Огненный перст (сборник)

– Конструкции великого Льва Математика, – подтвердил пирофилакс.

Церемониймейстер замахал посохом. Потрясенные варвары попятились к выходу. Торжественный прием закончился.

Неслышно подпорхнул евнух-сопровождающий, поманил в боковую дверь.

– Развлечения закончились. Теперь дело, – тихо и очень серьезно молвил Кириан.

Пришлось долго ждать в пустой приемной Священного Дворца, которая после Консисториона выглядела почти спартанской: мраморные стены с драпировками, скульптуры в нишах да маленький, ласково журчащий фонтан.

Не обращая внимания на пажа, будто его тут и не было, пирофилакс сказал своим обычным голосом:

– Эта аудиенция неофициальная, безо всяких церемоний, поэтому плюхаться на пол не нужно. Встань слева и чуть сзади. Если августос тебя о чем-то спросит… Впрочем, сам сообразишь, как отвечать. Да он и не спросит.

На розовом лице евнуха отразилось страдание. Очевидно, с его точки зрения говорить о государе столь небрежным тоном было кощунством. А Дамианос ощутил прилив гордости за отца: вот он какой, всё ему нипочем. Интересно, как Кириан будет разговаривать – страшно вымолвить – с императором?

…Оказалось, что точно так же, как всегда: ясно, коротко и по существу.

– В септембере я докладывал ее величеству, а она несомненно сообщила вашему величеству, что на порт Керкинтий, который находится в феме Климатов, пытался совершить пиратское нападение один из тавроскифских вождей по имени Воислав… – так, без вступлений и ритуальных славословий, начал свою речь пирофилакс.

Императорский таблинум был просторен и светел, но тоже прост, как и приемная. Вдоль стен белели мраморные бюсты великих базилевсов – этим парадность исчерпывалась.

Стоя недвижной беззвучной тенью за пирофилаксом, Дамианос не сводил глаз с того, кто был вознесен над всеми смертными, так что выше только Господь Бог и Его ангелы. Базилевс – единственный смертный, к кому обращаются во множественном числе: не «ты», а «вы», ибо рядом с ним, Своим наместником на земле, всегда незримо присутствует Иисус.

Государь, который издали, во время приема послов, представлялся существом неземным, почти бесплотным, вблизи оказался пухлым полуюношей-полуподростком с бледным, одутловатым лицом и тусклым взглядом. Одет он был в белый хитон с пурпурной каймой, из-под бархатной шапочки свисали жидкие рыжеватые волосы. Хороши были, пожалуй, только прямая, горделивая осанка да такой же неестественно твердый поворот головы, будто приколоченной к шее.

Император сидел за столом, по обоим торцам которого скрипели стилусами два писца, с поразительной скоростью регистрируя каждое произнесенное слово. Еще один придворный (его лица было почти не видно за высокой спинкой кресла) стоял позади государя. То был мистик, личный секретарь его величества.

Он что-то шепнул. Базилевс слегка наклонил голову.

– Продолжай, господин, – не сказал, а словно бы пропел мистик.

– Пиратский набег был организован моим аминтесом. Вашему величеству известна тактика, которой Скола придерживается, контролируя народы, состоящие из хищных, но разрозненных племен. Все они в поисках добычи норовят напасть на наши окраины. Чем отбиваться от каждого по отдельности, мы обычно помогаем самому активному из князьков укрепиться, подавив и поглотив соседей, а затем выманиваем его в удобное нам место и уничтожаем. В результате провинция получает несколько лет спокойной жизни – до тех пор, пока у варваров не появится новый воинственный вождь. Вы, государь, всё это, конечно, знаете…

Снова мистик что-то шепнул на ухо императору. Болезненный юноша кивнул.

– Именно так поступил наш агент. Сначала помог Воиславу покорить окрестные племена. Потом князек собрался в поход на Керкинтий – все скифы, чуть усилившись, мечтают ограбить какой-нибудь из наших таврических городов. Агент привел варваров в условленное место, где один боевой дромон сжег всю вражескую флотилию. Доход от продажи пленных – более двухсот либр золотом – поступил в казну…

У одного из писцов кончилась табличка, и Кириан подождал, пока служитель возьмет другую.

– Операцию осуществил один из моих лучших людей, протоаминтес Дамианос Лекас.

