Страница 28 из 80
Позже, пребывая в госпитале, Аркадий Юрьевич пытался проанализировать события, свидетелем которых он стал. Было понятно, что венгерский мятеж — продолжение и развитие польских беспорядков. Да и требования мятежниками выдвигались схожие, — в первую очередь возможность строить социализм самостоятельно, отказавшись от тоталитарных методов. Ни Польша, ни Венгрия не были против социализма, не были против СССР, они всего лишь хотели по-своему возводить свое будущее, жаждали самореализации. Но как раз это было неприемлемо для правительства Страны Советов, которое узурпировало право на Истину, и ни с каким иным социализмом, кроме единственно верного, того, что в СССР уже был построен, мириться не желало. А в результате на улицах Будапешта умирали люди, — венгры, потому что не понимали, почему им навязывают чужой путь развития, советские солдаты — потому что так решило правительство СССР.
«Что они, богами себя возомнили? — думал военкор Семыгин, имея в ввиду Политбюро ЦК КПСС. — Им даже историю знать и понимать не обязательно. А ведь история говорит, что социально-экономический строй одного государства невозможно в полном соответствии размножить на другую страну — менталитет, традиции, особенности культуры и образа жизни внесут свои коррективы».
«Что есть агрессор? — думал далее Аркадий Юрьевич. — Завоеватель, который без приглашения с оружием в руках вторгся в чужую страну? Или тот, кого местный житель вдруг стал таковым называть? Мы верим в светлые идеалы коммунизма, идеологи запада верят в капитал, а результат один и тот же — военная агрессия против других держав и народов. Страны капиталистического блока, по крайней мере, не очень то и скрывают, что их цель — экономическое и политическое господство. Взять хотя бы тот же Суэцкий конфликт — понятное дело, приватизация канала Египтом сильно бьет по карману европейской буржуазии. А что же мы? За что умирают наши сыновья и братья? Ни Венгрия, ни Польша, ни ГДР — ни одна страна Варшавского договора не приносит нашей стране прибыли, мы вливаем в них деньги, вооружаем, за копейки отдаем нефть и газ — мы содержим их! И только для того, чтобы они оставались социалистическими, в том ракурсе, в котором это желает видеть Политбюро. Большой Советский Брат помогает бескорыстно, зачастую в ущерб собственным гражданам. Но невозможно бесконечно навязывать людям свою точку зрения. Даже добрые дела, если они насильственны, в конечном итоге выльются в протест. Не хотят они нашей правды, не нужно им наших идеалов, не желают они нашего будущего, и вот итог — советский солдат стал агрессором, в него стреляют! Господи, есть ли пределы человеческой глупости?..»
Конечно, Аркадий Юрьевич понимал, что пусти СССР внешнюю политику на самотек, капиталистический запад вмиг бы перековал братских славян в сырьевой придаток европейской буржуазной промышленности, и настроил бы в опасной близости от советских границ ракетных баз, или там аэродромов с эскадрильями стратегических бомбардировщиков. Но ведь никто и не говорит о бездействии, никто не заикается о том, что нужно принять позицию пассивного наблюдателя. Всего лишь то и необходимо — дать немного свободы самовыражения, дать право на поиск, на свои ошибки. Это бы сблизило нас еще сильнее, границы стали бы тверже алмаза. Но в том то и беда, что партийная мысль не допускает флуктуаций, не допускает даже намека на то, что социализм может быть отличным от уже существующего в СССР. Вон, Берия Лаврентий Павлович предложил объединить назад обе Германии и позволить немцам несоциалистический путь развития, — ну и где теперь этот Берия?
«Да и как оно может быть иначе, — размышлял военкор Семыгин, с грустью вспоминая своего отца, — когда даже внутри государства против правящей партии невозможно слово сказать, и человек может исчезнуть всего лишь из-за малейшего подозрения, или грязной клеветы. Тайная полиция при царе-батюшке, и та так не лютовала…»
Следующие четыре года военкор Семыгин практически не покидал Африку и Ближний Восток. Афганистан, Сирия, Йемен, Алжир, Эфиопия, Египет и Палестина — такая вот у него сложилась география служебных путешествий.
