Расстрельщик

– Извини, – еще раз пробормотал он, и его растерянность была совершенно искренней.

– Мне жить не хочется, – сказал Тихомиров и поднял голову.

В его глазах действительно не было жизни. По щекам катились крупные слезы. Достал из кобуры пистолет и положил перед собой на стол.

– Я только вчера получил оружие. И вечером хотел застрелиться.

Мог бы запросто это сделать. Ведь напился в стельку.

– Только мысли о сыне меня удержали. Пропадет без меня. Сломают. Съедят.

У него был взгляд одержимого. Корнеев опустил глаза.

Они очень скоро допили водку. Корнеев старательно подливал собутыльнику, обделяя себя. Тихомирова совсем развезло. Он охотно рассказывал о себе. Поведал о долге в пять тысяч долларов. Это Корнеев и так знал. Рассказал, что никак не мог найти деньги. И это Корнееву было известно. А вот дальше начались новости. Деньги Тихомиров в конце концов получил. Нашелся добрый человек, который его выручил, – Молотов. Когда Тихомиров рассказывал об этом, у него горели глаза. На Молотова он, похоже, готов был молиться. Все это укладывалось в выстроенную Корнеевым схему. Молотов приставил к нему Тихомирова для слежки. Более надежного и преданного филера ему сейчас не сыскать.

– Да, Молотов – это человек, – на всякий случай поддакнул Корнеев.

Тихомиров, хотя и был нетрезв, все-таки уловил некое несоответствие и долго, подозрительно вглядывался в лицо собеседника. Еще бы ему не удивляться. Ведь Молотов приставил его к Корнееву и при этом наверняка дал понять, что Корнеев – человек ненадежный. А этот ненадежный сидит и нахваливает Молотова.

– Он мне сразу понравился, – упрямо гнул свое Корнеев. – Мужик что надо.

– Да, – кивнул наконец Тихомиров. – Таких больше не сыскать.

– А Базылев похуже был?

– Почему – был? – удивился Тихомиров.

– Сейчас-то он не появляется, – проявил осторожность Корнеев.

– И без него неплохо. Помяни мое слово – нашим хозяином будет Молотов.

Сам Корнеев в этом ни секунды не сомневался. Но на всякий случай проявил неосведомленность:

– А Базылев?

– Базылев – не хозяин, – сказал Тихомиров.

Ему это казалось достаточным объяснением.

– Его в отставку отправят, да? – не унимался Корнеев.

Тихомиров вдруг резко поднял голову. Его взгляд даже приобрел на мгновение осмысленное выражение.

– А что ты о Базылеве так печешься? – спросил он с явным вызовом.

Что-то ему было известно. И сейчас это «что-то» проявилось.

– Я о нем не пекусь, – пожал плечами Корнеев, демонстрируя безразличие.

Разговор сам собой оборвался. А через час Тихомиров позвонил Молотову и подробно рассказал, как идет у них служба и главное – что поделывает Корнеев. И про корнеевский интерес к Базылеву тоже упомянул. Корнеев все слышал, подняв трубку параллельного телефона. Молотов молча выслушал сообщение, долго сопел в трубку, потом сказал:

– Ладно, присматривай там за ним.

Это означало, что они пока ничего не собираются предпринимать и у Корнеева еще есть время.

Глава 39

Бывшая жена Базылева уже приехала в Москву. Корнеев не смог поговорить с ней лично, но, по словам Христича, все обошлось, и женщину с ребенком спрятали надежно. Корнееву это представлялось первым серьезным успехом после череды неприятностей. И еще была хорошая новость – об обнаруженных в подвале особняка «больничных» декорациях.

– Здесь они все снимали, Олег Николаевич. Я и бинты нашел.

– Какие бинты? – не понял Христич.

– Обычные, медицинские. Базылевскому двойнику ими обматывали голову перед съемкой. На них ни капли крови. Вы понимаете?

– Значит, они его перепрятали?

– Кого?

– Базылева.

– Да нет никакого Базылева! – уверенно сказал Корнеев. – Двойник! Грим, бинты – вот и все премудрости. Мой напарник сегодня мне сказал, что Базылев – не хозяин. Вот Молотов, мол, это да. Он очень уверенно говорил. Там у них что-то явно готовится, в офисе.

