Страница 99 из 119
— Да, и заметил, с каким хладнокровием он все это воспринял, — возразил Бурдон, качая головой. — Сдается мне, что смерть, так внезапно настигшая людей, даже сердце индея могла бы тронуть больше.
Марджери побледнела, тело ее охватила легкая дрожь. Прошла целая минута, прежде чем она нашла в себе силы возобновить разговор.
— Это ужасно, но я не разделяю твои опасения, не могу разделить, — выдавила она наконец из себя. — Я уверена, Бурдон, мы должны только благодарить Питера за то, что он привел нас сюда. Вспомни, с каким серьезным выражением лица он слушал слова Спасителя.
— Если это так, если у него нет дурных намерений, то я, что и говорить, очень ему благодарен. Но я не знаю, что и подумать. Быстрокрылый Голубь не раз давал мне намеками понять, что этому неизвестному нам индею не стоит очень уж доверять.
— Он и мне делал подобные намеки, но я все равно скорее доверюсь Питеру, чем ему.
— Наша жизнь в руках Провидения, вот что я скажу. Если этим двум индеям можно доверять, то все обойдется — ведь Питер привел наши лодки в замечательное убежище, а нашел его, по словам того же Питера, Быстрокрылый Голубь.
Тут молодожены высадились на берег и внимательнейшим образом осмотрели участок болота вокруг предполагаемого пристанища. В этом месте берег реки возвышался над окружающей низиной; на покрывавшей его сухой почве сродни песчаной росло несколько молодых сосенок. Поскольку большие деревья были повалены, ничто не преграждало доступ свету и воздуху в этот оазис площадью в четыре-пять акров, что придавало ему известную жизнерадостность, особенно по сравнению с мрачной топью. Его со всех сторон закрывали от любопытных взоров ветки поваленных деревьев, да и болото само по себе являлось не только надежным заслоном, но и почти непреодолимой естественной преградой на пути с прогалин. «Почти», ибо бортник установил, что пройти через него все же можно, хотя и ценой титанических усилий. Бурдон, не щадя себя, выяснил этот факт, понимая, какое важное значение он может иметь для их будущих перемещений.
Короче говоря, Бурдон произвел доскональную разведку местности. Затем он расчистил небольшой клочок земли и поставил на нем нечто вроде шалаша — для защиты от дождя и для ночлега, а также выгородку для удобства женщин. Он не сомневался, что здесь им придется провести несколько дней — если, конечно, Питер руководствуется добрыми намерениями, — ибо попытка выйти раньше лишь обнаружит их присутствие. Надо дать индейцам время уйти далеко вперед, иначе их многочисленность почти исключает надежду на спасение. После обследования окрестностей и возведения шалаша беглецы почувствовали себя в большей безопасности: угроза им могла исходить только со стороны реки. Каноэ, поднимающееся вверх по течению, еще могло обнаружить их присутствие, но вряд ли кто решится с любой другой стороны пуститься на их поиски вброд по грязному топкому болоту.
Ознакомившись со всеми особенностями своего местопребывания, Бурдон немного успокоился. Если бы он испытывал больше доверия к Питеру, это сняло бы камень с его души, он бы куда охотнее занялся благоустройством. Марджери, почти не отходившая от бортника, не прекращала спорить с ним по поводу загадочного вождя, и в конце концов глубокая убежденность молодой женщины в порядочности Питера восторжествовала: ей удалось — пусть частично — заразить ею мужа. С этого момента он стал с удвоенной энергией совершенствовать женский уголок и другие приспособления, необходимые в их быту, уделяя особое внимание второстепенным, казалось бы, деталям. Это обычная история: пока цель наших усилий недостаточно ясна, мы невольно работаем вполсилы; но вот впереди забрезжила надежда на благоприятный результат, и нас словно кто подменил — мы вкладываем в работу всю душу, откуда только силы берутся! И это даже в том случае, если приходится делать работу, тяжелее коей не придумаешь: выкачивать воду из тонущего судна.
