Страница 34 из 84
От злости заскрежетала зубами. Такое ощущение, будто кто-то там, на небесах, решил поиграть со мной в кошки-мышки. Я тут ищу, сама толком не зная что, а они наверху, небось, пупки надрывают от смеха, наблюдая за моими потугами докопаться до истины.
И вообще, какой дар, какие избранные?! Почему нельзя было написать простым русским языком, могут из-за этого чертового горшка появиться на теле рисунки или нет?!
Едва не лопаясь от злости, я продолжила нервно перелистывать страницы, но больше о таинственном вазоне не было сказано ни слова. Ни абзаца, ни строчечки!
Пришлось переключаться на Эржебет. Придвинув к себе бордовую папку, распухшую от огромного количества втиснутых в нее листков с потрепанными, надорванными краями, я взяла в руки первый.
По мере того, как погружалась в биографию сумасшедшей графини, у меня глаза на лоб лезли, а волосы на голове вставали дыбом. История не помнит более жестокой представительницы рода человеческого. Чего она только не проделывала с бедными девушками... Была настолько изощренной в своих кровожадных изысках, что давала фору любой инквизиции. Вонзала несчастным иглы под ногти, вгрызалась в юные тела зубами, прижигала их раскаленным железом, истязала плетью до тех пор, пока те, обессиленные и измученные, не испускали последний вздох, и при этом кружила вокруг них подобно коршуну, вкусившему кровавой плоти, оглашая замок жутким хохотом, больше похожим на вой обезумевшего животного.
Но все это казалось невинными шалостями по сравнению с тем, что Эржебет вытворяла в последние годы своей жизни, прежде чем ее приговорили к пожизненному заключению в собственном замке на вершине горы. Настоящий дьявол во плоти.
Читать дальше у меня просто не хватило духу, поэтому я начала бегло просматривать записи, стараясь пропускать описания жутких пыток и мучительных смертей. Пока не дошла до свидетельств некоего пастора Поникенуса, возглавлявшего приход в Чейте. Я жадно впилась в страницу глазами.
Когда преступления графини были раскрыты, и в Битчьянском Граде, замке, являвшемся резиденцией Дьердя Турзо, -- палатина Венгерского королевства и родственника Эржебет -- должно было состояться закрытое судебное заседание, пастор явился к графине в надежде, что она покается в своих грехах, если можно было так назвать свершенные ею злодеяния. Но прекрасная Эржебет, красота которой, казалось, была неподвластна времени, лишь презрительно рассмеялась ему в лицо.
Вот какой она запомнилась Поникенусу, видевшему ее в последний раз: "Высокомерная и надменная, с высоко поднятой головой и неистощимой жаждой чужих страданий во взгляде. В колдовских глазах цвета ночи еще отражались образы истерзанных ею девушек. Длинные светлые волосы, по-прежнему не утратившие золотого блеска, украшала унизанная жемчугом сетка, на изящных руках, так часто орошаемых чужой кровью, проступало множество узоров. Своими глазами я видел, как один из гагатовых бутонов, венчавших тонкую кисть пани, распустил свои лепестки. Рисунки на ее теле были живыми, они порождали в ней греховные желания, разжигали низменные страсти, обволакивая тело Альжбеты искусно сплетенной вязью. Они подчинили себе ее разум..."
Я вскочила как ужаленная и отпрянула от стола. Приглушенный свет ложился на разворот книги, словно прожектором выхватывая последнюю строку. В какой-то момент мне начало казаться, что я схожу с ума. Ведь нельзя же верить священнику, жившему в эпоху суеверного страха...
Мне вдруг стало тесно в хранилище. Казалось, если пробуду здесь еще хотя бы минуту, то начну задыхаться. Вернув материалы на место, выбежала в коридор и прислонилась к двери, ощущая ее спасительный холод. Внутри гулко билось испуганное сердце.
"Они подчинили себе ее разум..." -- пришли на ум последние слова пастора, для меня прозвучавшие как приговор.
* * *
-- Ты теперь мой должник, век не расплатишься!
-- Не надоело об этом напоминать? -- Этери придирчиво оглядывал себя в зеркале, пытаясь отыскать в идеальном отражении несуществующие изъяны.
