Екатерина Великая

Мы рассказываем о религиозно-философских исканиях Новикова, для того чтобы показать несостоятельность мнения, будто Николай Иванович «случайно» оказался в рядах масонов или наивно не предполагал, чем они заняты[1583]. Напротив, Новиков был одним из деятельнейших мартинистов, затем розенкрейцеров, и его духовная жажда утолялась благодаря переводам мистической и оккультной литературы.

Постепенно внутри московского масонства сложились разные направления. Первое, которое возглавил Новиков, стремилось развивать нравственно-религиозную сторону рука об руку с просвещением. Горстка розенкрейцеров, по примеру С. И. Гамалеи, избрала аскетизм. Третьи, их было большинство, во главе со Шварцем занялись изучением мистической стороны орденских обрядов.

Вслед за «Московским изданием» в течение 1782–1783 годов Новиков публиковал ежемесячный журнал «Вечерняя заря», в котором богословско-мистический элемент пронизывал практически все тексты. Идейным вдохновителем нового издания стал Шварц. С августа 1782-го по апрель 1783 года он прочел у себя дома для студентов Педагогической семинарии курс лекций «О трех познаниях»[1584], которые легли в основу статей в «Вечерней заре». Шварц был увлечен идеями немецкого мистика XVII века Якоба Бёме. Главное сочинение последнего «Мистериум магнум, или Изъяснение на первую книгу Моисееву об откровении Божественного существа и о происхождении мира и творения» в переводе на русский язык появилось еще в начале XVIII века. Но настоящий интерес к нему возник только под влиянием книги Сен-Мартена «О заблуждении и истине», вышедшей в России в 1775 году, а до этого ходившей в рукописях.

Согласно Сен-Мартену, человек может путем самосовершенствования оторваться от телесной оболочки, и его душа войдет в непосредственную связь с миром чистых духов, где он и получит свет высшей премудрости. Последняя доступна лишь избранным, которым посылается откровение от Бога[1585]. Шварц построил статьи на основе идей Бёме и Сен-Мартена. По его словам, нужно «призывать Бога, чтобы он снизошел во внутренность души, излил на разум благо премудрости»[1586].

В понимании традиционных христиан Бог сам выбирает тех, кому хочет дать озарение, пути Его выбора непостижимы. В противоположность этому взгляду «Вечерняя заря» утверждала, что адепт должен подготовить себя к откровению, просвещая душу и разум. Истинный масон обязан предпринять огромную работу по самосовершенствованию. «Возрождение и спасение зависят больше от человека, чем от Бога»[1587].

Как же получить озарение? Вслед за гностиками II–III веков розенкрейцеры утверждали, что можно познать таинственный смыл Библии путем мистического слияния с божеством. Для этого следует посвятить себя наукам «божественного происхождения»[1588]. «Откровенная религия доступна лишь магам и каббалистам», — писал Шварц. Это «избранные люди», о которых речь шла еще у Бёме, называвшего пророка Моисея первым магом. «Магия, — рассуждал Шварц, — и есть та божественная наука, с помощью которой маги познают истинный натуральный свет и натуральный дух. Маг — это тот искатель истины, с которым натура говорит обо всех тварях через своего духа и показывает свою сигнатуру»[1589].

«Братья» не хотели ждать, пока Бог пошлет им озарение. Путем магических таинств они старались «вызвать» Бога к себе и понудить Его к откровению. В свободном волеизъявлении было отказано Тому, кто наделил человека свободой воли.

Возможно, рассуждения Шварца испугали Новикова. Увлечение «божественной наукой алхимией» среди московских масонов показалось издателю «несоразмерным». В своей переписке с петербургскими «братьями» он доказывал, что истинное масонство должно заниматься благотворительной деятельностью и просвещением. Из-за разности позиций у Новикова со Шварцем начались серьезные трения. В 1784 году последний внезапно умер, его сменил барон Шрёдер, присланный из Берлина. С ним отношения просветителя обострились еще больше.

