Страница 7 из 33
— Приказано немедленно доставить в Управление к начальнику войск, — сказал он Кайманову. — Самим ждать в комнате дежурного.
Машина незаметно въехала в черту города и, промчавшись по прямым асфальтированным улицам, остановилась у здания с метровыми шарами по обе стороны главного входа.
Задержанных сдали дежурному, встретившему их у входа, конвоиры увели их в глубь здания.
— И все-таки, товарищ майор, — не выдержал присутствовавший до самого последнего момента младший лейтенант Пинчук, — как вам удалось установить, что задержанный на вокзале не главный нарушитель, а пособник?
— А вы наденьте чужой костюм, и вам сразу все станет ясно. К тому же, с таким животом, как у пособника, по горам и трех километров не пройдешь, а тот, что проводников своих как мух травил, звон сколько от границы отмотал. Для такой прогулки другую, жилистую конституцию иметь надо…
Дожидаясь в приемной генерала, Кайманов подумал, что после такой гонки неплохо бы принять душ да отдохнуть, но начальник войск, едва выйдя к ним и поблагодарив за успешно проведенный поиск, отпустил подполковника Журбу, предписав ему немедленно возвращаться в комендатуру, а Кайманова попросил еще подождать в приемной.
Спустившись вниз к выходу, раздумывая, что бы это могло значить, Кайманов почистил сапоги, отряхнул пыль с обмундирования, проверил перед зеркалом заправку, снова поднялся в приемную генерала.
Сколько раз он приходил сюда и по срочным делам и на совещания! За время его службы сменился не один начальник войск. Разные это были люди, с разными характерами, и ни у одного из них не было к нему, Кайманову, никаких претензий.
Что же сейчас заставляло генерала держать зам- коменданта в неведении? Хочет ли он узнать подробности преследования и задержания или есть для этого еще какие-нибудь причины?
Раздался звонок. Начальник войск вызвал дежурного по Управлению. Капитан с красной повязкой на рукаве пригласил Кайманова в кабинет.
Начальник войск — еще молодой, слегка полнеющий человек с бледным лицом и темными глазами вышел из-за стола, пожал майору руку.
— Прежде всего еще раз спасибо за отлично проведенный поиск, — сказал он. — Хотя должен вас огорчить: два проводника, которых вы задержали в урочище Кара-Тыкен, не доехали до комендатуры, скончались в дороге.
— Этого и следовало ожидать, товарищ генерал, — заметил Кайманов. — Первому проводнику-терьякешу понадобилось гораздо меньше времени, чтобы от той же отравы уйти на тот свет…
— Наверное, и сам понимаешь, Яков Григорьевич, — переходя на «ты», что он делал, когда говорил особенно доверительно, — продолжал генерал, — что не ради этого сообщения я тебя попросил остаться. Задержанный вами преступник уличен изъятыми у него документами и материалами, по которым уже сейчас ведется следствие. Он отлично понимает, что его ждет за такие «художества», поэтому попытается смягчить свою вину, как он выразился, «чистосердечным признанием». Нам его чистосердечность, в общем-то, не
Очень и нужна, но суть показаний этого отравителя в том, что навстречу с ним должен выйти сообщник, хорошо известный ему по Средней Азии, нарушив нашу северо-западную границу, заметь, в ближайшие сутки. После этого по их плану они уже должны были бы действовать совместно. Как действовать, с какой целью — этим занимаются, кому положено. Наша задача не допустить прорыва второго нарушителя в наш тыл и задержать его так же успешно, как и первого…
Чувствуя, куда клонит начальник войск, Кайманов пока ничем не выдавал свою догадку. Тот продолжал:
— Вполне понятно, что я сейчас же поставил в известность Главное управление и Северо-Западный округ. Там посовещались и решили: кто это дело начинал, тому и завершать. Короче говоря, поскольку ты с давних пор знаешь всех среднеазиатских главарей со всеми их связями да еще умеешь узнавать человека, не видя его, прислали на тебя запрос из Северо-Западного округа с просьбой откомандировать в распоряжение полковника Пересветова…
— Я знаю, товарищ генерал, кто эту мысль подал, — сказал Кайманов.
— Кто, если не секрет?