Не оборачиваясь, Кириан показал на Дамианоса, который от неожиданности не сразу догадался поклониться. Базилевс скользнул по нему вялым, лишенным выражения взглядом.

Дамианос даже растерялся, чего с ним почти никогда не случалось. Протоаминтес? Это высшее звание, какого может достичь лазутчик Сколы. Еще поразительней было упоминание фамилии. Официально всех аминтесов называли только по имени. Фамилию мог носить лишь законный отпрыск родовитого семейства, а пирофилакс женат не был и семьи не имел.

Впрочем, скачок через два чина и почетное титулование большой важности не имели. В далеком краю, при исполнении задания, совершенно все равно, есть у тебя фамилия или нет и какого ты ранга. Трудности и опасности те же самые. У протоаминтеса жалованье чуть не втрое больше, но Дамианосу вполне хватало и нынешнего. За полгода он не потратил и десятой части денег, накопившихся на личном счете.

Самое радостное было не это, а то, что Кириан сказал: «один из моих лучших людей».

Шепот секретаря. Император милостиво кивнул – теперь уже персонально Дамианосу, но взгляда в его сторону не обратил, словно не счел достойным повторной чести.

– Однако мирной передышки на нашем северном рубеже не получилось, – продолжил Кириан. – На лесных и степных равнинах Тавроскифии что-то меняется. Там увеличилось население, вдоль речного торгового пути возникают и разрастаются городки. Этот народ, прежде рассеянный по лесам, кажется, достиг стадии, на которой объединение становится неизбежным. Мы не успеваем избавиться от одного царька, как немедленно появляется другой. Власть, как природа, не терпит пустоты, государь. На реке Борисфен набирает силу новый вождь. Его зовут Кый, он предводитель полян, самого крупного тавроскифского племени. За зиму этот князь прибрал к рукам все земли погибшего Воислава и продолжает расширять свое влияние. Ситуация станет опасной, если мы не возьмем ее под контроль. Протоаминтес хорошо знает лесной край и может ответить на любые вопросы вашего величества…

Дамианос немного встревожился. Он кое-что знал о полянском князе Кые, заклятом враге Воислава, но не слишком много, и никогда не бывал на реке Данапр, которую Кириан по-старинному назвал «Борисфеном».

Однако вопросов не последовало. Император смотрел прямо перед собой сонным взглядом. Раздался тихий звук. Неужели всевеличайший икнул? Возможно ли?

– Хорошо, – сказал пирофилакс, немного подождав. – Я представлю в канцелярию вашего величества имеющиеся сведения в письменном виде. Однако в связи с вышеизложенным у Сколы аминтесов есть ходатайство, которое я прошу вас рассмотреть по возможности незамедлительно. Мы просим перевести тавроскифское направление из третьей категории во вторую.

А вот это было важно. Дамианос встрепенулся. Все окружающие империю страны и племена были разделены по степени важности. К первой относились арабы, франки и дунайские болгары. Ко второй – народы менее опасные: ослабевшие хазары, дальние (то есть итильские) булгары, ближние далматинские славяне, италийские лангобарды и некоторые другие. Славяне северные всегда считались проблемой небольшой, поскольку обитали вдали от рубежей империи и для набегов никогда не собирались шайками более тысячи копий. Потому и финансирование севернославянского направления было весьма скромным. Перевод во вторую категорию открыл бы совершенно иные возможности.

Всевеличайший впервые позволил услышать свой голос – писклявый и в то же время с хрипотцой:

– Нам надоели болгары, пирофилакс. Когда они перестанут нам докучать?

– Боюсь, нескоро, ваше величество. Совет стратегов пришел к выводу, что силой оружия с этим варварским царством мы не справимся. Если врага не получается уничтожить, его нужно приручить. В Болгарию отправятся наши проповедники и купцы. Первые будут распространять Христову веру, вторые – приучать верхушку к греческим обычаям. Когда варвары начнут верить, как мы, смотреть на мир, как мы, когда они обзаведутся теми же привычками, они станут воском в наших руках. Но это работа на долгие десятилетия. Нужно набраться терпения, тут уж ничего не поделаешь. Однако тавроскифскую проблему можно разрешить сравнительно небольшими усилиями – если не давать болезни развиться и пойти в опасном направлении. Потому Скола и выступила с ходатайством.