Страница 20 из 29
Кажется, в году 2002 я был по делам в Цюрихе. Суббота, захожу в универсам не далеко от вокзала. Смотрю в центре зала, у тумбы с часами «Swatch”, стоит в джинсах, как обычно, и какой-то неказистой курточке МБХ и внимательно рассматривает эти пластмассовые “игрушки”. Вокруг толпа снует, которой и невдомек, что вот тот человек, у тумбы с дешевыми часами, — самый богатый человек России с миллиардным состоянием.
Мой знакомый Григорич мне рассказывал, как однажды пришел к Ходорковскому в новом костюме за 800 долларов. “Какой классный костюм, — сказал МБХ, — сколько стоит?” Тот ответил. “Супер, — говорит Ходорковский и протягивает визитную карточку. — Посмотри, может, еще закажешь в этом салоне. У меня тут на днях был К. и пригласил посетить”. “А сколько там костюм сшить стоит?” “К. сказал, что тысячи 4 долларов”, — отвечает МБХ. “За такие деньги пусть сам себе шьет”, — парирует Григорич. “Вот и я также решил!” — весело рассмеялся Ходорковский.
И машин спортивных, кроме служебного “Мерседеса” [59], у Ходорковского не было, был мотоцикл, кажется, БМВ, на котором он иногда ездил».
Уже после ареста Ходорковского, когда в прессе прокатился вал критических статей о нем, если автору было необходимо показать вызывающую роскошь олигархов, он от Ходорковского вдруг перескакивал на Абрамовича, радостно раскрывал тему, и тут же вновь возвращался к Михаилу Борисовичу, словно и не отвлекался на другого представителя крупного бизнеса. И то олигарх, и то олигарх.
Банкротство банка «МЕНАТЕП»
В декабре 2003-го, то есть примерно через полгода после начала массированного «наезда» на «ЮКОС», в журнале «Компромат. Ru» была опубликована маленькая заметка «“Менатеп” спрятал концы в воду?» [60]. Речь в ней шла о том, что после отзыва лицензии у банка «Менатеп» 25 мая 1999 года в районе города Дубна в реку упал «КамАЗ», груженный коробками с документами банка.
Водитель остался целым и невредимым, только промок, зато грузовик перевернулся вверх тормашками. На четвертый день его подняли со дна речки Дубна, и оказалось, что кабина полностью разрушена и вскрыта, как консервная банка, так что непонятно как выжил шофер.
Он пришел на пост ДПС заявить об аварии: «его машина столкнулась с препятствием в виде ограждений моста, успешно преодолела препятствие и рухнула в реку. Причина аварии, по словам водителя Волкова, состояла в том, что он не справился с управлением, в чем вину свою признает» [61]. От прямой дороги отклонился и поехал зачем-то через Дубну, якобы из-за пробок.
Спустя полгода водитель забрал машину со штрафной площадки ГИБДД. То есть сел в полностью искореженную, вскрытую как консервная банка кабину и преспокойно уехал.
В этой статье не только нелады с логикой, но и ряд неточностей.
Но начнем с 17 августа 1998-го — дня дефолта, когда государство прекратило выплаты по ГКО, после чего доллар за три недели взлетел с шести до двадцати с лишним рублей.
Среди вкладчиков началась паника — деньги забирали из банков все, кто мог. Меня дефолт застал в Крыму, слава богу, с долларами. Те, кто приехал с рублями, прерывали отпуска и спешили в Россию. Вернувшись, я пожалела, что не последовала их примеру. Мои вклады в Сбербанке оказались замороженными, я не могла снять деньги в течение нескольких месяцев.
Промышленность оказалась в тяжелом положении, кредиты не возвращали, акции предприятий, которыми владели банки, обесценились, а по валютным вкладам надо было возвращать 20–25 рублей за каждые шесть.
«Насколько тяжело Вы переживали банкротство банка «МЕНАТЕП»? — спрашиваю я Ходорковского. — Принимали ли личное участие в попытках его спасения? Как Вы оцениваете действия правительства в 1998 году? Можно ли было избежать дефолта?»
«Тяжело, — отвечает Михаил Борисович. — Когда нам сообщили о дефолте по ГКО и о резком изменении курса рубля, в результате чего обесценились резервы, созданные банком в ЦБ, против валютных вкладов, я понял: «МЕНАТЕП» не спасти.
