Страница 134 из 188
***
Наггерт вытер пот со лба и покачал головой.
— Этот Мансур полный придурок, а ваш Зауэр…
— …Не при чем, — невозмутимо перебил шеф Интерпола-2, - вы же видите: сценарий насквозь фальшивый, сшитый на живую нитку.
— Да? — неуверенно спросил финансист, поворачиваясь к Басвилу.
— Безусловно, — ответил генерал MI-S, и добавил, — а Дениэлс из NSA молодчина, четко сообразил перевести стрелки на индонезийский значок. Может, это сработает. Хотя, я подозреваю, что когда свидетелей опросят получше, они вспомнят, что полоски были вертикальные. Может, уже вспомнили — отсюда и заявление «Аврора-Фронда».
— Эх… — Ребюф закурил новую сигарету, — а мы теперь по уши в этом дерьме. Как мне сказали из управления «Сюртэ», нам надо срочно замазать эту тему с «Аллах акбар», а иначе в Париже завтра начнется уличная война между мусульманами и французами.
— Интересно, — произнес шеф Интерпола-2, - кто оставил на киле опознавательный знак Мальты? Вот что бывает, мистер Наггерт, когда вы поручаете работу дилетантам.
— Скверно, — согласился Наггерт, — но, зато теперь мы знаем, что Лерадо мертв, его труп лежит в рефрижераторе, рефрижератор находится в самолете, а самолет летит сюда.
— Весьма вероятно, но… — шеф Интерпола-2 сделал длинную паузу, — Но, как говорит французский коллега: «слишком гладко».
— Да, — Ребюф выпустил изо рта струйку дыма, — Слишком гладко. Мы вдруг получаем слишком много подтверждений из независимых источников. Это настораживает.
— Этому может быть естественное объяснение, — заметил Басвил, — некто специально так раздул эту смерть, чтобы подложить свинью новому президенту Агренды. Я не владею тамошней ситуацией в полной мере, но в любом случае, Гуарани по уши в дерьме.
— Посмотрим, как он будет выкручиваться, — меланхолично произнес Ребюф, — если нет возражений, я включу TV. По каналу «Euro-News» был анонс прямой трансляции.
…
Остров Агренда. Стадион крикета.
19:30 по Гринвичу (15:30 по местному времени).
Маленький штаб вновь избранного президента Республики Агренда расположился в комнате отдыха для крикетных арбитров. Их было пятеро: командор Хекко (в забытом прошлом — капитан Ксеркс, шеф спецназа полиции Лерадо), бейлиф Гдегу (в забытом прошлом — лидер мятежных пеонов, а еще раньше — офицер конголезских коммандос), Каури Селлэ, лейтенант контрразведки Агренды (и при Лерадо, и сейчас), и Чиа Илкли, молодая лондонская эмо, кино-бакалавр N3D графики. Пятым был Маноло Гуарани. В данный момент он полулежал на диване, держа правую ладонь на области сердца.
Каури аккуратно набрала в шприц прозрачную жидкость из ампулы и попросила:
— Маноло, подними, пожалуйста, левый рукав рубашки.
— А что ты мне собралась вколоть? — подозрительно и печально спросил он.
— Анти-стрессовый коктейль, — ответила лейтенант, протирая его плечо спиртом.
— Да? — еще подозрительнее произнес он.
— Что ты дрожишь? — проворчал бейлиф, — Если бы мы тебя хотели зачистить, то просто стукнули бы резиновой дубинкой по голове, и ты бы помер от обширного инсульта.
— Пошел ты… — буркнул Гуарани, и тут игла воткнулась ему в плечо, — Черт! Больно!
— Не ври, пожалуйста, — обиделась Каури, — это ультратонкая игла, она не чувствуется.
— Возьми себя в руки! — рявкнул Хекко, — Будь мужчиной! Да, получилось хреново, но политика есть политика. И тебе, между прочим, ничего не угрожает. На острове около десяти тысяч человек, из которых половина — конголезцы Гдегу и мои гаитянские каннибалы, которые вообще не знали Лерадо. Еще четверть, это наша партизанская команда из фермеров, они спокойно смотрят на такие вещи. И еще четверть, это те девчонки, что приехали к конголезцам. Им по фиг, они занимаются бытом. Просто, агрендцев, приехавших с Сандиники, чтобы тебя послушать, всего около сотни.
— Чтобы облить меня дерьмом, хватит и этой сотни, — отозвался Гуарани.
— Обольют — утрешься, не маленький.
