Заглянувший в смерть

– Да.

– Кто в тот момент находился дома кроме него?

– Он был один. По всей вероятности, полез чинить проводку, а потом то ли потерял равновесие, то ли его током ударило. Это произошло буквально за несколько мгновений до того, как я вошел в квартиру.

– Вы слышали какой-нибудь шум?

– Конечно. Он же упал – и я это слышал.

– А какие-либо шаги или что-то еще в этом роде?

И только тут я понял, к чему они клонят. Дядя Леша мог не оступиться, и его, возможно, не било током – потому что в квартире в тот момент был еще кто-то! И этот «кто-то» сначала хотел убить дядю Лешу и убил бы, если бы не появился я. Потом этот «кто-то» попытался убить тетю Таню, но не смог с первого раза и убил потом, когда она убежала из больницы и пришла домой, к своему мужу. И когда я понял это, я чуть не лишился сознания, потому что понял, что следующими будем мы со Светкой. А где Светка, кстати?

– Здесь больше никого не было, когда вы приехали? – спросил я. – Сестра моя где? Она должна была быть в квартире.

– Нет, – сказал милиционер. – Никого больше не было.

– Он через окно лазает.

– Кто? – не понял Николай Никитич.

– Убийца. Каждый раз, когда здесь что-то происходит, окно оказывается открытым.

– Вы в этом уверены?

– Да.

В коридоре послышался какой-то шум. Я выглянул из кухни и увидел Светку. Она была цела и невредима и держала в руке авоську с продуктами.

– Пропустите ее, это моя сестра! – сказал я и обнял ее крепко-крепко.

– Что здесь такое, Эдик? – спросила она, и я почувствовал, как бешено колотится ее сердце.

Тогда я обхватил ее покрепче, потому что знал, что она упадет сейчас, рухнет как подкошенная, и сказал:

– Не надо ходить в комнату. Там тетю Таню убили.

Она так и просидела весь вечер на кухне, по-щенячьи скуля и дрожа всем телом. Я не пустил ее в комнату, да она и не стремилась туда, а только держалась как маленькая за мою руку. Я загородил собой проход, когда из квартиры выносили труп, и она так и не увидела тетю Таню мертвой. Николай Никитич зашел к нам на кухню, сказал:

– Мы уезжаем, завтра я вам позвоню – может быть, потребуется ваше присутствие.

– Хорошо, – ответил я, но голос был какой-то не мой, и я прокашлялся.

– И еще я хотел бы напоследок задать несколько вопросов вашей сестре. Можно?

– Света, ты можешь ответить Николаю Никитичу?

Она слабо кивнула и тыльной стороной ладони вытерла слезы.

– Вы помните, в котором часу ушли из дома?

Она помотала головой и опять заплакала. Я налил ей воды.

– Хотя бы приблизительно, – попросил Николай Никитич.

– Это было около двенадцати…

– Около двенадцати? Без пяти минут, да? Или без десяти?

– Нет, примерно без двадцати. Я посмотрела на часы, было без двадцати, потом я собралась и пошла в магазин. Так что примерно в одиннадцать сорок – сорок пять.

– Хорошо, – сказал Николай Никитич и повернулся ко мне. – А вы во сколько звонили соседке?

– В двенадцать или сразу после двенадцати.

– А точнее?

– Не помню.

– Но в любом случае у него было не больше тридцати минут.

– У кого?

– У убийцы, – пояснил Николай Никитич. – Это время, которое прошло с момента ухода вашей сестры до появления здесь соседки, обнаружившей труп.

– Подождите, – сказал я. – Как же она попала в квартиру?

– Кто – соседка? Дверь была открыта, она ее толкнула и…

– Я не о ней говорю – о тете Тане. У нее ведь не было ключа. Света, ты закрывала дверь, когда уходила в магазин?

Светка кивнула. Я посмотрел на Николая Никитича.

– Дверь ей открыл человек, убивший ее, – сказал он.

– Но… Это же невозможно… В квартире был только неподвижный дядя Леша…

Николай Никитич поднялся с табурета и вздохнул.

– Все возможно. Под раскрытым окном мы обнаружили свежие следы. Я попрошу вас – не оставляйте сестру дома одну. И завтра вместе приезжайте к нам. Вот мой номер телефона.

