Анафема

Катерина поняла намек. Ей словно давали понять: смотри, пока твоя дочь спит, мы можем сделать с ней что угодно.

А следующим утром телефон зазвонил снова. Определитель выдал номер. Катерина знала его прекрасно — центральный коммутатор одной из московских сотовых компаний. Значит, звонят либо из самого центра города, либо из его окрестностей.

Катерина решила не снимать трубку. Посмотрим, что скажут…

— Ты дома, — уверенно произнес знакомый мужской голос и добавил куда-то в сторону: — Говори.

— Слушай, мама! — неожиданно сказала Оксана. — Прекрати меня преследовать!

Катерина вздрогнула, схватила трубку:

— Оксана! Где ты?

Не обращая внимания на мать, дочь продолжала:

— Ты меня бросила в самый тяжелый момент! Я знаю, ты сговорилась с Жан-Полем, решила устроить мне тяжелую жизнь. Вы хотели наказать меня, чтобы я поняла: без вас, без вашей опеки и контроля я не смогу. Но вам не удалось! Я прекрасно жила весь этот год, надеюсь, что так будет и дальше! Отстань! Я тебя ненавижу! Ты мне не нужна, ясно? Забудь про меня, как я про тебя забыла!

— Что с тобой, дочка? Господи! Как ты только могла…

— Забудь, слышишь?! Не ищи меня! — почти выкрикнула Оксана и отключилась.

3. 2008 год. Бесна. «Сестринство Бечной Любви»

Два дня Катерина пребывала в оцепенении.

Что случилось с дочерью? Откуда она все это взяла? «Ты сговорилась с Жан-Полем, решила устроить мне тяжелую жизнь». Господи, какая чушь!

Может, надо было напиться. Так, чтобы на время забыть обо всем, не изводить себя бесконечными «зачем» и «почему». Может, имело смысл позвонить, посоветоваться скем-нибудь, благо, у Катерины еще с институтских времен осталось немало полезных контактов. Мишка Астафьев, например, психоаналитик…

Или надо было сделать вид, что ничего не случилось, спокойно жить дальше, ходить на работу, решить, наконец, личные проблемы. Но какая мать способна на это?

Катерина нашла свое решение — обратилась в частное детективное агентство. Рассказав все более или менее внятно, она попросила разыскать Оксану, узнать, где она живет и как себя чувствует.

Разговаривал сней сам директор агентства — седой, предупредительный, с явной офицерской выправкой. Представился Валентином Павловичем.

— Хорошо, Екатерина Алексеевна, мы займемся вашим делом. Нет-нет, — быстро добавил он, заметив, что она готова рассыпаться в благодарностях, — не говорите спасибо, «пока» не стоит.

Катерина удивленно кивнула. «Почему это?»

— Такая традиция, — ответил Валентин Павлович на невысказанный вопрос. — Или, если хотите, суеверие. Когда мы ищем пропавшего человека, ни в коем случае нельзя, чтобы родственники благодарили заранее. Иначе… — он помедлил, — …мы можем и не найти.

— Хорошо, — дрогнувшим голосом сказала Катерина. — Не буду.

— Вот и отлично. Вы принесли фотографию?

— Конечно. Даже две. Старую и ту, что прислали по почте.

— Образец почерка Оксаны?

— Я принесла обе записки и ее старый дневник.

— Отлично! — Валентин Павлович потер руки. — Вы просто молодец. А кассета с автоответчика сохранилась?

— Да. Я упрятала ее подальше, подумала — вдруг будут искать.

Домой вместе с Катериной поехал сотрудник агентства — молодой плечистый парень. Но, к сожалению, молчаливый. Кроме имени — его звали Димой, — Катерине ничего вытянуть не удалось. Он забрал кассету, проверил фотоальбом и, с разрешения хозяйки, взял еще один снимок. Вежливо отказался от чая и уехал.

Четыре дня Катерина провела в нетерпеливом ожидании. Вечером в среду позвонил Валентин Павлович. По его голосу сразу стало понятно: что-то не так.

— Здравствуйте, Екатерина Алексеевна. Скажите, завтра вы сможете подъехать к нам?

— Да. Да, конечно. Но что случилось? Нашли? — спросила она и замерла, ожидая услышать отрицательный ответ.

— Нашли. Об этом я и хочу с вами поговорить. В десять сможете?

— Да…

— Вот и отлично.