Эти «мероприятия» пробили дыру в балансе около 300 млн. долларов. Покрыть ее было неоткуда. Все наши личные деньги уже были вложены в «ЮКОС», и даже пришлось взять заем у Б. Березовского под очень «крутой» процент.
Так что я лично спасти банк даже не пытался. Моей задачей был «ЮКОС». Зарплата 100 тыс. людей. Себестоимость. Платежеспособный сбыт.
Правительство могло бы избежать дефолта, если бы девальвировало рубль вслед за падением цены на нефть в феврале-марте 1998 г. Или если бы получило 50 млрд. долларов от МВФ. Других вариантов при цене на нефть 8 долларов/баррель не было».
«МЕНАТЕП» прекратил выплаты в сентябре 1998-го.
И начал срочно «сливать активы» в так называемые промежуточные банки: «МЕНАТЕП-СПБ» и ДИБ. В первый ушел 61 миллион рублей, во второй — 75 миллионов. [62]
«Вообще же после 1 января 1999 года из практически мертвого «МЕНАТЕПа» было выведено более 355 млн. рублей (порядка 14 млн. долл.), которые осели в различных фирмах — «карманах» господина Ходорковского», — писала в 1999-м газета «Версия». [63]
Ничего незаконного в этом не было. Но обычно активы «сливают», чтобы не расплачиваться с кредиторами.
Или чтобы в случае банкротства их не распродали за бесценок.
«Список желающих вернуть свои деньги, натурально, велик. И состоит он, как это водится в России, из граждан, именуемых «частными вкладчиками», которым банк должен 50 млн. долларов. Но напрасно обивают пороги судов доверчивые соотечественники, рискнувшие когда-то отдать накопленные деньги в банк. Нет в банке денег, как будто и не было вовсе. Где? Ну, как вам сказать…» — писала «Версия». [64]
Наконец, 18 мая 1999-го у банка отозвали лицензию.
И вскоре случилась история с грузовиком. Правда, тогда в 1999-м ее излагали несколько иначе. [65]
После дефолта банк был вынужден закрывать филиалы, а документы перевозить в московский офис, так что вскоре хранить их стало совершенно негде. Тогда банк заключил договор об ответственном хранении с Государственным архивом новейшей политической истории Великого Новгорода, который был обширен, заполнен мало, недавно построен и отвечал требованиям по хранению банковских документов.
Договор между архивом и банком заключили 14 мая, то есть за четыре дня до отзыва лицензии.
Для транспортировки была нанята охранная фирма «Термит плюс», занимавшаяся экспедированием грузов.
17 мая в Новгород выехал первый «КамАЗ», груженный 335 коробками с документами, и благополучно доехал до пункта назначения. 20-го ушел второй грузовик с 605-ю коробками. И тоже добрался до Новгорода.
Неприятность случилась с третьим «КамАЗом». И далеко не последним. Договор с архивом был заключен на 20 тысяч дел, а разрешение на перевоз документов от ЦБ получили только 28 мая.
Наибольшие подозрения у журналистов вызвала неконкретность надписей на коробках: «рублевый операционный день» такого-то года, но без числа, или «договоры кредитного управления», вообще без годов.
«Неконкретность формулировок позволяет строить любые предположения о том, информация о каких сделках находится в затонувших коробках и может оказаться утраченной навсегда. Возможно, это операции по счетам руководства банка или информация о сделках, связанных с залоговыми аукционами. Или кредитные истории, о которых в «МЕНАТЕПе» хотели бы забыть», — писал «Коммерсант».
Отличия же от статьи в журнале «Компромат. Ru», опубликованной три с половиной года спустя, не только в том, что в ней из трех «КамАЗов» остался один. Еще из нее исчез представитель банка, сопровождавший машину и явившийся на пост ГИБДД вместе с водителем. «И почему без сопровождающих?» — возмущался корреспондент «Компромата. Ru».
59
В одном из интервью 2002 года Ходорковский признался, что купил себе джип «Кадиллак»: Газета “Коммерсантъ”, № 98 (3182), 01.06.2005.
60
Павел Гудзенко . «Менатеп спрятал концы в воду?»: http://kompromat.fb.ru/material.phtml?id=5203.
61
Там же.
62
«Версия», 1999, «Пропавшие доллары».
63
Там же.
64
Там же.
65
Газета «Коммерсантъ» № 91 (1735) от 29.05.1999.