– Какая-то суета есть, это точно, – подтвердил Христич. – Наши «слухачи» каждый день подбрасывают мне что-нибудь интересненькое.

– Поделитесь?

– Пока никакой конкретики, Вадим. Так, кое-какие частности. У них там нечто вроде структурной перестройки, как мне представляется.

– Вот видите! Молотов уже вовсю хозяйничает. Мне кажется, он сейчас все подгребет под себя.

– Возможно. Вчера он, кстати, уволил сразу десяток человек.

– Причина?

– Молотов объясняет той самой структурной перестройкой, о которой я тебе говорил. Но люди между собой гоняют совсем другие версии. Главная – дворцовый переворот. Уволены те, кто был наиболее близок к Базылеву.

– Что же вы мне сразу этого не сказали! – засмеялся Корнеев.

Все совпадало, вплоть до мелочей, и уже почти не оставалось сомнений в том, что он прав. Базылев убит, его нет.

– Как ты со своим напарником живешь? – поинтересовался Христич.

– Если честно – не очень. Его специально ко мне приставили, оказывается.

– Значит, все-таки ты под подозрением?

– Да.

– Тогда тебе лучше вернуться.

– Еще не время.

– Это опасно, Вадим.

– Пока нет. Они решили подстраховаться и заслали меня в эту глухомань. Я под присмотром и к тому же далеко от центра событий. Я для них сейчас как маячок – это будет им сигналом, что надо ждать неприятностей. Займут круговую оборону, и до них тогда не добраться. Мне начинает казаться, что отсюда я их скорее достану.

– Каким образом?

– Пока не знаю.

Переговорив с Христичем, Корнеев спустился на первый этаж. Тихомиров спал, забравшись на диван прямо в обуви. Пиджак его был расстегнут и завернулся. В плечевой кобуре виднелся пистолет. Корнеев усмехнулся и вышел на улицу. В тени деревьев стоял шезлонг, и не было сейчас для отдыха места лучше.

С Тихомировым можно ладить. Если не забывать каждый раз перед едой выставлять на стол бутылку спиртного, то этот тип не причинит неудобств. До сумерек Корнеев продремал в шезлонге. Потом появился Тихомиров. У него было опухшее лицо и опять плохое настроение. К вечеру он совершенно раскисал. Корнеев начал уже к этому привыкать.

Они поужинали. Тихомиров смотрел в никуда. У него опять покраснели глаза. Сразу после ужина он ушел наверх и долго не появлялся, так что в конце концов Корнеев отправился на поиски. Тихомиров сидел в такой задумчивости, что даже вздрогнул, заслышав шаги. Фотокарточка, которую держал в руках, упала на пол. Он поспешно поднял ее. Фото покойной жены, понял Корнеев. Вечер воспоминаний.

– Жена? – участливо поинтересовался Корнеев.

Тихомиров молча кивнул. Только сейчас обнаружилось, что он плачет. Вежливый Корнеев взял снимок. И едва не присвистнул.

– Это твоя жена? – переспросил он, не в силах сдержать удивления.

И опять Тихомиров молча кивнул.

На снимке была Надя Ткаченко. Та самая, с Кипра. Она, оказывается, не Ткаченко была вовсе, а Тихомирова.

Глава 40

Утром следующего дня два микроавтобуса высадили перед особняком десант в полтора десятка человек во главе с Захаровым. Вновь прибывшие хорошо знали, кому что делать, и вели себя по-хозяйски. В самой большой комнате расставили столы, на кухне закипела работа. Из микроавтобусов выгрузили множество внушительных размеров коробок с продуктами. Несколько человек старательно осмотрели весь дом и прилегающий сад, не обращая ни на Корнеева, ни на Тихомирова ни малейшего внимания.

Явно что-то готовилось, но никто ничего не объяснял.

Захаров с сосредоточенно-строгим выражением лица отдавал короткие распоряжения. Корнеев, улучив минуту, напомнил ему о своем существовании, поинтересовавшись как бы невзначай:

– Мы здесь не нужны, Паша?

– Сами справимся, – буркнул в ответ Захаров, даже не обернувшись.

Все сломалось между ними. И существование друг друга было им взаимно неприятно.

– А что готовится? – смирил гордыню Корнеев.

– Вечеринка для сотрудников фирмы.