Страница 31 из 42
Вели они себя безобразно. Ну то есть ужасно. Однажды сдули Муркин желтый шар, когда она находилась внутри. Шар облепил Мурку, и она чуть не задохнулась. Спасибо Парнише, который быстро сообразил, что к чему, притащил велосипедный насос и надул шар заново. Другой раз подстригли ее ботву, и Мурка стала походить на раздувшегося желтого ежа. Пришлось заказывать новую ботву в театральной мастерской.
Тем не менее день премьеры приближался, и Мурка очень волновалась. Как она сыграет Репку? Не забудет ли текст? Потом она вспоминала, что текста нет, и на минутку успокаивалась. Но тут же начинала волноваться опять. Как быть с трактовкой образа? Одобрит ли Наглый Парниша ее идею выдвинуться в последней сцене к рампе и сделать плавный реверанс? Вот какие сложные вопросы волновали нашу Муру. Иногда она вскрикивала во сне. Ей снился мультфильм про мужика и медведя. «Тебе вершки, а мне корешки!» — приговаривал мужик и закидывал в телегу кругленькие крепенькие репки.
Но премьере не суждено было состояться. И это решило Мурину судьбу.
За неделю до спектакля Наглый Парниша зашел в гримерку и объявил, что один очень известный модельер устраивает показ своих моделей одежды и приглашает их, «Огневушек-поскакушек», выступить перед шоу на разогреве. Между прочим, обещал хорошо заплатить.
— А что надо делать? — испуганно спросила гражданка Пых.
— Да практически ничего! — воскликнул Наглый Парниша. — Оденете костюмы, выйдете на подиум и немножко поскачете.
— Вы думаете, мы сможем? — деликатно намекнула на свой возраст Наталка.
— Даже сомнений нет! Главное, чтобы публика была довольна! Веселее, друзья мои, веселее! Вы же огневушки-поскакушки!
И они поскакали.
Решили так: выпустить Мурку первой, чтобы сразу не отпугнуть публику. Мурка, натурально, загордилась. Нос задрала. Зульфия, Наталка и Пых глядели злобно и даже перестали здороваться. Но Мурка этого не заметила. Она самозабвенно разучивала новые па. Березку, мостик, ласточку. Новые па Мурке не очень удавались, и она подумала, что, если просто выйти и покрутить попкой, все и так будут в восторге.
В день шоу Мурка явилась в гримерку в точно назначенный час. Она надела на голову ботву, влезла в свой желтый шар, нарисовала на лице листики, как велел Наглый Парниша, и приготовилась к выходу.
— А сейчас, — торжественно объявил конферансье, — впервые на подиуме солистка и звезда комикс-шоу-балета «Огневушки-поскакушки»... — тут он сделал многозначительную паузу, — Му-у-уррра!
Под оглушительные аплодисменты Мурка выпорхнула на подиум. Ох, как она ходила по подиуму! Как она по нему ходила! Никто никогда не ходил так по подиуму, как наша Мура! Она ходила по нему и так, и эдак, и снова так, и опять эдак! Она вертела попой, головой, руками, ногами. Она покачивала бочками и шевелила животиком. Она закатывала глаза и задирала нос. Она поводила плечиком и кокетливо подмигивала зрителям. Такая она у нас боевая девчонка, эта Мура. Публика неистовствовала. Буквально сходила с ума и заходилась в овациях. И тут случилось страшное. Мурка в очередной раз закатила глаза, заехала ногой куда-то не туда и свалилась с подиума. Да, да. Да! Она свалилась с подиума прямо в первый ряд, где сидела одна известная артистка, постоянная клиентка модельера, в парике и декольте. Мурка сделала в воздухе акробатический кульбит и всеми своими нарисованными листиками впечаталась в декольте актрисы. Актриса взвизгнула. Мурка хрюкнула. Зал замер. Мурка отлепилась от декольте и, пошатываясь, побрела за кулисы. Слезы застилали ей глаза. Карьера провалилась, так и не начавшись. За кулисами бесновался Наглый Парниша.
— Вон! — кричал он. — Вон из моего театра! Боже мой! Какой позор! Какой позор! Я этого не переживу!
Вокруг него суетились Зульфия, Наталка и Пых соответственно в костюмах Жучки, кошки и мышки.
— Ах! — кудахтали они. — Ах ты, Боже мой! Ах, какой ужас! Давно надо было ее гнать! Давно!
