Телохранитель Каина

– Я зарабатываю больше, – признался Китайгородцев.

– Плюс накладные расходы. Проживание, питание – бесплатно.

– Электричка уйдет, – напомнил Китайгородцев.

Это и был его ответ. Потемкин понял. Он вошел в тамбур вагона, но прежде успел ткнуть в руки собеседнику свою визитку.

– Подумайте! – сказал он. – Вы мне подходите!

Двери закрылись. Состав тронулся.

Китайгородцев заглянул в визитку.

Потемкин Иосиф Ильич.

Мастер гипноза.

Магистр.

Академик Международной академии психоанализа.

Вице-президент Фонда парапсихологических исследований.

Порой визитка может многое рассказать о своем владельце. Китайгородцев выбросил бы ее без сожаления, но не увидел поблизости ни одной урны.

Про эту визитку Китайгородцев вспомнил очень скоро – через несколько дней. За ним приехал Лапутин и увез в Москву. Хамза уже ждал Китайгородцева. Шеф не выглядел настороженным и напряженным, как все последнее время. Возможно, связанные с Китайгородцевым проблемы устранились – так самому Китайгородцеву представлялось.

– Не надоело в глухомани? – спросил Хамза.

– Скучно там, – признался Китайгородцев.

– Покажешься врачам, – кивнул Хамза на раненую ногу собеседника. – И можешь жить вольной жизнью. Без ограничений, так сказать.

Он был доброжелателен и весел. И о работе даже не вспоминал. О тех же Лисицыных ни словом не обмолвился. Как будто с Китайгородцевым нельзя было обсуждать никакие рабочие вопросы. Дело было не в том, что он ранен. Даже сразу после курса лечения Хамза нашел, чем заняться Китайгородцеву. Отправил его к Лисицыным присматривать за домом. А вот после Лисицыных он с Китайгородцевым о работе уже не говорит, а говорит он только об отдыхе.

– А чем я дальше буду заниматься? – не выдержал Китайгородцев.

– Силы восстанавливать! – бодро ответил Хамза.

И только сейчас Китайгородцев распознал неискренность веселой доброжелательности шефа.

– Я вернусь к Лисицыным? – прямо спросил Китайгородцев.

– Нет!

– Другое мне дело какое-то найдете?

– Ты, Толик, отдыхай! Ты мне здоровый нужен.

Значит, Китайгородцев не ошибся.

– Что происходит? – спросил он.

– Ты о чем?

– Со мной какие-то проблемы?

– Ну какие такие проблемы? – сказал с неискренней беспечностью Хамза. – Ты полностью восстановись – тогда будет разговор!

– О чем?

– О работе.

– Я хочу сейчас о работе говорить!

– Какой может быть разговор? Ты до сих пор с палочкой ходишь.

– Дело не в этой клюке! Я ведь не маленький, я понимаю! Две недели назад вам эта палка не мешала! Что происходит?

– Толик, давай поговорим, когда ты снова будешь на ногах.

– Что происходит? – повторил Китайгородцев.

Его упорство, видимо, подсказало Хамзе, что разговора все равно не избежать.

– Я не хотел говорить с тобой об этом, – признался Хамза. – До тех пор, пока ты полностью не восстановишься. Дело не в твоей ноге, конечно. Это ранение меня сейчас меньше занимает, чем… – Он запнулся. – Чем все другое, – туманно сформулировал после паузы.

Китайгородцев ждал.

– Вот так! – сказал Хамза. Почему-то получилось сердито.

И снова Китайгородцев промолчал.

– Толик! – произнес Хамза, старательно избегая встречаться взглядом с собеседником. – С тобой какие-то непонятные истории! То ты кого-то видел, то не видел. Объяснения этому никакого нет, а выглядит все ой как странно! И после этого ты хочешь, чтобы я тебе дал в руки пистолет и на объект поставил?

По нему было видно: ни за какие коврижки.

– И что же теперь? – мрачно поинтересовался Китайгородцев.

– Ты сейчас отдыхай, силы восстанавливай…

– А потом-то что? – проявил настойчивость Китайгородцев.

– А потом обследование будешь проходить, – озвучил Хамза то, о чем ему совсем не хотелось говорить.

