Зульфагар. Меч халифа

— Не знаю, — еще больше стушевался боец. — Но кого-то, как я понял, важного, что аж сюда она залетела. Ее специально за этим человеком сюда прислали… Просто так, за кем попало, не прислали бы…

Логично, — оценил командир.

— Забрала? — уточнил он.

— Забрала. А ее подбили…

Эта информация еще больше меняла ситуацию. В самом деле, похоже, тут проводилась какая-то спецоперация. И сорвалась… А в этом случае он просто обязан принять решение, чтобы оказать помощь. Потому что «вертушку» по какому-нибудь пустяку не могли прислать на такую глубину. Значит, забрать должна была кого-то достаточно важного…

— Понято. Ты откуда все это знаешь?

— Они еще сюда летели, я перехватил их переговоры. Ну и не уходил с волны…

— Молодец. Вызывай Моздок! — и лишь теперь не удержался, посетовал, зевнув: — Черт, опять поспать не удастся…

Разговаривали с базой при помощи кодирующих таблиц — вероятность того, что разговор окажется перехваченным была минимальной, однако лучше не рисковать. Нарушение правил радиообмена вообще слишком часто приводит к разглашению важных секретов… Моздок подтвердил: в таком-то квадрате и в самом деле пропал вертолет, который должен был забрать и вывезти на базу сотрудника ФСБ, выполнявшего некое задание особой важности и при котором должны находиться важные документы, однако экипаж вертолета доложил, что на месте предполагаемой посадки идет бой, после чего связь с вертолетом прервалась.

Группа Гайворонского не подчинялась местному руководству военной контрразведки, поэтому изменить задание Вячеславу Борисовичу оно не могло. Таким образом командир спецназовцев оказался в сложном положении, вынужденный принимать решение самостоятельно.

— Зови Кандакова, Валиуллина, Кариадиса! — приказал Гайворонский Турчанинову.

Приказал четко и уверенно. Не показывая вида, насколько внутри у него все находится в смятении.

Названные офицеры собрались споро — в разведке вообще все делается бесшумно и оперативно. Гайворонский быстро обрисовал ситуацию.

— Мы не знаем, живы ли экипаж и разведчик. Может, их уже захватили и везут в неизвестном направлении. К тому же с нас никто не снимал и не снимет основной задачи. С другой стороны, друзи мои, совсем рядом нуждаются в помощи наши товарищи и никто не в силах им помочь, кроме нас. Один из них наш с вами коллега, с кем-то из нас он, может, учился вместе или работал, и который должен доставить на базу важную информацию… — он сделал мгновенную паузу. — В общем, друзи, нужно решить, что будем делать дальше. И бросать их нельзя. И свою задачу ставить под удар — тем более. Что будем делать?

— А что тут думать? — пожал плечами Кирилл Валиуллин. — Ребят надо спасать. Даже если они погибли, нужно попытаться хотя бы документы отбить — тогда хотя бы их смерть будет не напрасной… Но и основную задачу необходимо выполнять. Значит, нужно разделиться.

— Тогда сил на каждом направлении останется с гулькин хрен, — вполголоса проговорил Кариадис.

— А ты что предлагаешь? — взглянул на него Кирилл.

— Да то же, что и ты, — вздохнул Кариадис. — У нас действительно нет вариантов.

— Что ж, друзи, значит, так тому и быть, — принял решение Гайворонский. — Инициатива, как известно, наказуется исполнением: к вертолету идет Кирилл со своими, остальные — со мной. Встречаемся в районе запасного сбора… Впрочем, если возникнет нужда — действуй самостоятельно, — взглянул он на Валиуллина.

Что за «нужда» могла возникнуть, было очевидно. Вертолетчики или разведчик могли получить ранения, разведчика с информацией придется отправлять в тыл… Да мало ли еще какие неожиданности подстерегали Кирилла с товарищами. Может, Кириллу придется вызывать для эвакуации вертолеты самостоятельно, тогда в район сбора он попасть уже никак не сможет. Тут любая неожиданность могла напрочь перечеркнуть дальнейшие планы.

Да и вообще заблаговременно расписывать скрупулезный план глубокого рейда в тыл противника — дело неблагодарное: слишком много неизвестных пришлось бы учитывать при его составлении.

— А не маловато людей у Кири? — озаботился Кариадис.

