Восторг

Вместо этого, ублюдок сделал неверный выбор. И, да ради всего святого, кому могло прийти в голову? Жалкий ублюдок так долго был пай-мальчиком, его склонность к расчетливой жестокости служила примером для многих.

А потом, в последнее мгновение, он напортачил? Из-за девчонки?

Да. Что. За. Хрень. Такая.

И, что хуже всего? Девина ничего не могла сделать с этим: она появилась в финале, обеспокоенная его привязанностью к той журналистке, готовая вмешаться в самый критический момент… только чтобы обнаружить Найджела, стоявшего на охране, словно какой-то напичканный моралью мастиф.

Она не могла вляпаться в разборки с архангелом в тех гребаных кустах. И Джим, пропади он пропадом, продолжал предавать ее, оказывая благотворное влияние на души.

При таком раскладе она проиграет…

Девина подняла голову, поток энергии потревожил ее внутренний звонок.

Джим, подумала она.

Ага, как же, пустит она его сюда. Последнее что ей нужно – это празднующий победу ангел.

Игнорируя призыв, она не двигалась с места, даже симптомы ее ОКР были под контролем, повергнутые чувством поражения.

Что она будет делать…

– О, да черт возьми. – Она подняла взгляд на отдаленный круг тьмы наверху ее колодца. – Угомонись, Херон, а? Я не хочу тебя видеть.

Сигнал стал только громче, более настойчивым.

Может, что-то пошло не так?

Было бы весело. Она резко переоделась в свой костюм из плоти, тот, в котором с удовольствием кончала пару вечеров назад. Ее волосы были идеальны, как всегда, но она все равно рукой поправила прическу.

Оставаясь на месте, она позволила Джиму войти, его присутствие возбудило ее сразу же, как он попал в радиус досягаемости и появился в своем физическом обличии.

Занятно… на его лице не было триумфа, никакого «ха-ха!» или бахвальства – благодаря победе.

Он стоял перед ней, несгибаемый, но и не засирал ее состояние.

Девина сузила глаза.

– Ты пришел не для того, чтобы поглумиться?

– Я бы не стал тратить на это время.

Нет, скорее всего, нет. Она бы так сделала… похоже, эта сторона его характера была унаследована от Найджела.

– Тогда зачем ты здесь? – она спрыгнула со стола и обошла вокруг него. – Я не настроена трахаться.

– Как и я.

– Тогда..?

– Я здесь, чтобы заключить сделку.

Она рассмеялась ему в лицо… даже хотела плюнуть в него.

– Один раз у нас уже был уговор, и, если запамятовал, ты не выполнил свое условие сделки.

– Сейчас выполню.

– С чего мне быть уверенной… и кто сказал, что меня это заинтересует?

– Заинтересует.

Она замерла перед столом и положила ладонь на поверхность, пытаясь напомнить Джиму, как она поимела его тут.

– Сильно сомневаюсь.

Ангел вытащил руку из-за спины, в которой, на коротком шесте… был флаг победы.

Девина нахмурила брови.

– Пожинаешь посеянное, верно?

Он лениво помахал флагом.

– У меня есть то, что нужно тебе. У тебя есть то, что хочу я.

Демон перестала дышать… хотя ей и не требовалось вдыхать/выдыхать для того, чтобы выжить. Он на самом деле предлагал… Джим отдаст ей одну из своих побед?

Ну, такое было в правилах, подумала она. По крайней мере, технически. Победа была его собственностью… и Девина допускала, что он мог передать флаг ей, если решит.

– Найджел знает, что ты делаешь? – мягко спросила она.

– Я говорю сейчас не о нем. Это – между нами.

А, значит, архангел закатил истерику… или просто не знал об этом.

И, если все сработает, счет станет два к двум, вместо одного к трем. Ситуация меняется кардинально.

Демон начала улыбаться.

– Скажи мне, любимый… что именно ты хочешь?

Но она и так знала.

Так-так, а сейчас игра становиться интригующей. И казалось, ее терапевт была права: с достаточным влиянием возможно перепрошить свой мозг… или чужой… чтобы добиться нужного результата.

И та краска для волос стоила того.

Как и говорилось в рекламе Л’Ореаль.

