Страница 124 из 125
Сергей Николаевич что-то досадливо буркнул, но, вспомнив, что по долгу службы он еще обязан отвечать, выдавил с неохотой:
— Где гость — неизвестно. Провожатые в больнице.
Генерал поднял брови. Предупреждая его вопросы, Сергей Николаевич заговорил — сначала через силу, а потом мало-помалу возбуждаясь:
— Упустили, идиоты! Я уже побывал сегодня в больнице. Самолет приземлился по расписанию, наша группа их встретила на двух машинах. Встречающие на одной машине пошли впереди, а прибывшим дали шофера, и они пошли вторыми. Этот Корсаков вел себя лояльно, говорил, что очень рад оказаться в России, работать на благо Родины и всякое такое. Шутил, смеялся... В аэропорту попросился в туалет, но ничего не предпринимал — сходил, по малому делу, и все. Ребята, видимо, насторожились, а когда он им дал понять, что ничего такого не затевает, — расслабились. Да и если подумать: ну зачем ему было бежать? Куда? К кому?
— Скоро узнаем, зачем, — мрачно проворчал новый зам. Сергей Николаевич раздраженно посмотрел на него, но генерал своим вопросом предупредил взрыв его негодования:
— Ну и что было дальше?
— Дальше они и сами толком ничего не могут рассказать. Когда первая машина проехала между гостиницей «Москва» и Историческим музеем, люди в ней вдруг заметили, что вторая машина уже не следует за ними, а огибает гостиницу «Москва» и прямо поперек движения выезжает на Пушкинскую улицу. Пока они из параллельного проезда поворачивали налево и протискивались в гуще движения к повороту на Пушкинскую, вторая «Волга» уже скрылась из виду. Впрочем, нашли ее совсем недалеко от поворота, в Георгиевском переулке, в тупике у школы. В машине были три этих идиота в бессознательном состоянии, а нашего друга Корсакова уже и след простыл.
— Да, вот тебе и майор Дьяков, вот тебе и хороший оперативник, — задумчиво произнес генерал. — Что ж, видно, нашла коса на камень. А сами-то ребята что все же говорят?
— Корсаков сидел между ними на заднем сиденье, как и положено, но руки у него были свободны — он ведь не мог считаться пленным, не стоило его напрягать с самого начала. По словам Дьякова, Корсаков положил руку ему на плечи, когда обернулся, чтобы посмотреть на Кремль, потом Дьяков почувствовал боль в шее и больше ничего не помнит. Второго оперативника, майора Любимова, Корсаков вырубил ударом в шею — тот не заметил, как отключился Дьяков, и не успел защититься. Ну а шофера Корсаков просто в буквальном смысле слова взял за глотку и стал приказывать ему, куда ехать. Парень как увидел, что оба майора на заднем сиденье готовы, так и перетрухнул, конечно. Впрочем, Корсаков и в самом деле запросто мог его задушить, так что я его не виню. Ну а из Георгиевского переулка он мог выйти на улицу Горького, мог через школьный двор вернуться обратно на Пушкинскую... И там и там народу невпроворот, затерялся в толпе, и поминай как звали.
— Да, ушел профессионально, — пробормотал генерал. — Но зачем ему понадобилось уходить? Что он задумал?
— А хрен его знает! Спросите что-нибудь полегче, — угрюмо отозвался Сергей Николаевич. — Может, внезапно спятил на почве переживаний? Он ведь из Ирана хотел вывезти подружку, а ее убили в перестрелке.
— Такие люди не сходят с ума, — покачал головой генерал. — Если бы с ним могло это случиться, он бы давным-давно рехнулся. Должно быть, у него есть какая-то цель, но какая?
— Наверное, не очень законная, — проворчал Сергей Николаевич. — Боюсь, узнаем мы о ней только задним числом, когда он что-нибудь натворит. А способен он на очень многое. К тому же он забрал оружие и документы.
— Да, если бы он мог добиться своей цели легальным путем, уход не имел бы смысла, — начал было генерал по привычке размышлять вслух, но тут же в его мозгу всплыла фраза «Плевать, не мое дело», словно ответ на все вопросы. Он поднялся и произнес: — Ладно, я вас покину, мне еще надо зайти к начальству. А господина Корсакова объявляйте в розыск, и желаю вам найти его поскорей, пока он еще не укоренился в Москве. Не забудьте в ориентировке сообщить про его наколку на руке — личный номер. Найти его надо любой ценой, — вы же понимаете, каких дел он может наворотить.
— Да уж, понимаем, — буркнул Сергей Николаевич, а его молчаливый зам, видя раздражение начальства, так и не решился заговорить и только удрученно закашлялся. Генерал поднял руку в приветственном жесте и вышел из кабинета. В этот момент Сергей Николаевич испытывал к нему острую зависть.
Утром Джо Скаличе проснулся разбитым. Несмотря на изрядную дозу снотворного, ночью он спал беспокойно — из колеи его выбил неприятный телефонный разговор, состоявшийся накануне вечером. Позвонил дон дружественной семьи, старый Фрэнк Калабрезе, и вкрадчиво осведомился, когда Джо намерен вернуть ссуду, полученную им под «восточный проект».
— Это ведь не первый наш разговор, Джо, — мягко напомнил старый Фрэнк. — Ради тебя мы извлекли из оборотов большие деньги, очень большие, и теперь наш банк испытывает трудности. Пойми, я ведь отвечаю за благосостояние всей семьи. Если бы дело касалось только меня, я бы еще долго тебя не беспокоил, но ведь не все относятся к тебе так, как я. Для меня ты все равно что сын, а для многих — просто неаккуратный должник, с которым надо и поступать соответственно...