Заливаясь горючими слезами, Мурка потащилась домой. Ночь ее была ужасна. Ей снилось, что она падает с моста в реку и с перепугу кусает воду, которая при соприкосновении с Муркиными губами оказывается надувной пляжной подушкой, а та, в свою очередь, — силиконовой грудью известной актрисы. Пробуждение ее было еще ужаснее. Мурка проснулась в полной уверенности, что жизнь кончена. Она выкарабкалась из-под одеяла, не умываясь выпила чашку кофе и уныло побрела за газетами. Она была уверена, что все газеты уже отметились на ее позоре. На подходе к газетному киоску Мурка заметила что-то неладное. Прохожие останавливались и провожали ее взглядами. Некоторые показывали пальцами и шептали: «Вот она! Вот она!» При других обстоятельствах Мурку бы это очень взбодрило. Но не сейчас. Сейчас она почувствовала некоторое неудобство. Она подошла к киоску. С витрины киоска на нее смотрела... она. Да, да, точно. Вот ботва, вот листики, вот желтый шар. И жуткое выражение лица. Она, Мурка, вместе со своим лицом и его выражением занимала первые полосы всех газет. И журналов. Журналы тоже быстренько переверстали свои обложки и поместили на них Муркин портрет.
А дело обстояло так. На презентацию моделей одежды были приглашены фотокорреспонденты самых престижных изданий. Они лениво прохаживались по залу, ожидая, когда же начнется демонстрация, и совершенно не обращали внимания на Муру. Мура была им совершенно неинтересна. Но тут Мура начала падать, и один молоденький фотограф быстренько щелкнул пару кадров на всякий случай, застав нашу Муру в момент полета. Потом он поехал в редакцию и проявил кадры. Увиденное его потрясло. Нет, не то чтобы там было что-то криминальное, как это часто случается в детективах. К примеру, какой-нибудь фальшивый князь под шумок стащил с подноса лишнюю тарталетку и камера безжалостно это зафиксировала. Нет. Там было выражение Муркиного лица. И все. Выражение Муркиного лица в момент падения с подиума оказалось для бедного мальчика самым сильным потрясением в жизни. Он отнес фотографию редактору. Редактор вскрикнул, закрыл лицо руками и попросил немедленно накапать ему валокордину и сбегать в аптеку за кислородной подушкой.
— Что это? — прохрипел он, и фотограф понял, что настал его звездный час.
Он побежал в фотолабораторию, быстро проявил оставшиеся фотографии и отнес во все известные ему издания. И неизвестные тоже. Эффект превзошел самые смелые ожидания. Все — буквально все! — газеты и журналы поместили Мурку на первые полосы с подписью: «На небосклоне отечественного шоу-бизнеса засияла новая звезда, поразившая публику невиданными ранее чертами лица». Они действительно раньше таких лиц не видели. Они заплатили фотографу ту сумму, какую он просил, и ни секунды не торговались. И попросили его сделать еще пару-тройку снимков этого уникального объекта и немедленно принести им. За любые деньги.
Ничего этого Мурка не знала. Она стояла у газетного киоска и любовалась на свою физиономию, маячившую сквозь стекло. Потом она тихонько отвалила от киоска и побрела домой, так ничего и не купив. Постеснялась. Дома она легла в постель, закурила вонючую коричневую сигаретку, закинула на спинку кровати лапы в атласных панталонах и стала думать горькую думу. «Как жить дальше? — думала Мура. — С этим несмываемым пятном на биографии? Как очиститься от позора? Что она скажет Лесному Брату, когда тот вернется с рыбалки?» И тут раздался телефонный звонок.
Если вы заметили, телефонные звонки играют в нашем повествовании очень важную роль. Чуть что — раздается телефонный звонок, и судьбы героинь поворачиваются самым неожиданным образом. Это потому, что они живут в век технического прогресса. А представьте себе, если бы мы жили, предположим, в Древнем Египте или — того хуже — в Месопотамии. Сколько времени уходило бы на то, чтобы перенести с места на место папирус с приглашением на презентацию? Ведь в Древнем Египте не только телефона не было, там даже автомобили отсутствовали. С другой стороны, не было нужды стоять в пробках. Что большое удобство, особенно когда хочется уже наконец побыстрее закончить эту главу про порядком надоевшую всем Мурку.