Страница 55 из 60
— Обещаю.
Я смотрю на окошко в задней двери, через которое, отодвинув занавески, смотрит моя мама.
— Хочешь чтобы я вернулась с тобой? Мне просто нужно предупредить ее.
Кайден кладет руку мне на щеку, поглаживая большим пальцем.
— Я буду в порядке. Останься здесь и постарайся успокоить свою маму.
— Ты уверен? Может стоит попросить моего папу поехать с тобой?
— Келли, все будет хорошо. Люк там. Я просто хочу забрать свои вещи и вернуться. Ничего не случится.
Мое сердце сжимается, я наклоняюсь и прикасаюсь своими губами к его. Начинаю отстраняться, но он скользит рукой по моей шее и снова прижимается ко мне, отчаянно целуя, а после отпускает. С тяжелым грузом на сердце, я выбираюсь из грузовика и наблюдаю за тем, как он уезжает, и понимаю, что не смогу свободно вздохнуть, пока он не вернется.
Кайден
Я боюсь до смерти. Никогда не отвечал так отцу, и, судя по его взгляду, я серьезно влип, но Келли права. Больше так продолжаться не может. Все, что мне нужно сделать – просто уйти. Давно уже должен был это осознать, но по какой-то причине не мог. Все что я видел в своей жизни – это лишь как люди уходили, не выражая никакой заботы били, кричали, говорили мне смириться. Но вдруг появляется Келли и уверяет меня, что в моей власти изменить все это, что я заслуживаю гораздо большего. Это так просто, но ее слова очень много значат для меня.
Я паркуюсь, скрывшись за деревом, и пишу Люку, чтобы он встретился со мной у машины через десять минут, потому что мне нужно забрать свои вещи. Воспоминания преследуют меня, пока поднимаюсь на крыльцо. Входная дверь нараспашку, а в доме стоит мертвая тишина.
Собравшись с духом, захожу внутрь. Когда я был помладше, отцу нравилось превращать избиения в игру. Он давал нам время спрятаться, а потом отправлялся на поиски. Если мы находили хорошее укрытие, то побеждали. Если нет, то расплачивались за это. В итоге мы всегда расплачивались, потому что отец никогда не сдавался.
Дом кажется пустым, поэтому я торопливо поднимаюсь по лестнице в свою комнату и начинаю собирать вещи. Накинув ручку сумки на плечо, спешу вниз, практически чуя свободу, которая ждет меня за порогом. Но отец вдруг появляется у основания лестницы, преграждая мне путь.
Он скрещивает руки на груди.
— Мне интересно, ты ведешь себя так глупо из–за девчонки или просто стал еще тупее после отъезда в колледж? Ты никогда не блистал умом.
Я мысленно перебираю возможные пути отхода, спускаясь на ступеньку ниже.
— Слушай, извини, но я больше не хочу тут оставаться. Я просто…
Отец подается в сторону, не пропуская меня.
— Ты должен отработать пропущенную тренировку.
— Нет, не должен. — У меня ладони потеют, я никогда так ему не возражал. — Я достаточно тренируюсь в колледже. — Мои ноги опускаются еще на одну ступеньку, и мы стоим нос к носу. — Мне надо идти.
Он хватает меня за руку, сжимая так сильно, что кожа горит.
— Ты сейчас же засунешь свою чертову задницу в чертову машину, и мы поедем тренироваться на стадион. Не выводи меня.
Я думаю о Келли, которая сидит у себя дома и ждет меня; действительно беспокоясь обо мне. Никто никогда не беспокоился обо мне прежде. Вырываю руку из его хватки и толкаю отца в грудь, трясясь от страха, словно трехлетний ребенок. Воспользовавшись моментом, спрыгиваю с лестницы, но он восстанавливает равновесие, бросается на меня с занесенным кулаком и необузданной яростью в глазах.
— Ты ничтожный кусок дерьма! — орет отец, пытаясь ударить меня в лицо.
Я наклоняю голову, и его кулак попадает в стеклянную вставку на входной двери, разбивая ее вдребезги и рассекая кожу на костяшках. Это его не останавливает, он замахивается снова и попадает мне в челюсть. Кости хрустят, в ушах звенит от удара.
— Твою мать! — прижимаю руку к лицу, боль разносится по щеке, но мне не привыкать к боли, поэтому я не обращаю на нее внимания. Впервые в жизни поднимаю руку на отца. Суставы щелкают, когда он уклоняется и моя рука врезается в деревянные перила.
