Маркс и Энгельс

Идеи марксизма проникали постепенно в широкие массы, чтобы в XX веке стать необоримой силой, знаменем миллионов. Имя Энгельса всегда стояло рядом с именем Маркса.

После кончины друга Энгельс один возглавил международное социалистическое рабочее движение. Он никогда не оставлял в беде тех, кому доверял, с кем сражался рядом. В числе близких ему людей был Иоганн Филипп Беккер, уроженец баварского Пфальца, с отрочества участвовавший в политическом движении Германии. Он боролся в начале века на стороне защитников демократии и свободы кантонов Швейцарии, позднее пытался прийти на помощь отрядам Гарибальди в их схватках с Австрией и Францией. Отправившись в Марсель, он набрал там добровольцев и зафрахтовал корабль, чтобы идти спасать Римскую республику. Но Беккера предупредили, что судно затопят, если он рискнет выйти из гавани. В это время началась революция в Германии, и он повернул на север.

Летопись подвигов Беккера пространна. Особенно прославился он в баденско-пфальцской военной кампании. Огромного роста, богатырского телосложения, с длинной фиолетово-черной бородой и обжигающими глазами, верхом на могучем коне, Беккер напоминал легендарного Ричарда Львиное Сердце.

В Бадене, по мнению Энгельса, Беккер сделал неизмеримо больше других командиров. Он умел проникнуть в родную ему душу солдата. Люди, подчиненные ему, чувствовали это.

Он знал, как развеселить их соленой шуткой, уговорить и воодушевить. Народная, случайно собранная армия не представляла для него ничего неприятного, трудного. Там, где офицеры, воспитанные в школе регулярных дисциплинированных войск, терялись и ярились от бессилия, Беккер оказывался в своей стихии. Рекруты из его частей не только не дезертировали, но успешно воевали с отлично вымуштрованными прусскими частями, храбро переходя в наступление в открытом поле. Беккер был истинным самородком в науке воевать. И сила его слагалась не только из мужества, находчивости, ума, но из глубокой убежденности в правоте дела, за которое он сражался. Заражая окружающих необыкновенным спокойствием истинно здорового духа, являя пример бесстрашия, он сумел вдохновить плохо вооруженных, необученных солдат и унтер-офицеров на ратные подвиги в защиту революции. За 48 часов войско Беккера сделало переход в 80 километров, продвигаясь как арьергард повстанческих армий. Это было славное ратное дело.

Поздней ночью Беккер провел свой отряд через линию неприятеля в совершенном порядке. Утром его бойцы перешли в наступление, помогая этим отступавшим полкам.

Ничто, однако, не могло спасти германскую революцию. Она была обречена историей. Так неизбежно гибнет от неожиданно возвратившейся зимней стужи преждевременно зацветшее дерево. Отступление революционной армии и переход ее на швейцарскую землю заставили о многом задуматься стихийного, часто увлекающегося бунтаря Беккера.

Энгельс, хорошо знавший Беккера, сказал о нем:

— Коммунист по чувству стал сознательным коммунистом.

Беккер понял, что буржуазия повсюду явилась ядром реакционных партий. Только пролетариат подлинно революционен.

Хотя в 1860 году итальянское правительство предложило Беккеру чин полковника, большие деньги, командование легионом, который он должен был сформировать для предстоящей войны, пролетарский полководец отказался служить Риму, так как его хотели использовать не для дела народа, а в интересах крепнувшей монархии. С королями неистовый революционный воин не хотел иметь ничего общего.

Могучий телом и духом, коммунист Беккер стал одним из основателей Международного Товарищества Рабочих. С обычной неутомимостью и настойчивостью он боролся с анархистами, для чего объединил немецких рабочих Романской Швейцарии.

На Гаагском конгрессе Беккер был с теми, кто изобличил Бакунина, предательски посягнувшего на единство и взрывавшего изнутри Интернационал.

Маркс и Энгельс чтили ветерана и постоянно поддерживали с ним живую связь. Ему жилось, однако, нелегко в изгнании. Он долгое время работал щеточником. Энгельс постоянно помогал ему деньгами.

