Страница 18 из 32
— Короче, спекуляция.
— В принципе, да. Своего производства у нас практически нет.
— А почему?
— Невыгодно. Попытались организовать небольшой колбасный заводик. Оборудование поставили, помещение арендовали… А потом подсчитали все расходы — покупка у населения скотины, доставка живности на заводик, изготовление мясных продуктов, реализация, а кроме того, налоги, всевозможные разрешения, взятки, рэкет, чиновничье вымогательство… Короче говоря, продали мы его за бесценок. Парадокс нынешнего времени состоит в том, что распродать отвратную колбасу или мясо, закупленные где-нибудь в Бельгии, Голландии или даже в Австралии, выгоднее и менее хлопотно, чем произвести хорошую у себя. Даже учитывая расходы на доставку.
Арсений пожал плечами:
— Вот этого как раз я и не могу понять. Выходит, в обозримом будущем нам лучше жить не станет? Ведь без собственного производства экономику не поднять.
— Если этого не понимаешь ты — было бы полбеды. Хреново, что этого не понимают наши правители. Или понимают, но делают так, как выгодно им лично, а не государству, народу. Поэтому вся экономическая политика сейчас направлена на ввоз товара и вывоз сырья. Прибыли от этого оседают на личных счетах где-то за границей, а народ питается на западные кредиты. Рассчитываться за которые предстоит нашим детям и внукам. У тебя дети есть?
— Как говорится, Бог миловал.
— Тогда ты можешь пока питаться с чистой совестью — за тебя долги отдавать будет некому.
— Перспективку ты нарисовал, нечего сказать… — Арсений, избавленный обычно от хлопот о хлебе насущном обо всех этих проблемах попросту не задумывался.
Виктор развел руками:
— И рад бы чего повеселее рассказать, да нечего. Ты когда-нибудь слыхал про теорию этногенеза Гумилева?
— Это который поэт? Муж какой-то поэтессы, Ахматовой, кажется?
— Нет, я говорю об их сыне, Льве Николаевиче.
— Наверное, нет. Я не интересуюсь этими вопросами.
— Гумилев считает, что любой народ, или этнос, как человек, рождается, развивается, стареет и умирает. Так вот, если признать эту теорию верной, и проанализировать, что происходит с нашим, российским суперэтносом, похоже, мы уже агонизируем.
— Что-то ты и теории подбираешь под стать своему настроению…
— Что ж поделать, наверное, это закономерно… Так вот, независимо от теории Гумилева, мы на этих спекуляциях зарабатываем очень неплохо. И от доходов содержим благотворительный фонд.
— Да, я слышал сегодня, — усмехнулся Арсений.
Волков нахмурился.
— Не хотят ребята делиться… — вздохнул он.
— Их можно понять, — осторожно проговорил Арсений.
Виктор слегка повел головой:
— Наверное. Но как посмотришь, сколько людей, прошедших Афган, Карабах, Приднестровье, Чечню, Таджикистан, маются в нищете!..
— Тебе сегодня правильно сказали: всех страждущих не накормишь. И если вы будете все свои прибыли раздавать, от этого пользы не будет ни вам, ни им.
— Ну, нам-то понятно. А почему же, по-твоему, им пользы не будет?
— Да потому что дармовое никогда не ценится, оно развращает. Как-то слышал я про случай, когда у Христа нищие попросили мылостыню, а он дал нищим рыболовную сеть: сами, мол, добывайте пропитание, как отец небесный велел, в поте морды лица… Коль уж тебе хочется им помочь, организуй лучше какую-нибудь мастерскую по изготовлению чего угодно — игрушек, оконных рам, пластмассовых тарелок, тракторов, женских подкладок, резинки для трусов, неважно чего — где эти твои подопечные смогли бы зарабатывать себе на хлеб… Вот это будет дело.
Волков слушал с большим интересом. Он хотел что-то ответить, но не успел. Щелкнул селектор и что-то прошелестел оленькиным голоском. Виктор стремительно повернулся к компьютеру и быстро застучал по клавишам, так и не пригубив бренди. Было очевидно, что разговор закончен. Арсений вышел из кабинета. Ничего важного он не узнал. Кроме, разве, одного: Виктору сейчас очень плохо.
Глава 12
Герой провожает патрона к любовнице
Вечером они покинули офис вместе. Давешних телохранителей Арсений больше не видел. Алтаец вышел первым, цепко оглядел улицу. Опасности видно не было.
