Innominatum. Неназываемое

— Что там? — живо поинтересовался Поллак.

— Там папа всех летающих тарелок, — объявила она, — называется «Kugelblitz». Есть даже чертежи для сборки в домашних условиях.

— Что, правда?… — компьютерный механик придвинулся к ноутбуку… — А… Ну, это же авиамодель размером с ту же игрушку «фрисби»!

— А ты хотел вообще все сразу? — надулась Синти, — где мое «спасибо», я уж не говорю о восторженном поцелуе, хотя настоящий джентльмен на твоем месте…

— Синти, сейчас ты получишь по уху, — предупредила Диана.

— Но, мама! Я только имела в виду, что нашла главную идею, правда, Марк? А с простой технической работой, я думаю, ты справишься сам, но если что, зови меня.

— Ну, ты вообще!!! — возмутился Поллак. А юная аборигенка выразительно показала ему язык, вытащила из сумки мячик.

— Я буду учить Лилу и Лату играть в пляжный футбол.

А тем временем, «Sea Grizzly» произвел успешную посадку на ледниковой площадке в континентальной области Земли Адели, в точке с координатами примерно 69 градусов Южной широты, 139 градусов Восточной долготы. Небольшой самолет с жутковатым визгом прокатился по заснеженному льду, работая движком на реверс и, как казалось, почти уткнулся носом в торцевую стену ангара антарктической станции «Шарко».

— Блин!.. — выдохнула Фокси, — Еще секунда и мы бы врезались.

— Я затормозил с запасом почти метр, — невозмутимо ответил Олбен Лепски, — а сейчас, пожалуйста, очень быстро выходите и открывайте двери ангара. Самолет надо закатить внутрь, иначе он действительно врежется, потому что ветер…

…Ветер, мчащийся с антарктического купола, обжигал морозом и царапал кожу очень мелкими и острыми кусочками льда (язык не поворачивался назвать это снежинками). Толстые комбинезоны, сапоги и рукавицы хорошо защищали от мороза, но без масок находиться под открытым небом было тяжело. Все пожалели, что не воспользовались непривычными вязаными «намордниками». Впрочем, все обошлось. Топливо из трех небольших бочек было перелито в фидер электрогенератора…

— Я надеюсь, французы сделали предпродажную подготовку, — сказал Олбен, и ткнул кнопку на пульте (послышалось негромкое монотонное урчание), — …Так! Я хочу всех поздравить: машина Стирлинга работает.

— А где здесь водопровод и отопление? — спросил Колин Рамсвуд.

— Отопление электрическое, — сообщил Харрис, — Вот, видишь, у меня есть чертеж этой станции, — А вода снаружи. Тут миллиарды тонн экологически чистой воды, но твердой. Давайте, соберем несколько центнеров и загрузим в цистерну. Цистерна за стеной той кухни, которая в жилом блоке. И там, за кухней есть еще русская баня любительской постройки. Кто-нибудь умеет пользоваться русской баней?

— Наверное, можно найти инструкцию в Интернете, — заметила Инге.

— Давайте пока займемся первоочередными мероприятиями, — предложил Тедди.

Первоочередные мероприятия заняли около часа. А потом…

— Мы сделали это! — произнес Колин Рамсвуд, когда все шестеро перешли в жилой блок — квадратный сарай из толстых бревен, вкопанный в снег по самую крышу. На крыше было предусмотрено нечто наподобие мансарды с остеклением по типу смотрового фонаря. В мансарду можно было попасть по трапу из кухонного уголка основного этажа. К кухне примыкала мойка с душевой кабинкой. Все остальное место на основном этаже занимал спальный кубрик с тремя двухъярусными армейскими койками.

— А наверху, вроде, кают-компания, — сообщил Тедди, поднявшись в мансарду и попинав поочередно фанерный стол, четыре стула и два больших ящика флотского образца. Правда, я думаю, что здесь при любом нагреве внизу, все равно будет прохладно.

— Радуйся, если внизу будет тепло, — отозвался Олбен.

— Ладно, — сказала Фокси, — я буду варить кофе, если он есть и если я его найду.

— Я уже нашла, — сообщила Инге, успевшая порыться в буфете, — а вообще, с продуктами питания тут спартанский стиль. Консервы. Макароны. Рис. Сахар. Соль. Чай. Кофе.

— Как-то грустно… — произнес Рамсвуд.

