Дорога в Царьград

Площадку для развертывания мобильного госпиталя нам помог подготовить назначенный военным комендантом Константинополя поручик русской армии Дмитрий Иванович Никитин. Я с интересом наблюдал за человеком XIX века, который быстро освоившись с нашей техникой, лихо разъезжал по городу на бронированном "Тигре" с надписью на борту "Военная комендатура Константинополя", и ловко управлялся с рацией и прибором ночного видения.

Поручик, узнав, что имеет дело с целым подполковником, поначалу робел, но, потом мы с ним довольно быстро нашли общий язык. Греки-ополченцы пригнали пару сотен пленных турок, которые под их присмотром начали разбирать развалины казарм султанской гвардии. Гвардейцев Абдул Гамида II наши вертолетчики в самом начале штурма накрыли ОДАБами, и их казармы после этого годились лишь на снос. Во время разбора развалин пленные извлекли из-под обломков несколько тысяч весьма неаппетитно выглядевших трупов. С учетом довольно жаркой погоды, тела убиенных гвардейцев уже начали разлагаться. Неудивительно, что после того, как несколько турок и греков, не выдержав зрелища в стиле "хоррор" и трупного запаха, лишились чувств, мне пришлось выдать менее слабонервным противогазы. Трупы сваливали на арбы, и вывозили за город, где по санитарным правилам того времени, хоронили в большой яме, пересыпая негашеной известью.

Когда площадка для развертывания госпиталя была расчищена и выровнена, а строительный мусор свален в кучи и приготовлен к вывозу, мы приступили к "надувательству". А именно - начали ставить надувные палатки и развертывать блоки: приемно-сортировочный, оперативно-перевязочный, и палатки для лежачих больных. С "Енисея" на берег были выгружены контейнеры с нашим имуществом, в том числе и с рентгеновской аппаратурой, приборами для УЗИ и ЭКГ. С большим трудом грузовики протащили наше имущество по узким улочкам Галаты, от бухты Золотого Рога, где у причалов верфи "Терсан-Амир" отшвартовался плавучий госпиталь, до дворца Долмабахче. Все это мероприятие собрало целую тучу мальчишек всех наций, хотя преобладали все же греки. Это и понятно, не каждый день случаются такие приключения. Был у нас один госпиталь - плавучий, а стало два. Решили мы развернуть и донорский пункт - раненых, нуждавшихся в переливании крови, оказалось немало.

Надо было видеть лица местных греков, пленных турок и поручика Никитина, когда мы приступили к возведению наших "воздушных замков". Затарахтели двигатели электрогенераторов, заработали насосы, и оболочка палатки, лежащая на земле, стала приподниматься, постепенно превращаясь в огромное помещение. Греки и прочие христиане начали креститься, немногочисленные турки - поминать Аллаха.

Своего помощника, майора медицинской службы Никиту Григорьевича Савельева, я вместе с заместителем коменданта города, и по совместительству начальником милиции, греком Аристидисом Кириакосом, я отправил в рейд по местным аптекам. Да-да, именно так, служба охраны правопорядка в Константинополе называлась милицией. По замыслу отцов-командиров она должна была сохранить самое лучшее, что было в советской системе охраны правопорядка. Конечно, лекарств и перевязочного материала пока у нас хватало, но запас, он, конечно, никогда лишним не бывает.

Этот грек Аристидис оказался еще тем пройдохой. Он досконально знал, где и что лежит в этом городе, и не только приволок нам целую повозку лекарств, употребляемых в то время, но и пригнал еще две фуры, забитые здоровенными бутылками с какой-то прозрачной жидкостью. Я подумал было, что Никита Григорьевич изъял у местных аптекарей спирт, и собирался даже похвалить его за это. Ведь спирт в медицине вещь нужная, хотя бы для изготовления тех же настоек. Но мой помощник заговорщицки подмигнул мне, и предложил поближе познакомиться с содержимым этих бутылок. Я нюхнул - и запах чистейшего бензина шибанул мне в нос.

Оказывается, в те времена бензин использовался в качестве антисептика и продавался в аптеках. Так что небольшой запас горючего для двигателей электрогенераторов госпиталя у нас уже есть. А спирт товарищ Аристидис привез мне в следующий заход.