До Джо дошло, что старая лиса ему угрожает, и он заорал:
— Фрэнк, не строй из себя придурка! Вы знали, на что даете деньги, знали о том, что дело рискованное, и раз вы их все-таки дали, значит, сознательно пошли на риск. Ты прекрасно понимаешь, что я тоже понес большие потери и просто не мог подняться за такое короткое время. У меня нет свободных денег, они все в деле, и не думай, что ради вашего паршивого банка я их оттуда выну. Я не отказываюсь платить, но «восточный проект» был нашим общим проектом, и если вышла неудача, то я не понимаю, почему страдать из-за этого должен я один, а вы должны остаться целенькими. Короче говоря, терпели до сих пор и еще потерпите, — я буду платить тогда, когда удобно мне, а не вам.
— Хорошо, Джо, как скажешь, — кротко ответил Фрэнк и повесил трубку.
Впрочем, его кротость не обманула Джо — было
слишком хорошо известно, чем она оборачивалась порой для тех, кто смел повздорить с доном Калаб-резе. Поэтому Джо распорядился удвоить свою личную охрану, вызвал на утро Дженко Ди Карло и принял немалую дозу снотворного, но все равно провел очень скверную ночь.
Что касается Фрэнка Калабрезе, то он, повесив трубку, обвел взглядом сидевших вокруг него мужчин в строгих темных костюмах, покряхтел по-стариковски и затем произнес:
— Парень закусил удила. Он так же упрям, как и его папаша, но мозгов у него куда меньше. Так и не сказал мне, когда вернет деньги. Как же нам следует поступать?
Видимо, вопрос был риторическим, потому что в ожидании ответа на него все присутствовавшие уставились на Калабрезе. Тот удовлетворенно кивнул и сообщил:
— Я тут посоветовался кое с кем из семьи Скали-че... Есть люди, которые были бы более сговорчивы, окажись они на месте Джо. Эти люди способны понять наши трудности и пойти нам навстречу, так же как мы можем пойти навстречу им. Я также переговорил с представителями Других семейств. Все сходятся на том, что с Джо стало трудно работать: парень слишком заносчив и все гребет под себя. Люк Бонинья даже прямо предложил свою помощь в решении нашей проблемы с Джо, но я сказал, что мы справимся своими силами. Наконец, вчера вечером мне позвонил кто бы вы думали? — сам Марко Галло. Он сказал, что хоть и вынужден работать на Скаличе, но в нашем споре он всецело на моей стороне и не будет оказывать мне никакого противодействия, даже если я решу пойти на жесткие меры. Потом он сообщил мне, где мы можем встретить Джо в течение дня, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Поэтому хочу просить вас: что бы ни произошло в ближайшие дни, отнеситесь к этому спокойно и продолжайте работать, потому что и бог, и люди на нашей стороне.
За время, протекшее со дня краха «восточного проекта», Джо Скаличе успел изрядно подорвать свое здоровье, так как, пытаясь вернуть утраченные капиталы, вертелся как белка в колесе. Нервная взвинченность, происходившая, во-первых, от фанатичного стремления поправить дела и, во-вторых, от возбуждающих средств, которыми Джо себя постоянно подстегивал, боролась в нем с изнеможением и сонливостью, которые были результатом непосильной работы и постоянного приема снотворных. Разбитость, томившая Джо после разговора с Калабрезе, сделалась для него уже привычной. Сегодняшнее пробуждение не стало исключением. Вначале, едва успев очнуться от тяжелого предутреннего сна, полного пугающих кошмаров, Джо позвонил, и ему принесли две больших чашки крепчайшего кофе. Затем он доплелся до огромной ванны, включил гидромассаж и плюхнулся в воду. Пока он лежал в ванне, ему во всех деталях вспомнился разговор с Калабрезе, и это взвинтило его донельзя. Джо рубил воду ладонью и оглашал дом проклятиями. Затем он выбрался из ванны и мокрый, в чем мать родила, затопал босиком по коврам в ту комнату, где в окружении компьютера и телефонов сидела секретарша. Увидев Джо, та поняла, что предстоит обычная успокоительная процедура, и, поднявшись, пристроилась к столу в обычной влекущей позе. Джо, не теряя времени, устремился к ней — разговоров в таких случаях он не терпел, а раздеваться ему было не нужно. Через пару минут процедура закончилась, и Джо вроде бы полегчало. Он молча направился к себе, покачивая на ходу напряженным удом, который заставлял встречных домочадцев стыдливо отводить глаза. Родители, жена и дети Джо жили в пригородном доме, а со всеми остальными Джо не собирался церемониться. Приняв холодный душ, Джо накинул халат и направился в свой кабинет. Проходя через приемную, он сухо спросил секретаршу о том, кто ему звонил и не поступало ли каких-нибудь экстренных новостей. Выслушав ответ, Джо пристально посмотрел на секретаршу, и та уже привстала было со стула, намереваясь вновь принять заученную позу, однако Джо передумал и удалился в свой кабинет. Вскоре прибыл Дженко Ди Карло, и вдвоем они принимали посетителей до часу дня. Осведомленному человеку присутствие Ди Карло на переговорах говорило о том, что глава семейства намеревается воздействовать на партнера методом устрашения. Действительно, Джо решил поднять выплаты, причитавшиеся семейству с тех, кто работал под его покровительством. Вид Ди Карло, шесть раз безуспешно привлекавшегося к суду за убийство, гипнотизирующе воздействовал на плательщиков, так что договориться без особого труда удалось со всеми. В час Джо заявил, что проголодался и непло-'хо бы перекусить. Поскольку ему надо было ехать в город по делам, он пригласил Ди Карло пообедать с ним в пиццерии, находившейся всего в нескольких кварталах от его деловой резиденции, — там Джо обедал почти каждый день.