Заказ на олигарха

– Да, я понимаю, – с хмурым видом ответил Проскуров.

– Вы брачный контракт заключали?

– С кем?

– С женой.

– Нет.

– То есть в случае развода доля Виктории в ваших деньгах не определена?

– При чем тут Виктория?

– То есть как? – опешил Китайгородцев.

Мамочки мои родные!!!

– Так вы с прежней своей женой не в разводе?! – все еще не мог поверить в догадку Китайгородцев.

– Нет. Мать Петра – формально моя жена, – ответил Проскуров.

И когда он эту фразу произнес, ему самому стало понятно, наконец, какой догадке так сильно изумился собеседник.

– Вот сука! – потрясенно выдохнул Проскуров.

Взрослый человек. Ненавидит. И знает ситуацию. Ну кто бы мог подумать, что эта сволочь на подобное решится!

Проскуров порывался звонить своей брошенной жене. Китайгородцев его отговорил.

– Нельзя допустить, чтобы она поняла, что вы знаете, – сказал Китайгородцев. – Уничтожит улики, и ничего тогда мы с ней не сделаем.

– А что ты делать собираешься?

Китайгородцев озвучил итог своих размышлений:

– Она представляет опасность для вас. Ее надо нейтрализовать. Допустим, тюрьма. Хороший вариант. Это надолго. Там статья – приготовление к убийству. Или покушение на убийство. Плюс вовлечение несовершеннолетних. Плюс оборот запрещенных веществ – все-таки яд. Если с судьей поработать хорошо, она по совокупности статей надолго сядет. Так что надо привлекать милицию. Обыск, понятые, в доме яд.

– А если яда нет?

– Он будет, – сказал уверенно Китайгородцев. – Прямо отсюда и отсыпаем. Из пакетика, который я у Петра забрал.

– Хорошо, – кивнул Проскуров. – Зови ко мне Хамзу.

Его душила ярость, и он едва себя сдерживал.

После разговора с Проскуровым Хамза уехал в Москву. Будет встречаться со своими людьми в органах и готовить обыск, понял Китайгородцев.

У Пети Проскурова забрали мобильный телефон, и рядом с ним все время был Баранов – хотели иметь стопроцентную уверенность в том, что мальчишка не свяжется с матерью и не сообщит ей о том, в какой переплет он попал. Ну и от Проскурова его надо было оберегать, конечно.

В воздухе будто было разлито напряжение. Казалось, еще чуть-чуть и заискрит.

Петя Проскуров совсем сник. Наверное, ожидал скорой расправы. Китайгородцев даже счел необходимым с ним поговорить. О вещах отвлеченных, никак не связанных с событиями этого дня. Просто чтобы парень успокоился. Не думал, что вокруг одни враги и все его ненавидят.

К удивлению Китайгородцева, еще одним защитником Пети стала Виктория. Китайгородцев оказался невольным свидетелем разговора Виктории и Проскурова.

– Сережа, в таких случаях дети виноваты меньше всего, – сказала Виктория. – А Петя – он еще ребенок.

– Этот ребенок едва не стал убийцей!

– На нем вина, никто не спорит. Но на нас на всех вины гораздо больше.

– Щас! – зло сказал Проскуров.

– Мы все своими делами были заняты. И никто не подумал, как ему тяжело. Никто с ним не поговорил. Его бросили и про него забыли. Для него это шок. Он не знал, как с этим справиться.

– Я ему создал условия!

– Никаких таких условий ты не создал!

– Ты что такое говоришь? – нахмурился Проскуров.

– Сережа, он не с Луны к нам прилетел, этот Петя. Он твой сын, и ты его воспитывал. Ты жил рядом с ним, ты должен был вырастить нормального мальчишку, а у тебя… именно у тебя!.. вырос вурдалак…

– Ты что говоришь?! – взорвался Проскуров. – Ты отдаешь себе отчет? Зачем ты это делаешь?

– Я боюсь, как бы такое не повторилось с Алешей, – ответила Виктория и заплакала. – Понимаешь, мы рожаем нормальных детей. Рост, вес – полный порядок! А вот какие будут у него мозги, какие мысли в голове – тут нужен труд! Чтобы урод не вырос!

– Тьфу ты! – сказал в сердцах Проскуров.

Злился. Но зацепило его, это было видно.

Вечером Китайгородцеву позвонил Хамза.

– Приезжай в Отрадное, – сказал он.

