Страница 40 из 41
Фредрик остановился, отрешенно глядя перед собой.
— На темные стороны людской души, — тихо произнес Тоб, — следует смотреть как на вызов, не поддаваясь эмоциям.
— Спасибо, Тоб, — отозвался Фредрик. — Буду эту часть истории излагать кратко и безжалостно. Составив план, как привлечь интерес государства к ущелью Рёдален, троица принялась ждать удобного случая, когда появятся подходящие жертвы. Летом следующего года, стало быть три года назад, в гостиницу «Савален» прибыли бельгийцы, туристы, три парня в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет. У них было задумано пройти от озера Савален в долину Эйнунн и дальше на запад, к горному массиву Довре. Лиллейф Хавстен связался с Таралдом Томсеном, и тот примчался к нему из Гоксюнда. Где-то на бельгийцев напали, всех троих убили и вывезли из этого района на машине Томсена. Вероятно, в Гоксюнд, там у Томсена была просторная квартира. Как именно они были убиты, неизвестно, полиция склонна верить Хавстену, что он ничего об этом не знает, не был также посвящен в детали обработки тел. Возможно, не обошлось без участия четвертого заговорщика, но это только предположение. Жаль, что у Норвегии нет соглашения о выдаче преступников с той страной, где он сейчас находится.
Во всяком случае, Томсен нашел применение познаниям, которые приобрел, занимаясь зверобойным промыслом в Гренландии. Тела были обезглавлены без применения новейших орудий, затем они подверглись дублению. Скорее всего, в больших чанах в подвале Томсена. Точный ответ по этому поводу мы получим, когда полиция обследует его жилище. От голов, естественно, избавились, ведь по зубам сразу были бы опознаны жертвы. Дубление продолжалось несколько месяцев, и в следующем году тела были возвращены в Рёдален, где Томсен самолично довершил их обработку. Мощный джип его пришелся весьма кстати, когда понадобилось транспортировать страшный груз по бездорожью. Тела подвергли длительному холодному копчению, в итоге они окончательно затвердели и приобрели окраску, придающую им сходство с древними останками. И наконец их закопали в ряд на болоте точно там, где фермеры задумали вырыть канаву, куда рыба могла бы заходить на нерест. Направление канавы было уже размечено, так что заговорщики не сомневались, что тела будут найдены. Правда, экскаватор приступил к работе только год спустя. Что вполне устраивало банду — за это время торф вокруг тел как следует уплотнился.
— Но, Фредрик, — вступила побледневшая Юлия, глотая ком в горле, — разве полиция не проверяла все машины, какие побывали в этом районе, когда пропали бельгийцы?
— Конечно, проверяли. Томсена тоже допрашивали там в Гоксюнде, но полиция не видела оснований подозревать его — у него друг постоянно проживал в гостинице «Савален», Томсен часто его навещал, они вместе ловили рыбу в ущелье. Таралд Томсен платил дорожную пошлину, как и все, покупал лицензии. Загадочное исчезновение бельгийцев причинило немало хлопот полиции, но ведь не обязательно было связывать это с чем-то криминальным. Правда, охотника Хугара упорно допрашивали, и это дало повод для всяких сплетен. Бедняга Хугар!
— Туринская плащаница, — обратился Фредрик к Стивену по-английски. — Когда у меня родились страшные догадки, я решил проверить твою реакцию. Задал тебе загадку, когда мы во второй раз поднимались к коптильне. И ты сумел разгадать ее.
— Не сразу. — Стивен прокашлялся. — Но глядя на тебя, я чуял, что тебя преследуют не очень приятные мысли. А потому заключил, что разгадка, может быть, носит мрачный оттенок. И постепенно стали возникать ассоциации. Мне ведь приходилось много читать про странную плащаницу из Турина, и я с интересом следил за сообщениями исследователей. На плащанице отпечаталось тело какого-то человека. Долго оставалось неизвестным, как мог появиться такой отпечаток. Его давний возраст не вызывал сомнения. Но в самом ли деле отпечатано тело Иисуса? И как это могло случиться? Наконец один исследователь предложил простой и гениальный ответ: отпечаток был выжжен. Поместив кусок ткани в духовку, он показал, что она приобретает коричневый цвет, как если бы очень долго где-то хранилась, подвергаясь старению. Достаточно было продержать ткань в духовке десяток минут, чтобы она по всем свойствам уподобилась древней плащанице из Турина. Словом, обжигом или копчением можно придать предметам старинный вид. Связав загадочные слова Фредрика с ямой, в которой лежали зола и уголь, и с ведущими в нее канавками, я перебросил мысленный мостик к сморщенным, высохшим болотным трупам и догадался, почему Фредрик так озабочен. Жаль, что мрачные догадки оправдались…
Тоб покачал головой и снова протер свои очки. Его явно потрясло все то, что он услышал, сидя за столиком в зимнем саду гостиницы «Савален».
