Гренландская кукла

Фредрик взял ключ от своего номера и лег на кровать не раздеваясь. До вечера было еще долго, большинство постояльцев разошлись кто куда, исследователи не вернулись с места раскопок. Что еще обнаружат они в болоте? Он всей душой надеялся, что почва там полна высохших тел и интересных костей. Из канавы, вырытой экскаватором, уже извлекли кости медведей, волков и лосей.

Вдруг он вскочил на ноги. В памяти возникла фамилия. Которую он долго силился вспомнить. Этот Бьёрн Леннарт — в тот вечер в ресторанчике «Смюгет» в какой-то момент он ведь назвал свою фамилию. Бьёрн Леннарт, который мог бы весь вечер рассказывать о похождениях того типа, что погиб на пароме. Про Таралда Томсена. Человека со шприцем — тем, первым шприцем.

Фредрик бегом спустился в вестибюль, попросил одолжить телефонный справочник Осло. Лихорадочно пролистал его. Есть! Вот она, фамилия Бьёрна. Фредрик запасся монетами и вошел в будку автомата.

Ему ответил детский голос. Фредрик попросил позвать папу. Наконец подошел Бьёрн Леннарт. Он не сразу сообразил, с кем говорит. Когда же Фредрик, не вдаваясь в лишние подробности, объяснил, что хотел бы побольше узнать о Таралде Томсене, Бьёрн Леннарт охотно согласился поделиться тем, что знал. Последовал целый доклад об удивительных похождениях Таралда Томсена; в заключение докладчик сообщил причину своей осведомленности — дескать, он одно время работал учителем в Гоксюнде и захаживал в кафе, где день-деньской сидел Томсен. Фредрик задал несколько вопросов и получил толковые ответы. Под конец разговора он не выдержал:

— Кстати, добро пожаловать вместе с супругой в «Кастрюльку» когда пожелаешь. За счет ресторана.

Ответ последовал после короткой паузы.

— Господи! Это ты владелец «Кастрюльки»? То-то мне твоя фамилия показалась знакомой…

Окончив разговор, Фредрик присмотрел себе кресло в зимнем саду и сел, осмысливая услышанное. Интересные сведения! Кое-что явно связано между собой, никакого сомнения, но как именно? Похоже, в лабиринте только прибавилось запутанных ходов.

Добрейший Таралд Томсен двенадцать лет занимался зверобойным промыслом в Гренландии, приехал туда семнадцатилетним, уехал в двадцать девять лет. Очевидно, находился там в одно время с Хугаром, только последний прожил в Гренландии гораздо дольше. По словам Бьёрна Леннарта, Таралд Томсен обожал рассказывать самые удивительные истории о той поре. То ли сам все пережил, то ли кое-что сочинял — поди разберись, — но в сочетании с болезненным влечением Томсена ко всему мистическому и сверхъестественному рассказы его звучали весьма гротескно для людей, у которых основным занятием в кафе были невинные сплетни и заполнение купонов спортпрогноза. Однако со временем в жизни Таралда Томсена начались перекосы. Его и еще несколько человек арестовали по подозрению в совершении развратных ритуалов с участием малолетних девочек. И с работой ему не везло — с простейшими делами не справлялся. В довершение всего заболел раком. Зная, что Томсен смертельно болен, Бьёрн Леннарт никак не мог взять в толк — что привело его на паром, который шел на Большой остров.

Фредрик спросил, не упоминалась ли в рассказах Томсена своеобразная кукла, обладающая таинственными свойствами, охотничий талисман из Гренландии? Бьерн Леннарт ответил утвердительно. Томсен часто говорил об этой кукле, при этом на губах его неизменно появлялась странная улыбка. Как будто он обладал неким знанием, недоступным другим. О родственниках Томсена Бьёрн Леннарт ничего не слышал. Правда, Таралд Томсен иногда пропадал на несколько недель, но где находился в это время, не рассказывал.

Итак, что-то укладывалось в схему, которая выстраивалась в голове Фредрика Дрюма. А что-то — нет. Он не мог уловить общей логики. Решил сделать еще пару звонков.

Сперва позвонил в клуб аквалангистов «Аква Марина», поговорил с председателем. Они работали под водой весь день накануне. Нашли сумку, подобрали фотоаппаратуру. Шприц обнаружили только с помощью металлоискателя. Фредрик назвал председателю адрес одной химической лаборатории и попросил от его имени сдать шприц туда, чтобы сделали анализ содержимого.