— Хватит, — отрезал командир. И — Валиуллину: — Давай, вперед! Времени нет… И за Васей присматривай… Ни пуха!..

— К черту!

Едва ли не единственный случай, когда можно безбоязненно послать начальника… Впрочем, послать не слишком далеко.

…Через несколько минут группа Валиуллина бегом двинулась по склону горы вниз. Их было всего пять человек, один из которых бежал впереди, немного оторвавшись от товарищей, в качестве передового дозора. И в самом деле маловато, прав был извечный скептик Кариадис. Только на большее число людей основную группу и в самом деле ослаблять было нельзя. У нее задачка — не из легких, тоже каждый человек на счету…

Да и вообще — что такое мало и что такое много в подобных условиях? Если напороться на изготовившуюся к бою сильную банду, группа спецназа и вдесятеро более многочисленная может понести большие потери, а то и вовсе погибнуть. Если же пять профессионалов обнаружат противника первыми, нежданно для него нападут и не утратят инициативу, сами смогут нанести противнику огромный урон. Главное — действовать неожиданно, нестандартно и не оказаться в одиночестве одновременно против нескольких врагов, которые вычислили твое местоположение.

Это только «коммандос» Шварценеггер и иже с ним могут в одиночку с шумом и пальбой брать штурмом замки и дворцы с многосотенной охраной, которая его уже обнаружила. Каким бы асом ни был профессионал, если в него стреляет одновременно с десяток автоматчиков, какая-нибудь пуля, выпущенная, скорее всего, самым неопытным из стрелков, гарантированно попадет в цель. Причем, отнюдь не обязательно в мякоть левой руки, как это обычно случается в кино. Есть такое понятие: плотность огня. И этому понятию может противостоять лишь одно-единственное обстоятельство — невероятное везение. А вот уж на него профессионал не станет полагаться никогда. Фортуна — баба капризная. Она еще может иногда, от скуки или ради прикола, помочь дилетанту, профи — навряд ли.

Между тем понимают это не все. Некоторые большие начальники, насмотревшись, очевидно, боевиков, и в самом деле считают, что от лавины пуль можно уклониться. И пытаются использовать элитные подразделения едва ли не в качестве пехоты. Так было, например, под Первомайским. А уж там-то, казалось бы, руководили такие большие генералы, которые должны были бы разбираться, что к чему!.. Впрочем, как они наруководили — общеизвестно: «титановый» главарь банды легко и просто ушел из окружения сквозь брешь в кольце, будто специально для него оставленную…

Другое дело, когда группа, пусть даже весьма немногочисленная, спецназовцев начинает делать свое дело втихую. Вот тут она действительно в состоянии навести шороху.

На это и рассчитывали Кирилл Валиуллин с товарищами. Если моджахеды и в самом деле сбили вертолет и захватили экипаж, помощи для пленных они никак не ожидают. И фактор внезапности должен сыграть решающую роль. Если же бой с экипажем еще продолжается, появление в тылу атакующих спецназа также должен их разогнать…

Таким образом все теперь зависело лишь от одного: сумеют ли бойцы «Альфы» достичь нужного места вовремя и незамеченными. Уж очень время для подобного броска оказалось неудачным: ярило-солнышко уже высоко поднялось над горизонтом, люди просыпаются, отправляются по своим делам… Сейчас напороться на кого-нибудь — дело более чем реальное. Пастух, скажем, или молодой парень, возвращающийся со свиданки… Да мало ли — у мусликов сейчас вообще время утреннего намаза… Даже если какой-нибудь пацан случайно заметит их из кустов, обязательно расскажет отцу-матери — и тогда пиши пропало… Группе гарантированы неприятности по самой высшей расценке. Одно играло на руку Кириллу и его подчиненным: места тут достаточно малонаселенные — этот маршрут специально выбрали для продвижения группы Гайворонского, так как здесь меньше шансов кого-нибудь повстречать…

Спецназовцы выбежали к опушке леса и присели в кустарнике, привычно-настороженно осматривая раскинувшееся перед ними открытое пространство. Валиуллин разложил карту. Быстро сориентировался на местности, определил место нахождения группы. Густая зелень леса здесь выгибалась широкой дугой вправо, словно всасывая в себя длинный язык степи. Он, этот язык открытого пространства, упирался в тянущийся в нужном для «альфовцев» направлении овраг.