Анафема

Неожиданно открылась дверь, вошел старший контроллер, а вместе с ним — протоиерей Адриан и отец Сергий, личный духовник Даниила и Саввы.

Бывший десантник вскочил:

— Благословите, отец Адриан. Благословите, отец Сергий.

— Благословляю тебя, сын мой, — произнесли оба иерея почти одновременно и улыбнулись.

Корняков смутился — ему показалось, что смеются над его рвением.

— Садись, Сав. — Чернышов кивнул напарнику. — Есть разговор.

Сам он сел за стол, указав гостям на узкий кожаный диванчик. Корняков устроился на стуле, развернул его боком — так, чтобы одновременно видеть всех троих.

Как оказалось, священники хотели обсудить недавнее дело:

— …конечно, я читал ваш отчет, Артем. Там все четко и понятно. Но отчет отчетом, а личные впечатления тоже важны, — сказал протоиерей Адриан.

Отец Сергий согласно кивнул.

— Что ж, — Чернышов потер лоб. — Основное вы знаете. После того, как запуганная всеми Екатерина Смыслова отказалась иметь с нами дело, мы вышли на журналистку Иру Милявскую, которая якобы написала заказную статью в «Московском регионе». Но во время разговора с ней выяснилось, что она-то как раз сдавала честный материал, уже потом его переправил редактор. Сетринство неплохо подкармливало его, и он частенько обелял их делишки подобным образом.

— Да там полгазеты забито их рекламой! — не выдержал Савва.

— Реклама секты? — удивленно переспросил отец Адриан.

— Нет. У них же прикрытие есть — «Общество помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия». Очень популярная организация, кстати. Благотворительные деньги им отстегивали наперебой. А вообще — картина мерзейшая. Сестры Распе заманивали к себе женщин, которые только-только поругались с другом, развелись, ушли из дома. Им предлагали то, в чем они больше всего нуждались: утешение, защиту, спокойствие. И только тогда раскрывали все прелести однополой любви…

Лица обоих священников окаменели.

— …а потом успешно дурили головы, настраивая против родных и близких. Конечно, не всем нравилось, но Ида Распе — стихийный психолог и лесбиянка с большим опытом —старалась браковать таких заранее.

— То есть их успокаивали, а потом выставляли на улицу?

— Да, вроде того. Собрав кое-какие материалы, мы все-таки смогли встретиться с Катериной Смысловой, уговорили сотрудничать. Дальше стало полегче. Через два дня у нас на руках были довольно веские показания, косвенно подкрепленные документами. С ордером на руках мы поехали в «Детинецъ»…

Отец Сергий шевельнулся, хотел что-то спросить, но воздержался. Впрочем, Артем и так ответил на невысказанный вопрос.

— Это риэлторская группа, которой руководила старшая Распе, Александра. Кстати, в отличие от сестры она совсем не лесбиянка и не помешенная на преклонении, как многие главы сект. Тот же Легостаев из Обращенных, например. Нет, она вполне преуспевающая бизнесвумен, содержала «Сестринство» только в угоду прихотям Иды.

— Неизвестно, кто кого содержал! — вставил Корняков.

— Да, сестрички друг друга стоят. Умеют из всего извлечь выгоду. Так что Савелий прав. — Чернышев усмехнулся, кивнув на бывшего десантника, и продолжил: — Вообще, если б не он, плохо бы нам пришлось.

— Почему? — спросил отец Адриан. — Вы встретили сопротивление?

— Не то слово. Задержание чуть не обернулось побоищем. В офисе Распе-старшей полно наемных охранников, да еще группа для грязных делишек, вроде подставного похищения Оксаны Смысловой, имеется. Обычная прикормленная банда, но Вичкявичус, начальник службы безопасности «Детинца», держал ее в ежовых рукавицах.

— И что? — заинтересованно спросил отец Сергий. — Савелий, сын мой, ты давно не был на исповеди. Не пора ли покаяться за грехи?

— Особых грехов там не было, — ответил за понурившегося Корнякова Артем. — Так… Пострелять пару раз пришлось. Ну… я писал в отчете. Савва схватился сразу с тремя, раскидал их во все стороны, а из подсобки еще человек пять лезут. Вроде в рабочих комбинезонах, похожи на грузчиков, но у каждого в руках цепь или монтировка. И лица такие, что за километр уголовщиной несет. Я и выстрелил. Два раза в воздух им хватило.

— А почему не взяли группу захвата? Или подмогу из наших, северян?