Поначалу Волков с Алтайцем пошли пешком. Что вновь озадачило Арсения. Большинство бизнесменов имеют «тачки». И нередко форсят друг перед другом, у кого она «круче». Разница между ними состояла в том, что одни рулят сами, другие предпочитают иметь личных шоферов. Виктор, если судить по двум дням, в отличие от этого большинства, предпочитал ходить пешком.
— Сегодня мы поедем с тобой к моей подруге.
Арсений промолчал. Он приступил к работе — так что его молчание должно было выглядеть вполне оправданно. К тому же Алтаец осознавал, что в разговоре с Волковым несколько раз подставлялся. Теперь он попытался вновь стать Алтайцем, который больше помалкивает и не задает лишних вопросов. Пусть задача перед ним стоит принципиально иная — стиль поведения должен остаться оптимально логичным.
Не дождавшись ответа, Виктор продолжил говорить сам.
— Как это ни банально звучит, Арсен, жизнь — штука очень непростая. Меня она не раз уже так лупила — не дай Бог кому еще… В общем, вскоре после увольнения из армии я женился. Жизнь наша семейная… Не хочу сейчас ничего плохого говорить о бывшей моей жене, просто скажу, что наша жизнь не сложилась. Расстались мы скоро и не очень красиво… Впрочем, это так, для информации. Какое-то время я жил один, платил за квартиру сумасшедшие деньги, но к родителям возвращаться не стал. А потом я встретил Наташу. Слов нет, хорошая она, ко мне относится прекрасно… Ну, ты это сам увидишь… А меня, дурака, все тянет к той, к первой. И рад бы себя пересилить, да разве натуру свою переломишь? Чего, иной раз думаю, мне надо?.. — он вздохнул и решительно рубанул кулаком: — В общем, такая вот история. Раз ты мой гость, сегодня я познакомлю вас. Как я понял, остановиться тебе негде, так что переночуешь у нас. Но мне бы не хотелось, чтобы всякий раз, когда я буду у Наташки ночевать, ты устраивал у нее свое стойбище.
— Естественно, кому это приятно, — кивнул Арсений. Слово «стойбище» его задело, но он был на работе и потому постарался обиду не показывать. Он вообще умел скрывать свои обиды, четко разграничивая, когда они нанесены умышленно, а когда случайно. Первых он никогда не забывал… — Тем не менее, это необходимо.
— Почему?
— Это элементарно. Если на тебя и в самом деле объявлена охота…
— Ты только Наташке об этом не проговорись, — перебил Виктор.
— Если гусь кричит — разве это гусь? — кумандинской поговоркой ответил Арсений. — Я тебе уже говорил, что поскольку на тебя объявлена охота, я все время буду находиться рядом с тобой, куда бы ты ни пошел. К Маше, к Наташе, к Дуняше, хоть к какому-нибудь Аркаше… Ты, кстати, где живешь-то? Не в офисе, думаю?
— Нет, конечно. Есть у меня квартирка, ее наша фирма купила, так я пока пользуюсь. Вот там контролируй меня сколько угодно. А к Наташе каждый раз появляться не надо.
— Надо, Федя, надо. Знаешь, как у нас на Ише зайцев ловят? Их у нас не стреляют, а ловят силками. Догадываешься, что в такой охоте самое главное? Нет? Изготовить петлю и установить ее вовсе нетрудно. Главное — найти заячью тропу. Вот это посложнее. Найдешь тропу — считай, будешь с зайчатиной. Уловил? Если охотник на тебя найдет твою «тропу» — нажать курок будет нетрудно. Твою Наташу вычислить они смогут элементарно. А дальше — вариантов масса: подкараулить тебя в подъезде, войти в квартиру и поджидать, в ее отсутствие бомбу подложить…
— У нее дочка маленькая.
— Тем более, нужно быть осторожнее. Будь уверен: «профи» это не остановит.
На проспекте Волков тормознул «частника». Назвал адрес и, не торгуясь, забрался в машину на заднее сиденье. Рядом устроился и Арсений.
— У тебя что же, нет своей машины?
— Есть, конечно, в гараже стоит. Но я на ней езжу нечасто, только когда уверен, что спиртного принимать не надо будет. Да и не люблю я за рулем сидеть.