Страница 9 из 12
– Выгружайте! – скомандовала Анна. – Айн, цвай, драй…
Она начала отсчет почему-то по-немецки, и только теперь Кирилл понял, что она отчаянно трусит. Африканцы этого, к счастью, не заметили, и энтузиазм, с которым они принялись выбрасывать коробки из лодки на песок, был совершенно неподдельный.
– Скорее, стахановцы! – поторопила их Анна.
Заложник смотрел на нее мутными от страха глазами. Когда все коробки оказались на песке, Анна качнула стволом винтовки – прочь, мол. Африканец молнией метнулся к лодке. Товарищи смотрели на него с благоговейным ужасом. Так смотрят на чудом выкарабкавшегося с того света.
Лодка отчалила и стремительно понеслась прочь. Только тогда Анна отбросила в сторону винтовку и опустилась на песок рядом с Кириллом. У него была разбита голова, и кровь, стекая по лбу и по щеке, капала в песок.
– Больно?
Кирилл не успел еще ничего ответить, а Анна уже рвала подол своего платья – получились длинные ровные лоскуты. Она промакивала рану, Кирилл морщился, а Анна приговаривала:
– Потерпи! Это недолго! Сейчас все будет хорошо.
Ее руки были легки и ласковы. Кирилл чувствовал, как к нему возвращается жизнь.
Лоскутов Анна наделала множество, и на ней теперь было мини-платье.
– Еще, – попросил он.
– Что еще? – не поняла Анна.
– Промокни рану.
Она с готовностью рванула очередной лоскут и тут догадалась, в чем дело, улыбнулась тихой улыбкой и сказала с печалью в голосе:
– Ты еще шутить способен.
Склонилась и покачала головой:
– Какой же ты недотепа!
Была похожа на мать, горюющую над непутевым сыном.
– Как ты прожил здесь один целых пять лет? Ведь ты не приспособлен ни к чему. Мальчишка.
Мальчишка – это было уже совсем обидно.
– Ты не задавайся! – осерчал Кирилл.
– Это ты не задавайся.
Голос ее прозвучал как-то по-особенному, не так, как прежде. Кирилл повернул голову и обнаружил, что Анна плачет.
– Что такое? – всполошился он.
Анна замотала головой и отвернулась.
– Что случилось?
А ей просто было его жалко. Он догадался наконец и бросил с досадой:
– Меня жалеть не надо! Ты и сама могла бы попасть в переплет. Патроны-то все расстреляла. И если бы эти паразиты догадались…
– Я не все расстреляла.
– Все! Было пять выстрелов.
– Четыре!
– Пять!
– Четыре!
– Пять! Я считал!
– Ты плохо считал.
Он дотянулся до винтовки и взял ее в руку. Ствол винтовки смотрел Анне в грудь, и она отвела его от себя быстрым движением. Кирилл нажал на курок. Грохнул выстрел.
– Вот он, пятый, – сказала Анна сквозь слезы.
И опять повторила:
– Недотепа.
Это было обидно, но возразить было нечего.
8
Морозов пересек кабинет из конца в конец и зачем-то запер дверь на ключ. Бородин ничего не сказал, но его выдал взгляд – удивленный и немного настороженный.
– Чтобы нам с вами никто не мешал, – пояснил Морозов негромким доверительным голосом. – Кстати, я вас предупреждал, что сегодня вы не сможете больше заниматься делами?
– Да.
– Вот и отлично. Отдохнете. Но сначала мы с вами поработаем.
– Какие-нибудь уколы? – подозрительно осведомился Бородин.
Морозов даже рассмеялся.
– Что вы! Никаких уколов. Мы просто с вами побеседуем.
– О чем?
– О жизни. О вашей жизни, Андрей Алексеевич. Узнаем, что вас тревожит.
Бородин при последних словах напрягся, и от доктора это не ускользнуло. Он склонился над Бородиным:
– Вам не надо ни о чем волноваться, Андрей Алексеевич. У меня перебывали сотни таких пациентов, как вы, и всем им я смог помочь. Главное – это доверие…
Бородин хотел поправить говорившего, ведь главное все-таки не просто доверие, а доверие взаимное, но сказать ничего не смог, у него вдруг отяжелели веки, и голос доктора уже удалялся, становился тише, хотя Бородин и видел – склонившийся над ним человек не сделал ни шага в сторону.