Семидесяти семи лет Иоганн Филипп Беккер решил побывать в местах, где прошла его буйная молодость. Он приехал из Швейцарии в Пфальц и Баден, поклонился низко земле, политой кровью революционных бойцов, и все такой же высокий, бородатый, но теперь совершенно седой, похожий на патриархального Моисея Микеланджело, в сентябре 1886 года отправился в Лондон погостить у Энгельса. Это были две счастливые недели, когда друзья могли поговорить о прошлом, настоящем и будущем. Иногда к их беседе присоединялись Лесснер и молодежь семьи Маркса. Беккер был участником освободительной борьбы трех поколений, живой летописью всех революций XIX века.

Он помнил русских казаков, проходивших через

Германию в 1814 году, когда пал Наполеон, видел казнь Занда, заколовшего писателя-шпиона Коцебу, и сражался всю жизнь с деспотизмом.

— Да, старый дружище, — говорил ему Энгельс, — ты единственный немецкий революционный генерал, которого мы имеем.

Но Беккер, не потерявший способность, несмотря на преклонные годы, смущаться, когда его хвалили, протестовал и отвечал полусерьезно:

— Генерал у нас только ты, Фридрих. Это признано Марксом и всей партией, я был всего лишь тактик, ничего не знавший в теории военного дела. Когда-то я отверг звание полковника, предложенное итальянским правительством, фактически продавшимся короне. Из твоих рук я его принимаю.

Энгельс откровенно любовался старостью Беккера и говорил о нем с нежностью:

— Этот редкий человек столь гармоничен физически и духовно, что ему можно было следовать в жизни природным инстинктам, ведущим его по правильному пути. И, приближаясь к восьмидесяти годам, он так же бодро стоит на высотах движения, как и в юности. Никогда не был он мрачным идейным невеждой, как многие «идейные» республиканцы незабываемого 1848 года. Как он дорог мне тем, что, как истинный жизнерадостный сын веселого Пфальца, никогда не притворялся и не хуже всякого другого любил вино, женщин и песни.

Казалось, что Беккер еще долго будет противостоять смерти. А прошло всего два месяца после его отъезда из Англии в Женеву, и белый телеграфный бланк оповестил Энгельса о том, что 7 декабря 1886 года его старого друга не стало.

Самым тяжелым бичом англо-американского социалистического движения было его сектантство, оторванность от рабочих, догматизм. «С тех пор как прекратил свое существование Интернационал, — писал Энгельс Бебелю об Англии, — здесь нет абсолютно никакого рабочего движения. Кроме такого, которое плетется в хвосте буржуазии, радикалов и ставит себе маленькие цели «в пределах капиталистических отношений».

Задачи социалистов Англии и Америки Энгельс видел в том, чтобы всколыхнуть застойную заводь, посеять хоть какой-нибудь свежий ветерок, втянуть в борьбу широкие массы, как это делал Маркс. Ошибочной и вредной сектантской тактике английских и американских социалистов Энгельс противопоставлял деятельность творца «Капитала» в Международном Товариществе Рабочих. «Основывая Интернационал, — писал он, — Маркс составил его Общий Устав так, чтобы к нему могли примкнуть все пролетарские социалисты того периода…; и лишь благодаря этой своей широте Интернационал сделался тем, чем он был, — средством постепенного растворения и поглощения всех этих мелких сект…»

Энгельс намеревался написать биографию Маркса и в связи с этим собирал материалы по истории Интернационала, он считал, что Международное Товарищество Рабочих было одним из самых ярких творений гения Маркса. «Жизнь Мавра без Интернационала была бы бриллиантовым кольцом, из которого вынут бриллиант».

Проживавшие в Америке немцы-социалисты не смогли установить тесных контактов с американскими рабочими, так как действовали догматически и доктринерски, пытались навязать отсталым и равнодушным ко всякой теории труженикам чисто теоретические, рассудочные премудрости.

Труженики Нового Света в 80-х годах вели решительную, подчас героическую, хотя и стихийную, стачечную борьбу за свои кровные интересы, в частности за 8-часовой рабочий день. Однако это были чисто экономические схватки. Энгельс отдавал себе отчет в том, что рабочие Америки находятся еще на буржуазной ступени мышления, и потому подчеркивал особую необходимость распространения в США идей научного социализма.