Вскоре мы начали принимать пациентов. К нам везли не только раненых. Хотя в городе по ночам продолжали греметь выстрелы, все же разгул бандитизма потихоньку стал стихать. Помимо колото-резаных и пулевых ранений нам теперь приходилось заниматься повседневными, чисто мирными болячками. Довелось даже принять несколько рожениц.

Кроме того, морская пехота и греческие ополченцы, патрулирующие город, ежедневно и ежечасно свозили к нам детей-потеряшек. Там было все, от чумазых диковатых бачат из трущоб, до вполне бледнолицых и чистеньких детишек европейских негоциантов, чьи дома были разграблены во время погромов. Пришлось разбивать еще две большие палатки. Одну - под жилище для наших беспризорников, вторую - под классы и столовую. Нашелся у нас и свой "Викниксор" - пожилой грек, бывший штурман торгового флота, который в свое время немало поколесил по свету, знал несколько языков, и очень любил детей. Господь ему не дал своих детей, поэтому всю свою нерастраченную любовь и заботу он отдал "потеряшкам". Несколько гречанок и армянок, потерявших во время ночных погромов свои семьи, выполняли при нашей "ШКИДе" роль нянечек, поваров и прачек.

Местные жители, узнав, что русские доктора бесплатно и качественно лечат самых тяжелых больных, потянулись к нам. Сначала это были греки и армяне, потом пошли и турки, в основном, женщины и дети. Мы никому не отказывали в помощи.

Тянулись под нашу защиту и бывшие гаремные затворницы, которых наше вторжение сделало свободными. Их бывшие хозяева были убиты, или бежали, бросив своих жен и наложниц на произвол судьбы. Сред них были русские, похищенные на Кавказе, горянки, проданные в гаремы своими родственниками, армянки, грузинки, сирийки, ливанки... Было так же несколько француженок и итальянок.

Многим из них не было и шестнадцати лет. Для беженцев был разбит отдельный лагерь в дворцовом саду. Тут в ход пошли британские армейские палатки, обнаруженные на турецких складах, а мебели для них мы взяли из дворцов сбежавших турецких вельмож.

Бывали и интересные случаи. Помню, как один наш морпех привез в госпиталь симпатичную девицу, которой требовалась помощь не хирурга или травматолога а, скорее, невропатолога. Как рассказал мне морпех, назвавшийся Игорем Кукушкиным, у этой девицы, испанки по национальности, с несколько непривычным для нас именем Мерседес, турки-грабители убили отца и пытались изнасиловать ее саму.

Я два года работал в госпитале в Гаване, и не забыл еще испанский язык. Расспросив Мерседес, я узнал, что отец ее, представитель одной французской торговой компании, покинул Испанию лет десять назад, спасаясь от ужасов полыхавшей там гражданской войны.

В Стамбуле им жилось неплохо, соседи уважали ее отца за доброту и честность. И вот один из таких соседей, турок Селим, которому отец Мерседес не раз помогал деньгами, привел к их дому каких-то бандитов. Он с улицы окликнул испанца, а когда тот, ничего не подозревая, подошел к окну, Селим ударил своего благодетеля палкой по голове. А потом...

Тут Мерседес расплакалась навзрыд, и мне пришлось позвать медсестру, чтобы она сделала безутешной девушке укол снотворного. А Игоря Кукушкину, который оказался почти моим земляком - родом из Выборга, я обещал, что девушка, так понравившаяся ему, останется в лагере беженцев при нашем госпитале, и он сможет ее увидеть, когда у него появится свободное время.

Константинополь. Бухта Золотой рог. Авианосец "Адмирал Кузнецов". Султан Абдул-Гамид II.

Повелитель правоверных, "Тень Аллаха на земле", 34-й султан из династии Османов, Абдул-Гамид II с трудом открыл глаза. Нестерпимо болела голова, словно он накануне напился запретного напитка гяуров.

Султан осмотрелся по сторонам. Он находился в помещении без окон, стены которого были окрашены в противный серый цвет. Султан лежал в своей рубашке и шальварах на тощем матрасе, брошенном на стальную койку. По тому, что пол комнаты, точнее, каюты, слегка покачивался, он понял, что находится на корабле. - Вот только на чьем?