеить такую мятую бумажку — не исключено, что уже кто-то ею ранее жопу подтер — с нехорошими пятнами и надписью кривыми буквами: «Россия закрыта за неисполнение пожарных и всех других правил с этой пятницы и навсегда. И пошли вы все на хуй!». То есть все инвесторы, хуевесторы и прочие. И нет проблем! Думаю, вышла бы большая экономия.