Церковные иерархи никак не могли привыкнуть именовать монахов-воинов «опричниками», как давно уже делали СМИ. Впрочем, Чернышев считал, что скоро начнут. Тяжело идти наперекор всесильному ТВ. Когда каждый день слышишь с экранов одно и то же название, хочешь не хочешь, а начнешь повторять его.

— Моя вина. Честно сказать, я не рассчитывал на серьезное сопротивление. Думал, сами справимся.

— Так и справились! — буркнул Савва. Очень ему не понравилось, что командир взял вину на себя. Ведь это он, Корняков, отговорил Артема вызывать группу захвата. Не по-мужски, мол, штурмовать скопом женское обиталище. Люди на смех поднимут.

— Ну да, — Чернышев кивнул. — С оружием не поспоришь. Сдались как миленькие. Потом только рутина одна оставалась. В «Сестринстве» состояли пятьдесят семь женщин, пять — старших, во главе с Идой, конечно. Остальные — жертвы. Постепенно разобрались, что им приказывали, на какие преступления толкали. Сейчас обе Распе ждут суда, у нас против них четырнадцать доказанных квартирных краж, мошенничества с переписыванием недвижимого имущества, религиозное мошенничество, создание деструктивного культа, незаконное предпринимательство под вывеской общественной организации… там более Десяти статей. Даже если адвокаты объявят несостоятельными половину, все равно лет на десять — двенадцать они присядут. Дело, как обычно, ведется под нашим контролем…

— Простите, Артем, — сказал вдруг отец Адриан. — Вот вы сказали: половину статей адвокаты объявят несостоятельными. Как это понимать?

— Будут утверждать, что в некоторых статьях нет состава преступления. Вот, например, квартиры. Уверен, Распе заявят: ничего не знаем, никакой секты не было, никакого давления. Нам все отдавали добровольно. Вот дарственные.

— И что, — обескураженно спросил отец Сергий, — суд может им поверить?

— Не забудьте: у нас в стране презумпция невиновности. Это мы должны доказывать, что Распе в чем-то виноваты, а не они — свою непричастность. Впрочем, я уверен, материала мы собрали достаточно. У всех жертв вовремя взяли анализы. Экспертиза дала четкое заключение: в крови и слюне содержаться наркотические вещества. Есть показания родственников и даже пятерых младших «сестер». За прошедшие два месяца они более или менее отошли от наваждения и готовы сотрудничать.

— И… на них не было никакого давления?

— От кого? Вичкявичуса выслали — у него, к всеобщему удивлению, оказался дипломатический паспорт. А его красавчики тоже на нарах сейчас.

Протоиерей Адриан поднялся, перекрестил Артема и Савву, громко сказал:

— Благодарю вас от имени Господа за честную и верную службу во славу Его! Благослови вас Господь!

— Спасибо, отец Адриан! — с чувством сказал Савва. — Во имя Господа все труды наши.

Чернышов тоже поблагодарил священников, потом неожиданно спросил:

— Как я понимаю, вы к нам пришли не только за этим? Иерархи переглянулись. Отец Сергий проворчал:

— Вам, Артем Ильич, надо исповедником быть. Ничего от вас не скроешь!

Оказывается, руководство Анафемы давно хочет узнать, как группа Чернышева, лучшая в комитете, отнесется к новому для себя делу — контролю за греховной гордыней в среде священства.

Начали батюшки издалека, высказав мысль о том, что православная церковь — самая авторитарная из всех христианских.

— …не зря же русская пословица гласит: «каков поп — таков и приход», — отец Сергий произнес пословицу медленно, почти по слогам. Поморщился. — Православие проникает в души людей через священника, а значит, слишком зависимо от его личных качеств. Как это ни прискорбно, но часто случается так, что на первом месте оказывается не Господь и не Святое Слово Его, а духовный пастырь.

— Поэтому, — подхватил протоиерей, — в духовных семинариях так опасаются молодых послушников, переполненных чрезмерными амбициями: в будущем каждый из них получит своих прихожан, «агнцев»… а если говорить мирскими словами — группу людей, толпу, послушную каждому его слову. И хорошо, если приход молодого священника окажется не так далеко от Московской или, скажем, Нижегородской епархии и всегда будет висеть над ним призрак патриаршего посланца. В отдаленных же местах может твориться все что угодно, — по огромной России раскиданы тысячи тысяч глухих деревушек, в которые дорога зачастую появляется только летом. И ни один проверяющий, даже если сильно захочет, туда не доберется.