Африка и Ближний восток воевали. Африка и Ближний восток воевали в прошлом, в настоящем, и были не намерены прекращать кровопролитие в будущем. Мусульмане против христиан, христиане против евреев, евреи против арабов, черные против белых, верные против неверных, колонии против колонизаторов, колонизаторы против кого угодно, если этот кто-то покушается на добычу нефти, алмазов, золота, каучука. Всевозможные сочетания взаимной ненависти, расизма и геноцида, бесконечный замкнутый цикл самоуничтожения. Превосходная арена теневого противостояния, — где бы еще СССР померялся силами с военной машиной США и стран НАТО?
Как только американцы снабдили оружием Пакистан, СССР вооружила Афганистан, как только армия Израиля получила новые натовские танки, Палестина обзавелась противотанковыми средствами советского производства, США строили военные базы в Турции и Иране, мы — в Египте и Сирии. Шахматная доска размером в пару континентов, где клетки — страны, а фигуры — военные базы и армейские соединения. И как подсказывает опыт корейской войны, вовсе не обязательно воевать самим, достаточно дать оружие местному населению, пусть палят изо всех стволов, пусть стреляют друг в друга, это же их любимое развлечение на протяжении последних тысячелетий. Они же отсталые необразованные дикари, до этого друг друга палками и копьями изничтожали, а мы вот им цивилизацию на блюдечке преподнесем — пулеметы, артиллерию, бронетехнику, истребители, бомбардировщики и ракеты. Воюйте на здоровье, братья наши меньшие, и помните нашу щедрость! Мы же будем внимательно наблюдать, оружие свое обкатывать, производить необходимую модернизацию, чтобы вы могли противника уничтожать еще качественнее, еще надежнее, показывая всему миру превосходство советских стволов над американским, и, тем самым, утверждая влияние СССР во всем мире, и вытесняя оттуда проклятых капиталистов-колонизаторов. И да здравствует вселенская победа коммунизма, черт бы ее побрал! — Такие вот мысли и настроения владели военкором Семыгиным к концу 50-ых.
Партия уверяла, что в Африке можно понастроить социалистических государств, создав тем самым мощный стратегический и идеологический плацдарм для решающей битвы за гегемонию коммунизма на всей планете. Партия полагала, что в странах третьего мира социализм можно воздвигнуть, минуя капиталистический строй (Владимир Ильич с Карлом нашим Марксом погорячились, утверждая, что это немыслимо, — так постановило хрущевское правительство), и даже изобрела новое определение: «страны социалистической направленности». Партия хотела убедить себя в этой иллюзии, и без труда убедила. В Ближний Восток и страны Африки из СССР текли деньги и оружие, советские специалисты строили там заводы, аэропорты, школы, больницы, мосты, дороги, плотины и электростанции, и все это только для того, чтобы эти страны когда-нибудь, в далеком призрачном будущем, обзавелись социализмом. Но Партия понятия не имела, что такое Африка и, тем более, Ближний Восток, она не видела десятилетних мальчиков с автоматом Калашникова в руках, она не видела женщин, обвешанных тротиловыми шашками, она не видела священных воинов ислама, отрезающих своим врагам уши, — Партия не испытывала ужас от сумасшедшего блеска в их глазах, а военкор Семыгин все это видел и испытывал тревогу, осознавая, что его родная страна вооружает и подхлестывает невероятную силу — непредсказуемую стихию. За четыре года, проведенных в раскаленных землях Ближнего Востока и Африки, Аркадий Юрьевич начал кое в чем разбираться. И первое, что он твердо себе уяснил: идея коммунизма в этих странах основополагающей никогда не станет. Глубоко религиозные, консервативные в своих вековых традициях, народы Африки и Ближнего Востока не в состоянии были принять идеологию коммунизма. Атеизм их пугал, как смертельная болезнь, они ополчались на него, и даже в странах «социалистической направленности» коммунисты, если они там вообще образовывались, подвергались гонениям не только со стороны населения, но и самих правительств. Какой тут, к черту, «африканский плацдарм коммунистической идеологии»!