– Все у нас получится, – продолжал нашептывать Морозов. – И все уйдет прочь. Шум шелеста, шуршанье, и шмель жужжит шурша…
Бородин утомленно прикрыл глаза. Он провалился куда-то в темноту и мог бы пропасть в этой бездне, исчезнуть, если бы не слабый голос доктора, удерживающий Бородина на самой грани яви и сна. Все звуки сплелись и превратились в равномерный шум – ш-ш-ш-ш, – и не было сил сопротивляться.
Морозов быстрым движением приподнял веко пациента.
– Андрей Алексеевич! – позвал он.
Бородин не реагировал. Морозов ударил его ладонью по щеке. Бородин вздрогнул и открыл глаза. Взгляд у него был мутный, словно у пьяного.
– Вы меня слышите?
– Да, – ответил вяло Бородин и повел взглядом по сторонам, явно не узнавая окружающей его обстановки.
– Как вы себя чувствуете?
– Нормально.
– Давайте поговорим? – предложил Морозов.
Его собеседник лишь молча кивнул.
– Вам нравится ваша работа, Андрей Алексеевич?
– Да.
– Что вас в ней привлекает?
Бородин не очень уверенно махнул рукой:
– Ну, это трудно объяснить.
– А вы попытайтесь.
– Чувствую свою значительность.
– В глазах окружающих?
– И это тоже. Но главное – сам себя уважаешь.
– А что же вас гнетет?
– Меня гнетет?
– Да, вас. Что-то тревожит в последнее время. Я угадал?
– Угадали.
– И что же?
– Это страх, доктор.
Бородин произносил слова медленно, со стороны казалось, что он сейчас не в себе – словно находится под воздействием наркотиков.
– Чего вы боитесь?
– Смерти.
– Вы еще очень молоды.
– Я умру не от старости.
– А от чего?
– От пули.
– Чушь! – протестующе скривился Морозов.
– Э-э, нет! – не согласился Бородин и как-то пьяно погрозил пальцем. – Меня убьют, я в этом уверен.
– У вас есть враги?
– Сколько угодно!
– И вы их знаете?
– Если бы я их знал! – глупо хихикнул Бородин. – Я бы их уже не боялся.
– Почему?
– Их уже не было бы.
– Убили бы их, да? – допытывался Морозов.
– Да.
– Вы?
– Я? – удивился Бородин. – Ну что вы. Для этого есть другие люди.
– Киллеры?
– Киллеры, да. Наемные убийцы.
– Вам уже приходилось это делать?
– Что?
– Заказывать убийство.
– Да.
Бородин это «да» произнес спокойно и вяло, будто в полусне.
– Это были ваши конкуренты?
– Кто? – не понял Бородин.
– Те, кого убили по вашему приказу.
– Да.
– Они доставляли вам много хлопот?
– Да.
– И вы, пока они были живы, пребывали в постоянном напряжении?
– Да.
– Вот как сейчас?
Пауза.
– Вы и сейчас себя плохо чувствуете, – напомнил Морозов. – Что-то вас тревожит. Опять есть конкуренты, которые вам мешают?
Повисла пауза.
– Я не совсем прав? – догадался Морозов.
– Да.
– Так в чем же тогда дело?
– Я не вижу конкретных врагов.
– Может, их нет вовсе?
– Есть.
– Откуда такая уверенность?
– Я просто знаю. Есть люди, которые хотят, чтобы меня не было.
– Почему они этого хотят?
– Я им мешаю.
– Именно вы?
– Именно я.
– Это как-то связано с вашим бизнесом?
– Самым непосредственным образом. У нас сделка, очень крупная сделка, на шестьсот миллионов долларов. Комиссионные такие, что по ее завершении можно больше ничем не заниматься. Очень жирный кусок. И его хотят отнять.
– Кто?
– Многие, кто хочет.
– Если вас выведут из игры, то этот контракт достанется кому-то другому?
– Да.
– И в этом – причина всех ваших страхов?
– Да.
– По завершении сделки вас могут убить?
– В принципе могут. Но тогда моя жизнь не будет иметь такой ценности.
– Значит, опасность уменьшится?
– Думаю, да.
– Когда эта сделка состоится?
– Через месяц.
Бородин уже прикрыл глаза, он слишком устал, и силы его покидали. Но Морозов должен был все доделать до конца, склонился над пациентом, стал торопливо задавать вопросы: