Восторг

– Так на него похоже. – Она медленно покачала головой. – Он всегда был старомоден, настоящий мужчина с очень традиционными ценностями. Я любила его, поэтому позволила ему любить меня так, как он считал правильным.

– Но тебе это не было нужно, не так ли.

– Мне был нужен он. Я была очень счастлива с ним, – сказала ее мама с грустью в глазах. – Он принадлежал к тому типу мужчин, кто должен все контролировать, и я вышла за него и родила тебя, когда была молода. Но я выросла.

– С этим были… проблемы? – Боже, такой личный разговор.

Наступила долгая тишина.

– Я любила его, он – меня… и в итоге ничто этого не меняло.

– Мне так жаль.

– О чем?

– Что он умер и оставил тебя одну.

– Я не одна. У меня жизнь, полная друзей и любимых дел. И что волновало меня больше всего, так то, что это не происходит с тобой. Настало время тебе заниматься тем, чем хочешь, преуспеть в своем деле, избрать собственный путь. Именно так я поступила с твоим отцом… и была рада, что не колебалась, потому что мы с ним прожили почти тридцать счастливых лет. Ты заслуживаешь того же счастья, кого или что бы ты не любила, или где.

На глаза навернулись слезы.

– Не знаю, почему я поняла это только сейчас. Я журналист… должна была разобраться в основах своей жизни.

– Вещи не всегда так просты и понятны. – Ее мама протянула руку и накрыла ею ладонь Мэлс. – Последние несколько лет были очень тяжелыми. Но я строю свое место в этом мире… и думаю, тебе следует поступить так же.

– Ты, безусловно, права. – Мэлс смахнула слезы со щек и чуть засмеялась. – Знаешь, над чем я работала эти несколько месяцев?

– Расскажи.

– Статья о пропавших людях. Я ничего не узнала… просидев много часов за столом, глядя на статистику, выискивая источники, анализируя и пересматривая все, я приблизилась к сути не больше, чем другие журналисты.

– Может, однажды ты найдешь ответы?

Мэлс встретила взгляд матери.

– Думаю, вместо этого мне стоило посмотреть в зеркало. Это прозвучит странно, но… с тех пор, как он умер, я потерялась в собственной жизни. Не знаю, есть ли в этом смысл?

– Конечно. Вы были как две капли воды… уверена, ты это знаешь, но он очень гордился тобой.

– Забавно… в детстве я всегда гадала, предпочел бы он мне сына.

– О, нет, что ты. Он хотел тебя. Он часто говорил, что ты была для него идеальным ребенком. Ты делала его гордым и счастливым, как никто другой, и это одна из главных вещей, за что я любила его. Связь между отцом и дочерью так важна, я знаю. Я была папенькиной дочкой… и хотела для тебя того же, что у вас с ним и было. Я жалею лишь о том, что вам не было отведено больше времени.

– Боже, мам, я люблю тебя. – Мэлс вскочила со стула и подошла к матери. Упав на колени, она обняла женщину. – Я так сильно тебя люблю.

Почувствовав, что ее обняли в ответ, Мэлс подумала, что изо всех дней, когда она нуждалась в этом, сегодня – самый подходящий.

Находясь в залитой солнечным светом кухне, в объятиях матери, Мэлс и подумать не могла, что поймет, осознает, что отец был не единственным замечательным человеком в семье – и у нее возникло ужасное чувство, что если бы он не умер, этот момент мог никогда не наступить.

Как здесь не задуматься о том, что Господь не закрывает дверь, не открыв при этом окно.

Мэлс отстранилась и вновь вытерла под глазами.

– Что ж. Ну и дела.

– Твой отец так говорил, – улыбнулась ее мама.

– Он был добр к тебе так же, как и ко мне?

– Был таким же прекрасным человеком. Твой отец – один на миллион, и его смерть этого не изменила. Никогда не изменит.

Мэлс встала на ноги.

– Я, эм, недавно сварила кофе. Хочешь?

– Да, пожалуйста.

Развернувшись к кофеварке и конторке, Мэлс подумала, что, по крайней мере, не все потеряно. Как бы она ни сокрушалась о Матиасе, это предоставило ей толику мира.

И заставило задуматься о ее нынешнем положении.