В следующую секунду отец обхватывает меня руками и заваливает нас обоих на пол. Осколки стекла впиваются через рубашку в мышцы. Я пинаю его в живот. Он отлетает в сторону, ударяясь головой о стену. Встав на ноги, поднимаю руки вверх.
— С меня хватит, — говорю я, прежде чем отец успевает подняться, и выбегаю на улицу.
Люк ждет в грузовике с заведенным двигателем. Я оборачиваюсь назад, лишь благополучно добравшись до машины и захлопнув за собой дверцу. Вытаращив глаза, Люк рассматривает осколки стекла, застрявшие в моей коже, разорванную рубашку, опухшую щеку.
— Какого черта? — спрашивает он. — Твой старик до сих пор не завязал с этой хренью?
Я качаю головой, когда отец выходит на крыльцо, сверля взглядом грузовик.
— Просто поезжай. Отвези меня к Келли. Я не хочу тут находиться.
Люк выруливает на главную дорогу, а я прижимаю поврежденную руку к груди, не сводя глаз с отца, пока он не скрывается из виду.
Келли
Не могу усидеть на месте. Без конца шлю ему сообщения, но Кайден не отвечает. Мама прочитала мне длинную лекцию, потому что она волновалась, когда меня всю ночь не было дома. Я дала ей выговориться, гадая, как она будет волноваться, если расскажу ей свой секрет.
Выслушав маму, отправляюсь к себе в комнату над гаражом, ждать Кайдена. После прошлой ночи кожа липнет, словно алкоголь выходит через поры, поэтому я иду в душ. Обернув вокруг себя полотенце, пальцами расчесывая волосы, возвращаюсь в спальню, чтобы переодеться.
Кайден сидит на моей постели, спиной ко мне, опустив плечи, и я подпрыгиваю от неожиданности.
— Ой, — закрыв рот рукой, отступаю назад к двери, чувствуя себя неловко, потому что на мне ничего нет, кроме полотенца.
Оглянувшись, он смотрит на меня, и все остальное становится безразлично. Его щека отекла и покраснела, на рубашке окровавленные разрывы, костяшки пальцев покрыты коркой засохшей крови.
Покрепче затянув полотенце, быстро подхожу к нему.
— Что случилось?
Кайден качает головой, скользя взглядом по моему едва прикрытому телу.
— Это неважно. Все кончено.
— Что кончено?
Он протягивает мне свою дрожащую руку.
— Я попытался ударить его, а потом пнул в живот.
— Своего отца?— спрашиваю я. — Он… Ты в порядке?
— Теперь в порядке.
Кайден обхватывает меня за бедра, и, втянув воздух через сжатые зубы, притягивает меня к себе на колени. Губы раскрываются, чтобы возразить, потому что полотенце распахивается снизу, грубая ткань его джинсов касается моей голой кожи, но он кладет голову мне на плечо, все его тело дрожит. Я сжимаю челюсти, закрываю глаза и глажу Кайдена рукой по волосам, еле сдерживая слезы.
Я замираю, боясь пошевелиться, пока он тяжело дышит. Кажется, проходят часы, когда Кайден поднимает голову. Его глаза покраснели.
— Извини, — говорит он, шумно выдохнув и потерев ладонями веки. — Просто все навалилось разом.
— Я понимаю, — говорю, целуя его в лоб.
Пальцы Кайдена касаются моей щеки, потом скользят к родинке на виске.
— Я никогда раньше не защищался. Было чертовски страшно.
Он гораздо храбрее меня, Кайден дал отпор тому, что мучило его с детских лет. Я ему завидую из–за этого.
Легко поглаживаю его разбитую щеку, отчего он морщится.
— Хочешь, принесу лед? Бинты? Обезболивающие? У мамы тонны таблеток в аптечке.
Кайден приподнимает бровь.
— Зачем они ей?
Пожимаю плечами.
— Я как–то спросила, она сказала, это для старой травмы, полученной в команде поддержки еще в школе.
Он хмурится, его отекший глаз полностью закрывается.
— Уже ведь лет двадцать прошло?
— Моя мама – сумасшедшая, — отвечаю я, пытаясь слезть с его колен. — Может поэтому она всегда такая счастливая.
Кайден сжимает пальцы на моих бедрах, не давая мне подняться. В его глазах появляется паника.
— Я не хочу тебя отпускать.
Мне знаком этот взгляд, когда молишь кого–то о помощи.