Потом позвонил Турбьерну Тиндердалу и довольно долго беседовал со своим компаньоном и другом.

Фредрик Дрюм перешел в наступление. Наконец-то ему стали известны некоторые составные части соуса. Вернувшись в зимний сад, он внимательно следил за тем, кто выходит и входит в гостиницу. Его интересовало одно конкретное лицо.

«Не воображай, что, приезжая в Колботн, ты приносишь только радость и благодушие. Начать с того, что ты вносишь расстройство, если не приезжаешь, а это с тобой бывает. Ну а если приехал, это еще не значит, что все в порядке. Порой из-за тебя в доме все переворачивается вверх дном».

Фредрику снова вспомнилась книга о писателе Арне Гарборге. У него было такое ощущение, что эти слова относятся и к нему: где бы он ни появился, все переворачивается вверх дном. Правда, пока что здесь царит мир и покой.

На площадку перед гостиницей одна за другой въезжали машины. Рабочий день исследователей в ущелье Рёдален закончился. Интересно было бы услышать — есть ли новые находки. Однако сейчас его больше волновал другой вопрос.

Фредрик внимательно разглядывал каждого, кто входил. Было видно, что они устали. Человек, который был нужен ему, очевидно, не участвовал сегодня в работе. Фредрик остался сидеть в зимнем саду. Заказал чашку чая. Стивен, вероятно, храпел у себя в номере после обеда.

Перед крыльцом остановилась красная машина, из которой вышла пожилая худая женщина. Наконец-то…

Он встал и встретил ее в вестибюле. Увидев Фредрика, она остановилась, наградила его отнюдь не дружелюбным взглядом и развела руками.

— Я понимаю, что вы ждете, — сказала доктор Сесилия Люнд-Хэг. — Увы, ничем не могу вас обрадовать. Вы получите эти предметы только завтра утром.

Фредрик вежливо предложил ей выпить с ним чашку чая, и она неохотно последовала за ним к столику под фиговым деревом. Как только села, обрушила на него град упреков.

— Сколько хлопот у меня из-за вас, Дрюм, из-за ваших причуд, да-да, причуд. Другие исследователи довольствовались бы фотографиями и диапозитивами, но вам непременно выкладывай сами предметы. Вам должно быть ясно, что речь идет о бесценных образцах, их нельзя просто так переслать из Тронхейма по почте. И пока они не будут переданы в хранилище для дальнейшей экспозиции, я несу за них личную ответственность. — Она поджала губы. — Сейчас я приехала со станции, образцы прибудут поездом, спецпосылкой сегодня вечером. Сплошные осложнения! В ВТУ среди людей, которым я доверяю, не нашлось ни одного, кто согласился бы привезти образцы на своей машине. Из-за ваших придирок у меня не было даже времени хоть раз самой посетить место находок в Рёдалене.

— Но, дорогая доктор Люнд-Хэг, — как можно мягче начал Фредрик, — я ведь был убежден, что с самого начала было отчетливо сказано, что мне понадобятся оригиналы.

Доктор Люнд-Хэг фыркнула.

— Отчетливо… Мне в голову не могло прийти, что вас не устроят фотографии. В жизни не встречалась с такими претензиями на исключительность, какие предъявляете вы. Я продолжаю считать, что сохранность образцов куда важнее более быстрого их толкования вами.

Фредрик внимательно рассматривал ученую даму, изливавшую на него свое раздражение. Она не скрывала, что он ей не нравится. То ли как личность, то ли как эксперт. Возможно, она страдала комплексом ответственности. Весьма характерным для пожилых исследователей и нередко тормозящим усилия молодых с их готовностью экспериментировать, искать новые пути. Но положение Фредрика освобождало его от подчинения консервативным правилам в стерильных лабораториях.

— На мой взгляд, — сказал он, — для таких подлинных образцов чрезвычайно важно соотношение патины, форм и узоров. Может быть, достаточно обойтись фотографиями. К сожалению, я этого еще не знаю. Ты сказала — завтра утром?

— Да, — ответила Сесилия Люнд-Хэг, немного остывшая за чашкой чая. — Как только на станции откроется посылочное отделение. Я лично поеду за посылкой.