Она, может, и не нашла всех пропавших без вести, но наконец обрела себя в этой жизни.

Глава 47

В центре города, в гостинице «Мариот», Эдриан из первого ряда наблюдал, как уходит журналистка: сидя в коридоре, он смотрел, как женщина вышла из номера Матиаса, ее походка, говорившая «я сваливаю отсюда», явно указывала на то, что она не была счастливым постояльцем.

Ииииии пистолет в ее руке – еще одна неопровержимая улика.

Похоже, Эд пожертвовал своей половой жизнью зря.

Когда она зашла в лифт, Эдриан захотел вскочить на ноги… и впервые в жизни у него не получилось моментально принять вертикальное положение.

Его тело просто отказывалось верно функционировать, боль в коленях замедляла его, отсутствие глубинного восприятия создавало проблемы с равновесием…

– Какого черта с тобой происходит?

Эд обернулся налево. Джим появился во всей своей красе – или, в этом случае, во всем своем занудстве. Парень выглядел так, словно его на заднице протащили через розовые кусты, волосы торчали в разные стороны, одежда помята, мешки под глазами были достаточно большими, чтобы вместить багаж семьи, собравшейся на отдых.

Ангел застыл в тот же миг, как их взгляды встретились.

– Что ты наделал?

Эд позволил парню самому прийти к заключению. Ничего сложного… и надо же, Джим начал догадываться: его голова медленно повернулась к двери в номер Матиаса.

– Он здоров?

– Ты сказал, она – ключ… поэтому я дал ему возможность стать ближе к ней. Так сказать.

Эд потер затылок и приготовился к нотациям или даже ярости. Говоря по правде, у него не было сил для еще одной драмы.

– Ты в порядке? – резко спросил Джим.

– Да, просто мышцы затекли… и недостаток глубинного восприятия можно превозмочь. Я все еще смогу выходить на поле…

– Мне наплевать на сражения. Я хочу знать, в порядке ли ты. Так будет всегда?

Эдриан моргнул.

– Эм, возможно.

– Иисусе… – Парень снова посмотрел на дверь в номер. – Ты действительно сильно нам помог.

Восхищение и уважение в голосе ангела заставило Эда опустить взгляд на свои ботинки.

– Сильно не радуйся… ничего не вышло.

– То есть?

– Она ушла примерно полторы минуты назад… и не за бубликом, копченым лососем и выпуском «Таймс». Что бы ни произошло между ними, это было не совсем душевно-расчудесным.

– Дерьмо. – Джим кашлянул. – Ну, я поговорил с Девиной. Сказал ей отстать от журналистки.

– И как прошло?

Когда другой ангел скрестил на груди руки и сжал губы, Эдриан подумал, «о, черт возьми…»

– Ты снова был с ней, не так ли, – произнес он мрачным голосом.

Джим прокашлялся.

– Я был зол… как и она. Это просто… знаешь, случилось.

– Да уж, отличный способ поспорить. Кто победил?

– Не в соперничестве дело.

В этом Эд не был так уверен.

– Где сейчас эта сука?

– Не знаю.

Парень посмотрел на лифт, словно волновался о женщине Матиаса, и Эд кивнул.

– Иди, проверь Мэлс… я присмотрю за Прекрасным Принцем.

– Я буду недалеко.

– Не торопись. У меня все под контролем. – Вынув из ножен хрустальный кинжал, он поднял его, чтобы прозрачное лезвие поймало свет. – Доверься мне.

Джим колебался.

– Позвони, если понадоблюсь.

– Не понадобишься, но позвоню.

В мгновение ока Херон испарился.

Эдриан прихромал к двери, постучал костяшками и открыл ее. Матиас замер с наполовину натянутыми штанами.

– Я стучал, – сухо сказал Эдриан.

Парень закончил начатое, затянул шнурок на спортивных штанах и натянул свою футболку «Красные крылья Колдвелла».

– Тебе повезло, что я не пристрелил тебя.

Разумеется, пистолет лежал неподалеку, и Эд точно знал, что его перезарядили после шоу в лесу. Но все же сороковка могла причинить ему не больше неудобств, чем простое раздражение.

– Куда-то собрался? – спросил Эд.

Двигаясь быстро, мужчина сел на край кровати и сунул ноги в черные «Найки».