Китайгородцев помчался в Москву.

С Хамзой он встретился у станции метро.

– Обыск там уже идет, – сообщил Хамза. – Но женщины нет.

– А где она? – насторожился Китайгородцев.

– Соседи говорят, что днем ушла. Торопилась.

– Черт! Неужели почувствовала что-то?

– Все может быть, – мрачно подтвердил Хамза. – Ждать ее не стали. Квартиру вскрыли в присутствии понятых.

– Нам бы посмотреть, – подсказал Китайгородцев.

– Мы позже зайдем, когда там все закончится. Посторонние при обыске – лишний повод результаты обыска потом опротестовать. Так что все гладко должно пройти, без всяких осложнений.

Они подъехали к дому, в котором жила Проскурова, но оставались в машине. Сидеть пришлось долго, до самой ночи. Женщина так и не появилась.

Около полуночи из подъезда вышел незнакомый Китайгородцеву человек в штатском, коротко переговорил с Хамзой, после чего Хамза сделал знак Китайгородцеву: можно идти.

Пока шли к подъезду, Хамза успел сказать Китайгородцеву:

– Ничего они не нашли. Кроме Петиного яда, разумеется.

В квартире было людно. Мужчины в форме и в штатском. Некоторые здоровались с Хамзой.

Кругом царил беспорядок. Перевернули квартиру вверх дном. Китайгородцев прошелся по комнатам, внимательно все разглядывая, но ни к чему не прикасаясь. Из всего, что он увидел здесь, его внимание привлек только паспорт.

– Можно взглянуть? – спросил он у оперативников.

– Да на здоровье! – отмахнулись от него.

Раскрыл паспорт. Да, это жены Проскурова документ.

– Извините, у меня вопрос, – сказал Китайгородцев. – Когда квартиру вскрывали – дверь на сколько замков была закрыта?

– На один, – ответили ему.

А всего замков три, Китайгородцев это помнил.

Женщина ушла из дома, дверь заперев только на один замок. И паспорт свой оставила. В Москве без документов давно уже редко кто ходит. Так что она уходила на минутку и недалеко. А пропала надолго. Пропала – ключевое слово.

– У меня уже почти нет сомнений в том, что с ядом – это все-таки она, – сказал Хамзе Китайгородцев. – Но вот это ее паническое бегство… Я не понимаю. Как она могла узнать о том, что Петя попался?

У Хамзы версий не было.

Китайгородцев поднял голову и встретился взглядом с женой Проскурова. Она смотрела на него с фотографии на стене. И там, на фотографии, женщина не выглядела ни брошенной, ни несчастной. Смеялась и смотрела в объектив вполне счастливым взглядом.

– У нее есть ухажер, – вспомнил Китайгородцев.

– Ты его знаешь? – спросил Хамза.

– Нет. Но мне мальчишка говорил. Может, через ухажера того ее искать?

– Для начала ухажера надо бы найти, – подсказал один из оперативников.

– Какие-то следы должны остаться. Номер телефона в записной книжке. Или даже вместе они сфотографировались, – кивнул Китайгородцев на фотоальбомы.

И сам принялся перелистывать страницы альбомов.

Если на фотографиях обнаруживались какие-то мужчины, Китайгородцев такие снимки откладывал в сторону. Он обратил внимание на то, что фотографий самого Проскурова здесь не было. Судя по обрезанным неровно фотокарточкам, его жена с помощью ножниц запоздало пыталась подправить кое-что в своей незадавшейся семейной жизни.

В третьем или четвертом по счету альбоме, в самом его конце, где бессистемно хранились снимки неудавшиеся, он наткнулся на фотографию проскуровской жены: неведомый фотограф, делая снимок, ошибся, когда наводил объектив, и в фокусе оказалась не женщина, а пейзаж за ее спиной. Детали пейзажа просматривались четко, а изображение проскуровской жены получилось размытым, но все равно по ее прическе, по улыбке и по платью можно было понять, что это она. Китайгородцев этот бракованный снимок приложил к фотографии в рамочке, висящей на стене. Это были кадры одной и той же съемки. В один день все делалось. С разницей, возможно, в несколько секунд.

– Я знаю это место, – ткнул пальцем в бракованный снимок Китайгородцев. – Вот это место за ее спиной – гаишная площадка. Мы туда с Петей Проскуровым наведывались и письма забирали. Это недалеко отсюда.