Девина подкралась к своему любовнику, ее лоно расцвело в этой напряженной тишине.

– Скажи мне, Джим, и я подумаю об этом. Но я хочу услышать от тебя эти слова.

Он ответил спустя какое-то время.

И когда он заговорил, его голос был громким и четким:

– Я хочу Сисси.

ЭПИЛОГ

Три недели спустя…

– Ты готова?

Кивнув, Мэлс, щурясь, посмотрела на полуденное солнце. Подняв руку и прикрыв ею глаза, она сказала:

– Я не могу дождаться.

Автомастерская «Рэдс» была из разряда тех мест, в которое обратился бы ее отец, кузовной ремонт и магазин запчастей, полный парней старой закалки, с тату из армии, маслом на лице и с гаечным ключом вместо компьютера.

И, в отличие от «Колдвелл Авто», они считали, что Фи-фи стоит спасения.

Старенький «Цивик» Мэлс выгнали под фанфары, под которые «Вест Кост Чопперс»[163] являют публике свои творения.

Но с другой стороны, древние колеса Мэлс, которые вернули к рабочему состоянию, – это какое-то чудо.

– О, вы только посмотрите на нее! – Мэлс подошла к машине, когда механик вышел из-за руля. – Это… ну, это настоящее чудо.

Чудо – единственное слово, которое пришло ей на ум: ее верная и надежная машина была излечена от катастрофических ранений и снова вышла на дорогу.

Честно говоря, она чувствовала сходство с «Цивиком». Она тоже пережила аварию, собрала себя воедино и уже готовилась выйти в свет. С помощью Фи-фи, конечно.

– Огромное вам спасибо, – пробормотала Мэлс, быстро моргая.

Быстрая подпись на каких-то бумагах, а потом она была на водительском сидении, скользила руками по рулю. Приборную панель пришлось частично заменить из-за неверно сработавшей подушки безопасности, и Фи-фи пахла иначе… немного напоминая чистое масло. Но звучала она по-прежнему, по ощущениям была той же.

Мэлс закрыла глаза на мгновение, когда к ней вернулась знакомая боль.

Потом она открыла их, потянулась к левому бедру и натянула ремень безопасности. Щелкнув замком, она завела двигатель и включилась в дорожное движение.

Прошлые три недели… проливали свет. Пугали. Были одинокими. Обличительными.

И ее утешением, не считая работы, стала запись всего произошедшего… всего, начиная от историй о ее отце, деталей о мужчине, в которого она влюбилась, и до последующего.

Ну, определенной части последующего.

Выехав на шоссе, она позволила другим машинам задавать ее скорость, не стала нетерпеливо обгонять их. По пути домой Мэлс заехала в продуктовый, потому что время ланча уже прошло, а она умирала с голоду и совсем измоталась, собирая вещи в своей комнате и загружая все свои пожитки в маленький грузовик U-Haul.

Она выходит на работу в Манхэттене со следующего утра, так что, может, вернувшись домой, поспит немного на застекленной террасе дома.

Забавно, она частенько занималась этим – ложилась на тот диван, который выглядывал в сад, подушка подпирала голову, ноги скрещены в лодыжках, плед натянут до живота.

Ей многое нужно наверстать по части сна.

После того, как Матиас умер на ее руках, она не спала несколько дней, ее мозг работал с неистовостью, Мэлс казалось, что она сойдет с ума. Она одержимо проигрывала все в своей голове, снова и снова, начиная со столкновения у кладбища и до момента, когда Матиас принял на себя ту пулю, у гаража. От него на больничной койке до них – в одной постели. От возникновения ее подозрений и до их краха.

До флэшки «СанДиск».

Замедляясь у растянувшейся стройки, она посмотрела на радио. Собравшись с духом, потянулась и покрутила ручку…

… скандальное расследование, проведенное «Нью-Йорк Таймс», о теневой организации, которая десятилетиями вела свою деятельность вне поля зрения нации, на родине и за рубежом…

Она выключила радио.

Смотря на девственно-новый капот, она сжала руки на руле.

После трех бессонных ночей и раздумий по поводу вариантов, она позвонила своему контакту в «Таймс» и поехала на личную встречу.