Целых трое суток провел Бурдон с друзьями на этом сухом пятачке посреди болота, не видя и не слыша ни Питера, ни Быстрокрылого Голубя. Время тянулось томительно медленно, всех волновала неопределенность их положения, хотя неким утешением служило то, что им удалось ускользнуть от нависшей над ними первоначально опасности. Тем не менее неизвестность становилась с каждым днем мучительнее, терзало желание узнать, что в точности происходит на прогалинах, и неудивительно, что бортник обрадовался донельзя на утро четвертого дня при виде своей жены, стремглав кинувшейся к нему с доброй вестью на устах: вдоль кромки берега, стараясь, во избежание следов, ступать только по воде, к ним приближается индеец. Бурдон поспешил к смотровой точке, откуда гость был виден как на ладони, и понял, что это не кто иной, как Быстрокрылый Голубь. Спустя несколько минут вся четверка уже приветствовала радостно индейца, сгорая от нетерпения узнать последние новости.
— Рад тебя видеть, чиппева! — воскликнул Бурдон, сердечно пожимая ему руку. — Мы уже начали побаиваться, что больше тебя не увидим. Какие новости принес — хорошие или плохие?
— Не будь скво, Бурдон, не надо спрашивать столько вопросов, — ответил краснокожий, внимательно изучая затвор своего ружья — не намок ли он. — Оленины хватает, а?
— Оленины осталось немного, но мы наловили порядочно рыбы, так что еды хватает. А с помощью твоего лука и стрел — они оставались в твоем каноэ, — я убил дюжину крупных белок. Но…
— Да, да, он хороший, этот лук, из него даже колибриnote 156 убивать можно. Рыба тут вкусная, а?
— Есть можно, когда ничего другого нет. Но сейчас, Быстрокрылый, ты, думаю, можешь сообщить нам новости.
— Не будь скво, Бурдон, воину нехорошо быть скво. Всегда лучше быть мужчиной и терпение иметь как у мужчины. Что ты думать, Бурдон? Я таки взял его!
— Что именно ты взял, друг мой? При тебе нет ничего, кроме оружия и патронташа.
— Да скальп этого Хорька! Чем плохо? Никогда молодой воин не нес домой столько скальпов, сколько нести этот раз я! Целых три! И все спрятаны, Медвежий Окорок нипочем не найдет. Выну перед самым уходом.
— Ладно, ладно, чиппева, нелегко будет, верно, тебя убедить, что это не так уж хорошо. Но что поделывают краснокожие после того, как сожгли мой дом и убили миссионера с капралом?
— Все там, хотя большинство пошло вниз по реке. Послушай, Бурдон, кое-кто из вождей совсем глупые — думают, пчела унесла тебя на своих крыльях!
И чиппева всем своим видом выразил презрение к невежественным и легковерным людям, хотя и воздержался от более сильных выражений в их адрес, каковые не преминул бы употребить в аналогичном случае белый человек, стоящий на той же ступени общественной лестницы. После того как бортник растолковал Быстрокрылому весь процесс изъятия меда из ульев, лишив того каких бы то ни было иллюзий на этот счет, Бурдон стал для индейца всего лишь хорошим парнем, но никак не заклинателем пчел. В свое время бортник, развлечения ради, дал Быстрокрылому посмотреть в свою подзорную трубу, и увиденное настолько прояснило разум этого дикаря, что сделало его недоступным для тех проявлений слабости, которым были подвержены многие члены Большого Совета. Поэтому предположения некоторых уважаемых лиц, будто Бурдона унесли пчелы, Быстрокрылый находил весьма комичными, хотя, как подобает истинному индейцу, и виду не показывал, что в душе подсмеивается над ними.
— Тем лучше, — отозвался Бурдон. — Надеюсь, они проследовали за мной до конца, до родного улья у меня в селении.
— Да, верно, большинство из них отправилось туда. Но не все. В этой части прогалин еще осталось много индеев.
— Как же нам быть? Есть скоро будет нечего. Рыба больше не клюет, белок — какие были — я всех перестрелял, а пользоваться ружьем не решаюсь.
— Не будь скво, Бурдон. Индей как женится, так от волнения становится словно скво; но это скоро-скоро проходит. У бледнолицых, верно, тоже так. Ты, Бурдон, не должен быть скво. Это плохо для воина. Что вы будете есть? Ну-ка, взгляни сюда. — И он ткнул пальцем в нечто, неспешно плывшее по течению, особенно медленному в этой излучине реки. — Жирный олень, ты такого когда видел, а?
Note156
… даже колибри… — Речь идет о рубиновом колибри (Trochilus colubris), который водится в восточных районах США.