Китайгородцев выразительно постучал себя пальцем по лбу.

– Ты же понимаешь, Толик, – у тебя сейчас не с ногой главные проблемы, – пробормотал Хамза.

С головой у Китайгородцева проблемы.

Не видать ему работы в ближайшее время. И в последующее время, возможно, тоже.

В отсутствие Китайгородцева на вещах и на мебели в его квартире осела пыль. Китайгородцев провел пальцем по столешнице – остался след.

В прежние времена, еще до ранения, у него случались выходные дни. И в отпуск ему доводилось уходить. Но он всегда знал, что по окончании отдыха его снова ждет работа. А сейчас у него было такое чувство, будто его нынешний «отпуск» не закончится никогда. Непривычно. Он был растерян. Впереди – много дней, и он не знал, чем их займет. Потом он подумал о том, что за эти дни полного бездействия изведет себя. Он ни о чем другом не сможет думать, кроме того, что с ним, возможно, не все в порядке. И с каждым днем ему будет все труднее держать себя в руках.

Хамза его к работе не допустит.

В ближайшее время Китайгородцев должен сам себе найти работу.

Он уже почти не сомневался.

Он позвонил Потемкину.

Потемкин был в Москве и собирался вскоре выехать в Рязанскую область с «сеансами гипноза», как он выразился.

Звонку Китайгородцева он обрадовался. По-видимому, не очень рассчитывал на это после их беседы на безлюдной подмосковной платформе.

– Но у меня есть несколько условий, – сказал Китайгородцев. – Без этого я на вас работать не смогу.

– Условия – какие? – спросил Потемкин.

– Первое: вы рассказываете мне все о своих недругах, в подробностях.

– К чему вам это? – не проявил энтузиазма Потемкин.

– Я должен знать обстановку вокруг вас. Знать, откуда ждать неприятностей. Это раз. Второе: мои рекомендации вы выполняете беспрекословно.

– Что еще? – спросил Потемкин.

– Ничего. Только это.

То ли Потемкина подкупила краткость списка, то ли ему деваться было некуда, но он, не раздумывая долго, сказал:

– Хорошо, я согласен.

До недавних пор организационно-охранное обеспечение гастрольной деятельности мастера гипноза, магистра, академика Международной академии психоанализа и вице-президента Фонда парапсихологических исследований Иосифа Потемкина предоставляли три молодых разгильдяя, один из которых, несмотря на молодость, успел отсидеть четыре года за грабеж (и его условно-досрочное освобождение, по мнению Потемкина, само по себе могло бы стать поводом для нового уголовного дела), а двое его товарищей были несудимы, но это, как сказал Потемкин, – «пока».

Самым обидным в этой истории для магистра и академика было то, что троицу шалопаев он сам и пригрел, сойдясь с нею совершенно случайно в одной из неказистых гостиниц отнюдь не самого ближнего Подмосковья. Гастролируя по маленьким российским городкам, Потемкин время от времени сталкивался с такими неприятными сторонами жизни, с которыми ему сталкиваться было непривычно и даже страшно, и он со временем понял, что в одиночку справляться с трудностями ему слишком тяжело. Однажды где-то за Уралом к нему в гостиничный номер ввалилась ватага крепких, как дубки, ребят, которые назвались местными братками, сообщили Потемкину, что все артисты, которые приезжают в этот город, находятся под их, братков, защитой, и все без исключения за эту защиту платят. Потемкин долго торговался с ними, первоначально названную цену сбил, но заплатить заплатил и только позже узнал, что за последние несколько лет он был единственным гастролером, который заехал в эту глухомань. В другой раз и в другом городе во время сеанса гипноза молодежная компания («Все они были сильно пьяны», – не преминул сообщить Потемкин) заподозрила, что им морочат головы и все происходящее – это не гипноз, а банальное надувательство, из-за чего случился скандал. Вывести бузотеров из зала было некому, сеанс сорвали. И практически всегда перед Потемкиным во весь рост стояла проблема личной безопасности. Работал он, как правило, за наличные, получая деньги за проданные билеты из рук в руки, и эти деньги ему еще надо было довезти до Москвы в целости и сохранности.