— Подполковник Аверьянов, начальник мангруппы у Пересветова. С Аверьяновым мы еще здесь, в Средней Азии, вместе служили: я, как и сейчас, заместителем коменданта, а он тогда — начальником резервной заставы.
— Есть соображения «против»?
— Наоборот, товарищ генерал. И с Аверьяновым повидаюсь, а главное, чую нутром, что нарушить там попытается кто-то из старых знакомых — уж больно по-шарапхановски действуют: чтобы сохранить себя, идут по трупам пособников.
— Это у них в принципе…
— Кроме принципа, товарищ генерал, такую штуку с армейскими сапогами они уже один раз проделали лет тридцать назад.
— Шарапхан?
— Он самый…
В памяти Кайманова вспыхнула навсегда врезавшаяся картина: каменистый откос горы, отец и молодой доктор со связанными за спиной руками стоят у обрыва. Анненковцы с винтовками наперевес окружили их со всех сторон… Сам он, Яшка, обхвативший руками колени отца, обернувшись через плечо, видит покачивающийся в трех шагах от себя черный зрачок маузера. Доносится грубый голос: «Убрать мальчишку! Кончай, Шарапхан!..» Грохот выстрелов… Грузно оседающее тело отца… Больше ничего Яшка не помнит: его, отброшенного под откос, обволакивает звенящая темнота, пронизывающая все тело нестерпимой болью…
— Совпадения бывают, но не обязательно, — возвращая Кайманова к действительности, сказал генерал. — Во всяком случае, будьте там осторожны. Судя по событиям, у нас, на северо-западе, пошлют тоже не менее опасного…
— Всю жизнь настороже, товарищ генерал…
— Фотографии отравленных уже передали по фототелеграфу, — продолжал начальник войск. — Командировка у дежурного, машина ждет возле подъезда.
— Разрешите, товарищ генерал, — сказал Кайманов. — Младший лейтенант Пинчук с заставы лейтенанта Воронцова тоже фотографировал и найденного терьякеша и двух проводников в сапогах, когда они были еще живы. Эти снимки тоже стоило бы передать Аверьянову.
— Прикажу сделать немедленно. Есть еще вопросы?
— Жене бы о моем отъезде сообщить…
— Предупредили… Ей-то не впервой тебя так провожать… А теперь у меня вопрос, — прежде чем отпустить Кайманова, сказал начальник войск. — Поделись, если не секрет, как сделал вывод, что и царапины должны быть у нашего нарушителя на правой руке и пальто у него светлое?
— Очень просто, товарищ генерал, — ответил Кайманов. — Вот вещественные доказательства. Хотел передать следователю, но поскольку срочно выезжаю, разрешите оставить у вас…
Кайманов развернул газету и носовой платок, в котором бережно сохранил ветку шиповника, окурок с золотым ободком, светло-бежевую шерстяную нитку.
Глава четвертая
СЛАБЫЕ ИМПУЛЬСЫ
Подполковник Аверьянов приник к козырьку экрана, напрягая зрение, попытался уловить слабый импульс, обозначавший непонятную цель, замеченную радиолокационной станцией.
Круглый, как иллюминатор корабля экран сиял зеленоватым светом. Мерно вращалась протянувшаяся тонким лучом от центра к окружности развертка, мерцали похожие на скопление легких светящихся облачков отметки целей, густые в центре, разрозненные к периферии.
Неподвижные светлые точки в центре экрана — труба завода в поселке, отдельные высокие сосны, опоры электропередач, ближе к берегу — сигнал водокачки. Выстроившиеся в ряд мелкие светлячки — рыбацкие суда на берегу, причалы с наблюдательными вышками и — самая большая отметка — эллинг яхт- клуба у береговой линии Финского залива, скованного льдом.
Никакого импульса, о котором говорил начальник поста технического наблюдения сержант Таиров, начальник мангруппы не видел.
— Настройте точнее, не вижу, — сказал подполковник.
Таиров занял его место, приник к экрану.
По стриженому затылку сержанта и его напряженной позе у локатора было видно: Таиров понимает, что значит приезд на ПТН самого начальника мангруппы,
подполковника Аверьянова, да еще выход на лед залива вместе с нарядами начальника заставы капитана Гребенюка.