И сразу же, как по команде, на Новикова посыпались неприятности из Петербурга. В 1784 году Комиссия по заведению в России народных школ пожаловалась на Николая Ивановича за публикацию двух учебников в обход исключительного права, которым она располагала. Учебники были изъяты, а Новиков выплатил неустойку[1590]. Обычная издательская практика? Однако в том же году внимание императрицы намеренно обратили на «ругательную» «Историю ордена иезуитов», которую начал публиковать Николай Иванович в «Прибавлениях к Московским ведомостям». В «Истории ордена…» Екатерина усмотрела резкие выпады не только против монашеского братства, но и против христианской Церкви вообще, в которой, по словам Новикова, «не так вере учат, как надо». Екатерина направила полицмейстеру Н. П. Архарову указ изъять книгу из печати. «Дав покровительство наше сему ордену, не можем дозволить, чтобы от кого-либо малейшее предосуждение оному учинено было»[1591], — писала она.

Подобным образом цензурный устав защищал все религиозные институты в стране: православные, мусульманские, католические, лютеранские. И снова Новиков пострадал за намеренный обход законодательства. Но главные удары были нанесены издателю не извне, а изнутри ордена. Шрёдер видел в нем сильного соперника в борьбе за влияние на московские ложи. С помощью прусских «начальников» он постарался расчистить себе дорогу и обвинял издателя в «охлаждении к ордену». Реакция из Берлина была немедленной. В 1786 году у Николая Ивановича в наказание за то, что он не «упражняется в упражнениях ордена», забрали все подчиненные ему ложи[1592].

Это был тяжелый удар, совпавший с болезнью Новикова. В письмах Шрёдеру он просил прощения за «гордыню», «умственность», недостаток смирения по отношению к «милосердным отцам и высокочтимым начальникам ордена», говорил, что не в силах спастись без их мудрого руководства. Вспоминается полемика, которую вел издатель с Екатериной, и тот хлесткий тон, которым описывалась «прабабка наша „Всякая всячина“». Ничего подобного «отцы ордена» не позволяли. Когда-то императрица даже поощряла журналистскую вольность, но в конце 1780-х годов над головой Новикова уже сгущались тучи правительственного недовольства.

До начала 1790-х годов, то есть в течение почти всего своего царствования, Екатерина терпимо относилась к масонству как к духовному течению. Это не исключало ее резких выпадов против кого-либо из адептов, например Калиостро, или попыток пресечь политическую «инфлюэнцию» иностранного двора (прусского, шведского) посредством насаждения в России «дочерних» лож. Как здравомыслящий монарх императрица не могла позволить своим подданным приносить присягу кому-то, кроме нее. В указе по делу московских мартинистов государыня, среди прочего, вменяла им в вину, что «мимо законной, Богом учрежденной власти дерзнули они подчинить себя герцогу Брауншвейгскому, отдав себя в его покровительство и зависимость». Но само по себе масонство — модное развлечение скучающих аристократов — беспокоило ее весьма мало.

Когда наша героиня взошла на престол, ее окружало множество адептов разных систем — Панины, Воронцовы, Чернышевы, Мелиссино, Голицыны, Трубецкие, Елагин, Щербатов. В Кёнигсберге масонскую ложу посещал Григорий Орлов, а его брат Алексей позднее общался с графом Сен-Жерменом и называл последнего «дорогой учитель». Свергнутый с престола Петр III был приверженцем прусского масонства и собирал ложу в Ораниенбауме. Во время переворота 1762 года члены ордена оказались на обеих сторонах.

1583

Платонов О. А. Терновый венец России. М., 1995. С. 50.

1584

Тукалевский В. Н. Указ. соч. С. 205.

1585

Боголюбов В. Н. Указ. соч. С. 291.

1586

Вечерняя заря. 1782. Ч. I. С. 185–186, 192; Ч. II. С. 319.

1587

Там же.

1588

Тукалевский В. Н. Указ. соч. С. 213–214.

1589

Там же. С. 216.

1590

Западов В. А. К истории правительственных преследований Н. И. Новикова // XVIII век. Л., 1976. С. 38.

1591

Сб. РИО. Т. 27. С. 338.

1592

Боголюбов В. Н. Указ. соч. С. 260–261.