Да уж, угрюмо подумал Фредрик, тут никакие оптимистические мудрые сентенции не могут служить утешением.
— Так или иначе, — сказал он, — с этой, самой гротескной частью истории мы покончили. Остается объяснить, как я оказался замешанным в драме, почему во что бы ни стало надо было убрать меня. Злодейство Таралда Томсена завершено, тела закопаны в болоте. Но вместе с ними положили кое-какие предметы, призванные убедить исследователей, что речь идет об интереснейших древних находках. Они перемудрили — и это их подвело. Как известно, в болотах Рёдалена находятся куски дерева и звериные кости, пролежавшие там тысячи лет. Эта идея, надо думать, принадлежала молодому радиологу. Они собрали образцы дерева и кости и произвели датировку в лаборатории в Тронхейме. Отобрали самые старые, которым было больше тысячи лет, — кости лося и корень сосны. И передали четвертому, мастеру имитировать таинственные знаки и символы древних культур. Образцы обработали, снабдили диковинным орнаментом и странными закорючками. После чего поместили вместе с телами. Думаю, вряд ли кто-нибудь в этой стране сумел бы раскрыть обман. Ведь датировка самих образцов определила их возраст в две тысячи лет с лишним! Какое уж тут сомнение! Только один человек мог их разоблачить — Фредрик Дрюм. Благодаря легкомысленному поступку четвертого заговорщика, который несколько лет назад подарил Фредрику Дрюму деревянную дощечку с весьма древними, как он уверял, загадочными письменами. Фредрику Дрюму было предложено расшифровать надпись. Тайваньский китаец Ион By был не только преуспевающий алчный предприниматель — он был еще большой любитель розыгрышей.
Фредрик глотнул вина, потом продолжал:
— Должен сознаться, что и я, скорее всего, клюнул бы на удочку, если бы несколько недель назад не вспомнил про «древнюю» дощечку By, как я попытался истолковать те таинственные знаки. Попытка удалась, и я прочел: «ПЕКИНСКАЯ УТКА КУДА ЛУЧШЕ БАРАНИНЫ С КАПУСТОЙ». Забавный невинный розыгрыш, напоминаю, что я получил дощечку много лет назад, до того как они замыслили это страшное дело, а главное — тогда я еще не успел зарекомендовать себя как специалист по дешифровке. Когда доктор Сесилия Люнд-Хэг наконец привезла в больницу образцы, я довольно скоро распознал кое-какие знакомые знаки. Ошибиться было невозможно. И мне стало ясно, почему они так старались убрать меня.
Добрейший Ион By приобрел ресторан разорившегося Лиллейфа Хавстена и спешил выстроить целую сеть собственных ресторанов. Но Ион By был жаден, мечтал стать большим боссом и готов был прибегнуть к недозволенным методам. Хавстен и его братия оказались подходящим орудием, извращенное суеверие позволяло подталкивать их на самые невероятные поступки. Услышав от Лиллейфа Хавстена про ущелье Рёдален и открывающиеся там фантастические возможности, Ион By стал всячески поощрять их. Тайваньский китаец одобрил чудовищный план Таралда Томсена и Хавстена. И все шло гладко. Пока Лиллейф Хавстен не узнал имена исследователей, которых пригласили участвовать в раскопках. Услышав мое имя, Ион By забил тревогу. Он вспомнил вдруг злополучную дощечку, которую когда-то вручил мне. Вспомнил свой розыгрыш и не сомневался, что я смогу разоблачить обман. Уничтожать образцы было поздно. Они уже находились в Тронхейме под строгим присмотром Сесилии Люнд-Хэг. Она даже Эдварда Хавстена не допускала к ним. И если бы ему все-таки удалось добраться до них, это не помогло бы — образцы были сфотографированы, археологи сделали зарисовки, рано или поздно фотографии попали бы в мои руки. А потому следовало расправиться со мной. Возможно скорее.