— Ты жлоб! — огрызнулся президент, — Ты не понимаешь! Я цивилизованный человек, и никого не убивал, чтобы занять чье-то место. Да, я хапал не совсем по-честному, но не шагал через кровь! Это для тебя кровь — вода, ты убивал людей направо и налево…
— Не преувеличивай, — перебил командор, — сколько-то я убил, но не так уж много.
— И, — добавил бейлиф, — не делай вид, что ты такой пушистый, а мы такие плохие.
— Эх, Гдегу, — Гуарани вздохнул, — Ты тоже не понимаешь. Ты вообще язычник.
— У! Я тебя успокаиваю, а ты обижаешь мою религию. Это нехорошо, Маноло.
— Извини, — президент снова вздохнул, — Я не знаю, как тебе объяснить, что я не хотел смерти Хубо. Мы были врагами, это правда, но я никогда бы не стал его заказывать.
— Я тебя верю, — ответил конголезец, — но Хекко прав, ты должен взять себя в руки. На трибунах иностранные репортеры, и нехорошо, если ты будешь похож на кисель.
— И не забудь про сотню агрендцев, — сказала Каури, — это наши люди, и от того, что ты скажешь, сильно зависит, вернутся ли они сами, их соседи, их друзья и их партнеры. Я согласна с Гдегу: хреново, если ты будешь выглядеть, как кисель. Я верю, ты не хотел смерти Лерадо. Но, если люди увидят твои дрожащие пальцы, то они тебе не поверят.
Гуарани вздохнул третий раз и жалобно произнес.
— У тебя дурацкий коктейль, Каури. От него все внутри стало замороженное, как после наркоза. Иисус и Мария! Ну почему так, и почему именно сегодня?!
— Нормальный коктейль, — возразила лейтенант контрразведки, — главное, у тебя теперь мотор не сломается от нервов. Но ты, все-таки попробуй сказать что-нибудь дельное.
— Я не знаю, что говорить! У меня в голове только одна мысль: я этого не хотел!
— А чего ты хотел? — ехидно спросил Хекко, — ты, между прочим, заварил всю эту кашу. Зачем ты связался с долбанными плутократами — гринго и арабами, с Объединенными Нациями, Всемирным банком, и Альянсом? Ты сидел в Париже и сговаривался с этим сраным говном! Для чего? Чтобы получить вот это президентское место. Что же ты не радуешься, Маноло? И не изображай, что ты не знал, как это будет. Хубо дважды тебе говорил по телефону: «Брось это, Маноло, я не уступлю тебе Порт-Роал, я сделаю там Сталинград». Ты знал, что Хубо всегда выполняет такие обещания, но ты лез сюда.
— Я надеялся, что он отступит! — воскликнул Гуарани, — он всегда говорил, что воевать против стократно превосходящего противника, это ужасная глупость! Он критиковал президента Эббота за приказ «Не отступать и сражаться!», из-за которого 8 лет назад международные силы разбомбили Порт-Роал в ходе штурма! Я надеялся…
— Хубо, — перебила Каури, — всегда делал то, что обещал. Он обещал не повторять той ошибки, которую сделал Эббот — и не повторил. Он обещал превратить Порт-Роал в Сталинград, и стало так. Сделанного не вернешь. Мы договорились восстанавливать Агренду. Хватит хныкать «я этого не хотел!». Соберись и думай о конструктивном!
Президент прикрыл глаза ладонями и молча покачал головой.
— Что вы все на него наехали! — воскликнула Чиа Илкли и, сделав шаг к дивану, быстро присела на корточки рядом с президентом, — Тебе плохо, да, Маноло?
— Плохо, это еще слабо сказано, Чиа.
— Я тебя понимаю, — сообщила юная британка, — Знаешь, мне тоже недавно было очень плохо. Я сидела на крыше и просто хотела умереть, ты представляешь? Потом я вдруг набрала номер телефона, не важно, какого и там нашлись люди, незнакомые, которые протянул мне руку через весь Атлантический океан. Они просто говорили со мной. И получалось, что жизнь совсем не такая плохая штука. Я тебя очень хорошо понимаю, потому что у каждого так бывает. Я не знала Хубо Лерадо, но ты ведь его знал. Тебе, наверное, очень тяжело, что вы расстались врагами, а он умер, и вы теперь никогда не помиритесь, но я знаешь, что думаю? Ты веришь в бога, веришь, что там, что-то есть. Вообще, я тебе завидую. Я вот не знаю, верю я или нет. Но главное, ты веришь, а это значит, ты можешь подумать об этом человеке, как будто он где-то далеко, но он тебя услышит, если ты очень захочешь. Он тебя услышит, он увидит, что ты делаешь, и он скажет: «Если бы я был жив, мы бы помирились». По-моему, это будет правильно.