Конечно, следующим утром Катерина приехала в агентство чуть ли не за полчаса до назначенного срока. Думала, что придется ждать, но Валентин Павлович, как оказалось, уже был на месте. Пригласил в кабинет, спросил:

— Хотите кофе? Ирочки еще нет, так что я сам могу… Пока хозяин кабинета молол зерна, засыпал в джезву ароматный порошок, пока кипятил воду, Катерина держалась из последних сил.

Но когда Валентин Павлович принес и поставил перед ней изящную чашечку, она не выдержала:

— Скажите сразу, что с Оксаной. Она жива?

— Жива, — спокойно ответил детектив. — Жива и здорова. По крайней мере, физически. Но ваша дочь оказалась в очень трудной ситуации. Вот посмотрите.

Валентин Павлович разложил перед Катериной несколько фотографий.

— Это сделано вчера в ночном клубе «Сахарок».

Качество снимков оказалось не ахти, но главное Катерина поняла сразу. Оксана в какой-то немыслимой одежде, состоящей из одних кожаных полос и металлических колец, несколько двусмысленно обнимала железный шест. Видимо, танцевала, потому что площадку освещали несколько разноцветных ламп.

— Боже мой! Оксана — стриптизерша?

— Нет… Или точнее — не совсем. «Сахарок» — закрытый клуб, даже вывески нет. Вход только для постоянных членов.

Валентин Павлович достал еще две фотографии:

— А это отснято в понедельник.

В кадре три девушки сидели за столиком какого-то маленького кафе: Оксана, уже знакомая рыжеволосая и еще одна — полная, с лоснящейся кожей и вульгарной косметикой. На этой фотографии качество было получше, поэтому Катерине удалось разглядеть даже выражения лиц. Дочь сидела неестественно прямо, не отрывая взгляда от рыжей, и в глазах у нее светилось счастье, как во время памятной встречи у метро. Та обнимала Оксану рукой, смеялась, в общем, выглядела абсолютно раскованной и довольной жизнью. А вот третья, неопрятная толстуха, смотрела чуть в сторону, практически точно в камеру. В ее взгляде Катерина увидела одну только неприкрытую похоть и немного настороженности.

— Кто… кто это?

— Лесбиянки, — жестко сказал Валентин Павлович. — Ваша дочь попала в очень неприятную, гадостную компанию. Смотрите, — указал он на последнюю фотографию.

Теперь в поле зрения камеры попал небольшой двухэтажный особняк за высоким забором. Прямо перед объективом буквально в воздухе висели размытые пятна. Катерина догадалась: снимали из окна машины. Но, несмотря на помеху, ей удалось разглядеть небольшую калитку, домофон около нее и вывеску: «Риэлторская группа „Детинецъ“.

— Мы проверили фирму. Вполне респектабельная контора, никаких проблем с налоговой. А вот что за ней скрывается, нам удалось выяснить только сегодня утром.

— Что? Что там? — Катерина привстала.

— Секта, — с омерзением произнес детектив. — Самая настоящая секта. Называется — «Сестринство Вечной Любви». Вроде как помогают женщинам, испытавшим домашнее насилие, брошенным женам — в общем, всем, кто на короткое время ощутил отвращение к мужчинам.

— Жан-Поль… — прошептала Катерина. Валентин Павлович кивнул.

— После ссоры с мужем Оксана, видимо, не знала, куда податься, ей не хотелось разговаривать ни с кем из знакомых, может быть, даже видеть никого не хотелось. А они, — детектив ткнул в фотографию особняка, — как раз таких и ищут. Разочарованных в любви, в мужчинах, в нормальной семье и браке. Им показывают всю прелесть однополой любви, сажают как на иглу, а когда женщина окончательно становится лесбиянкой, накрепко привязывают ее к одной из «постоянных» сестер. Судя по фотографии, вот к этой, рыженькой. Мы про нее все выяснили, если хотите, есть полное досье…

— И что дальше?

— Мы точно не знаем, как они фиксируют объект «вечной любви». Может, наркотиками-афродизиаками, может, пресловутым НЛП, хоть я в него и не верю.

— Нейро-лингвистическим программированием?

— Да, именно. А когда попавшая в сети «Сестринства» женщина влюбляется до полной потери самоконтроля, она становится их рабыней. Насколько нам удалось узнать — сестры не гнушаются никакими способами заработка. Наиболее красивых девушек, с хорошими фигурами, иногда отправляют выступать в закрытые лесбийские клубы, вроде того же «Сахарка», или на частные вечеринки.