-- На кой черт она вообще тебе сдалась? -- продолжал недоумевать Даниэль.
Он на самом деле не понимал, чем эта белобрысая могла заинтересовать его друга. Бесспорно, Эрика не дурна собой, но у Батори были и куда более изысканные подружки. Из их круга. Не говоря уже о том, что последние годы он вообще не обращал внимания на нежные создания, ограничиваясь короткими, ни к чему не обязывающими интрижками.
-- Только не говори, что это любовь с первого взгляда!
-- Не говорю, -- невозмутимо подтвердил ведьмак. -- У нас есть задание, и мы обязаны его выполнить. Или забыл, что нам поручено сделать?
Этим утром телефонный звонок разбудил Этери ни свет ни заря. Так как Цецилии не удалось связаться с сыном, мобильный которого зачастую был отключен, пришлось доставать его друзей. Поинтересовавшись, как продвигаются поиски, и, получив невнятный ответ, предводительница дала троице еще одно поручение -- приглядеть за семьей Кальманов. Венцелю так ничего и не удалось узнать об их прошлом. Двадцать лет назад ученые будто возникли из ниоткуда. Сей факт, а также то, что археологам было известно о существовании чаши, очень настораживал колдунью.
-- К тому же в ресторане у тебя появится возможность снова их просмотреть, -- весомо заявил Этери. -- Вдруг Крис прав, и дар в ком-то из девушек.
Даниэль был вынужден согласиться.
-- Увидеть их ауры мне точно не помешает. Точнее, ауру твоей пассии.
-- А что с ней не так? -- напрягся юноша.
Распихав по карманам деньги и ключи от арендованной машины, повернулся к другу.
Ведающий стушевался и несмело проронил:
-- Даже не знаю, как объяснить... Со мной такого прежде не случалось. Я... я не вижу ауру Эрики. Как будто у девушки ее нет.
В комнате повисло молчание. Молодые люди смотрели в упор друг на друга, словно дуэлянты, готовые в любую секунду обнажить шпаги.
-- Ты ведь понимаешь, что это невозможно, -- наконец четко, с расстановкой проговорил Этери, будто вдалбливал нерадивому школьнику невыученный урок. -- Это незримое нечто есть у каждого человека.
-- Хочешь сказать, я ошибаюсь?! -- задиристо выкрикнул Даниэль.
-- Возможно, -- пробормотал парень и отвел взгляд. -- Лучше не говори пока об этом Крису.
-- Что, беспокоишься о своей зазнобе? -- с издевкой сказал Ведающий. -- Как бы Эчед не навредил ей?
-- Хочу сначала сам во всем разобраться, -- бесстрастно проронил колдун.
-- Ну-ну, разберись... И не говори потом, что равнодушен к ней. Кажется, приятель, ты втрескался в эту девчонку по уши. После стольких лет отшельничества...
-- А не слишком ли много тебе начинает казаться! -- резко перебил его Батори.
Даниэль, заметив, что взгляд Этери в один миг стал холодным и колючим, невольно вздрогнул и, осознав, что переступил черту дозволенного, решил немедленно прекратить разговор. Для своего же блага. Пока Этери окончательно не взбесился. Именно это происходило с ним всякий раз, когда кто-нибудь пытался заговориться о событиях пятилетней давности. Видимо, внук Габора так до сих пор ничего и не забыл...
Напряженную атмосферу разрядило появление Кристиана.
-- А я к вам с новостями, -- лучезарно улыбнулся он.
-- Надеюсь, с хорошими, -- недовольно буркнул Даниэль, вновь возвращаясь мыслями к грядущему вечеру.
-- Смотря для кого. Но уж точно не для теперешнего обладателя даром. Отец кое-что сумел раскопать. -- Эчед плюхнулся в кресло и, задрав ноги на журнальный столик, безмятежно проговорил: -- В отличие от нас, избранных, обычный человек не способен долго обладать божественной силой. Постепенно она начинает его разрушать, и продолжаться это будет до тех пор, пока его сердце не перестанет биться. Правда, путь к последнему приюту для него окажется тернистым и мучительным. Поэтому мы, подарив бедолаге быструю смерть, можно сказать, сделаем ему одолжение.