— Для веселья у нас есть авалонский ром, — утешил его Харрис и, вытащив из кармана пуховика распечатку с текстом, поднялся в мансарду.

«С вершины плато открылся вид на много десятков километров вокруг. На северо-западе совсем низко над снеговым горизонтом висело неяркое оранжевое солнце. Густая синяя тень уже легла в долине. На юге за снеговыми волнами бескрайних белых увалов виднелись скалистые зубцы далекой горной цепи. Над ними в темнеющем небе висели вереницы радуг. Вихрь, летящий из глубин континента, уже поднял там в воздух мириады мельчайших снеговых кристаллов. Они преломляли солнечные лучи, образуя радужные пояса и своды»…

Харрис дочитал абзац, положил распечатку «Призраков белого континента» Александра Шалимова на стол, затем придирчиво посмотрела сквозь плексиглас обзорного фонаря на окружающую реальность, и вынес вердикт:

— Похоже.

— Ага, — согласилась Фокси, — Насчет вихря, это точно. Метеорологи обещают к вечеру пургу. Я чувствую, нам предстоит несколько веселых деньков в жанре апокалипсиса.

— Эй, — отозвался из кубрика Колин Рамсвуд, — почему ты уверена, что все так страшно?

— В энциклопедии написано, — ответила Фокси, — тут уж если пурга, так пурга.

— Энциклопедии всегда драматизируют, — возразил он.

— Я поболтал со знакомыми парнями-полярниками, — сообщил Олбен, — и они мне очень популярно объяснили, что энциклопедия врет.

— Я об этом и говорю, — согласился сценарист.

— Нет, ты не понял, — ответил ему пилот, — парни говорят: здесь все гораздо хуже, и это вообще не описать словами. Ветер полста метров в секунду, это не шутка.

— Похоже, дело дрянь, — печально произнес Тедди, наблюдая, как за прозрачной стенкой обзорного фонаря на ландшафт постепенно наползает все более густой туман.

…Антарктическая пурга налетела на станцию Шарко ближе к ночи, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Пару часов «кино-полярники» пили чай на кухне, слушая вой ветра за стенами, лениво болтая о политике и иногда поднимаясь в мансарду, и глядя сквозь стекло обзорного фонаря на плотную круговерть ледяной крупы. Потом, когда свежие политические темы (почерпнутые за чаем из TV-новостей) были исчерпаны, все расползлись по койкам, и провалились в сон. Проспали они почти до полудня. Снаружи продолжалась пурга, и вид за стеклом был почти такой же, как ночью, разве что, фон не темно-серый, а светло-серый.

— Делать не хрен, — сделал вывод Олбен Лепски, посмотрев на эту картину.

— Почему же? — возразил Харрис, — у нас гора всяких дел. Надо распаковать эквипмент, и проверить, все ли там работает, а Колин, как я думаю, собирается родить сценарий.

— Проклятье… — буркнул Рамсвуд, — если бы это было так просто: собрался и сделал. Но, дьявол меня побери, это более тонкое занятие, чем натаскать снега в цистерну. Сначала требуется поймать Пегаса, как говорили древние эллины.

— Может, чашечка рома поможет делу? — предположила Фокси.

Сценарист покачал головой и погрозил ей пальцем.

— Фокси, ты толкаешь меня на риск. Большинство из тех моих собратьев по профессии, которые стали искать Пегаса в бочке с алкоголем, спились с изумительной скоростью.

— Но, мэтр, они занимались этим не на станции в континентальной Антарктиде.

— Гм… Тут ты права. Но, что это принципиально меняет?

— Выражаясь по науке, психологическая атмосфера другая, — ответила она.

— Точно! — вмешался Олбен, — мы тут в экстремальной зоне. Конечно, это не война, но сходство есть. А на войне хлопнешь полстакана спирта, и никакого отупения, а совсем наоборот: полная ясность в голове. Как будто мозги стекленеют.

— Может, вы подмешивали кокаин в спирт? — подозрительно спросил сценарист.

— Нет. Откуда бы у нас там взялся кокаин?

— Не знаю, мало ли откуда… — Рамсвуд передернул плечами, — Но, вы меня убедили. Я попробую. Только все должно быть экстремально. Я надену пуховик, возьму ноутбук, устроюсь в мансарде, и буду ловить алкогольного Пегаса там.