Когда он вышел, сидящая за столом Светка уронила голову на руки и разрыдалась. Ее неожиданно начало трясти, и я понял, что это истерика. Я не мог успокоить ее минут пять и совсем уже было растерялся, но она вдруг перестала рыдать и подняла свое бледное, без единой кровинки лицо. Сказала тихо, едва слышно:

– Он убьет всех нас.

И от этих ее негромких слов мне стало так жутко, как не было еще никогда в жизни.

Утром мне позвонил Толик и сообщил, что в конторе меня дожидаются поляки.

– Но мы же договаривались на более позднее время, – сказал я с досадой. – Что там у них стряслось?

– Не знаю, что у них стряслось, но они требуют, чтобы вы немедленно приехали.

– Так уж и требуют? – не поверил я.

– Именно требуют. Они настроены агрессивно, по-моему.

– Хорошо, – буркнул я. – Через полчаса буду. Слушай, я там вчера бросил возле конторы свою машину – она цела?

– Кажется, цела.

– Ну ладно, сейчас я приеду.

Я положил трубку и пошел на кухню, где Светка готовила завтрак.

– Светик, родной, мне нужно ехать в контору.

– Ты уезжаешь? – Она растерянно опустилась на табурет. – А как же я?

– Я ненадолго. Ты ничего не бойся. Главное – никого не впускай в квартиру и держи окна закрытыми. Хорошо?

Она кивнула.

– Помни, что скоро придет участковый врач. Сначала спроси через дверь…

– Да знаю я, – махнула она рукой. – Только не задерживайся долго. Обещаешь?

– Обещаю. И не забывай про газовый баллончик.

– Да помню я все, – и она вздохнула.

Поляки сидели у стола и дымили сигаретами. Пепельница была заполнена окурками.

– Здравствуйте, – сказал я, входя.

Поляки кивнули в ответ, и в их взглядах я прочитал неприязненную настороженность. Толик глазами дал мне понять, что дела плохи.

– Мы пришли ранее намеченного срока, чтобы выяснить некоторые важные вопросы, – сказал Тадеуш. – Мы столкнулись с ситуацией, в которой имеются неясные моменты.

Казимир старательно отводил взгляд в сторону.

– Как любые предприниматели, или, если хотите, капиталисты, мы считаем, что имеем право на изучение рынка, – продолжал Тадеуш. – Знакомясь с рынком, мы рассматриваем и прорабатываем различные варианты, чтобы выбрать наиболее для нас подходящий. Это практика, принятая во всем цивилизованном мире. И вдруг замечаем, что за нами устанавливается слежка.

– Какая слежка? – опешил я.

– Ваше недоумение лишь подтверждает наши предположения. Ваш товарищ, – Тадеуш кивнул на Толика, – проявлял чрезмерное любопытство, когда мы беседовали с одним из наших потенциальных компаньонов.

Я поднял руку, прерывая его:

– Я понял, о чем вы говорите – о баре «Интуриста». Поверьте, это было случайное совпадение – то, что вы и наш сотрудник там встретились.

– Мы тоже так сначала подумали, – жестко сказал Тадеуш. – Но сегодня мы узнали, что человек, с которым мы беседовали в баре, арестован.

– Соколовского арестовали? – вырвалось у меня.

Поляки переглянулись.

– Все это слишком некрасиво выглядит. Мы знаем, что у вас были трения с паном Соколовским, но методы, которые вы применяете в борьбе со своими конкурентами…

– Я не знал, что его арестуют! – крикнул я. – Не знал, поймите!

Тадеуш резко встал.

– Мы не хотим иметь с вами дела. Очень жаль потерянного времени.

Они вышли, даже не прикрыв за собой дверь. Я услышал, как на улице взревел двигатель их автомобиля.

– Неужели то, что они сказали, – правда? – спросил Толик, во все глаза глядя на меня…

Мне хотелось убить его сейчас за этот вопрос.

Дверь я открыл своим ключом. В квартире было тихо. Я заглянул на кухню, Светки там не было. Странно, что она не вышла из комнаты на шум открываемой двери. Я медленно пошел по коридору в зал. Я шел и ждал, что сейчас она выйдет мне навстречу, но было тихо, и только дядя Леша посапывал в спальне. Я вошел в комнату и наткнулся на Светку. Она стояла, притаившись, у стены и держала в вытянутой руке баллончик с газом.