Колония на кратере

Без сомнения, здесь некогда пробил себе выход какой-нибудь сильный поток кипучей лавы, о чем свидетельствовал и небольшой пригорок, образовавшийся как раз перед входом в пещеру. Этот увенчанный самородной аркой вход имел около двадцати футов высоты и около двух сажен ширины. Вся поверхность этого потухшего вулкана была покрыта довольно твердой, но хрупкой корой; Марк, пробовавший в нескольких местах пробивать ее ногой, подобно тому как это делают дети с тоненьким слоем льда на едва застывшей луже, заметил, что при этом сапог его каждый раз покрывался микроскопически тонкой, необычайно легкой пылью, или, вернее, налетом, похожим на пепел с примесью песка, гравия и мелких известковых, или меловых, ракушек. Кроме того, почти повсюду встречались явные следы того, что море временами, вероятно в сильную бурю, навещало эти места: черту его вторжений ясно обозначали оставленные на земле густые слои соли. Этим присутствием осадков морской соли можно было отчасти объяснить отсутствие здесь всякой растительности. Марк заметил также и то, что птицы как-то боязливо облетали кратер вулкана и как будто боялись приблизиться к нему, точно они инстинктивно чуяли здесь какую-то опасность. Они сотнями кружились везде по соседству и даже вокруг самого вулкана, хотя и на почтительном от него расстоянии, но ни одна из них никогда не перелетала через его кратер и никогда не пересекала его, стараясь держаться от него как можно дальше.

ГЛАВА V

Говорю вам, что сын короля высадился на острове. Я видел его собственными глазами на пустынном берегу, сидящего, скрестив руки, горько задумавшись, испуская вздохи.

Окончив этот предварительный осмотр кратера, Марк и Боб снова взобрались на вершину стенок вулкана и присели над сводом, образовавшимся над входным отверстием. Отсюда открывался обширный вид не только на весь этот остров, но и на весьма значительное пространство океана. Теперь Марку становилась понятной геологическая формация этих рифов: очевидно, они находились теперь на высшей точке громадной подводной горы вулканического происхождения, единственными выдающимися над водой частями которой являлись этот остров с кратером потухшего вулкана и небольшая группа окружавших его скал, служивших приютом мириадам птиц.

Обнимая взглядом все видимое отсюда пространство океана, Марк старался определить хотя бы приблизительно территорию, занимаемую подводными скалами, принимая в соображение и то, что ему удалось видеть со своего судна. Совмещая то и другое наблюдения, он пришел к заключению, что площадь, занимаемая подводными отрогами вулканической группы гор, равняется приблизительно двенадцати морским милям.

— Гм, да, мистер Марк, нас таки порядком позатерло здесь, — заметил Боб.

— Мы здесь словно Робинзон на своем острове.

— Разве только то, что он, бедняга, был один-одинешенек, а нас с вами двое.

— Я бы от души желал, чтобы это была единственная разница между ним и нами, Боб, но, к сожалению, это не так: у Робинзона был остров, а у нас — неприглядная голая скала; у него был источник пресной воды, а у нас его нет; у него был лес; а у нас нет ни травинки. Все это весьма неутешительно.

— Вы верно говорите, мистер Вульстон, но вы забываете, что у нас есть «Ранкокус», образцовое судно, которое и сейчас еще так же цело и невредимо, как в тот день, когда мы вышли из Филадельфии; а пока есть на воде хоть одна доска, истый моряк никогда не теряет надежды!

— В этом я с вами согласен, Бэте. Но судно наше только тогда может быть годно на что-нибудь, если мы сумеем вытащить его оттуда.

— Что и говорить, неважную стоянку себе выбрал наш «Ранкокус», но даже и там, где он теперь стоит, проку нам от него много: во-первых, там у нас такой запас пресной воды, что на нас двоих ее на целый год хватит, а наступят дожди, так эти запасы и возобновить можно будет. А, кроме того, наше судно может служить нам жильем, да еще каким! Вы будете жить в капитанской каюте, а я подвешу свою койку на баке, как будто ничего не случалось.

— Бросьте вы эти различия, милый Боб, и не будем никогда более говорить о них. Перед бедой, как и перед смертью, все люди равны! В общем несчастье, как и в могиле, нет ни старших, ни подчиненных. Но вы забыли упомянуть еще об одной важной услуге, которую нам может оказать «Ранкокус», а именно: нам можно будет разобрать его и воспользоваться материалами для сооружения нового судна, надежного для плавания по этим морям и вместе с тем такого, которое можно было бы провести между этими рифами и даже над ними. Тогда, с помощью Провидения, нам удастся, быть может, вернуться в Америку и увидеть наших близких и друзей.

— Не робейте, мистер Марк, не робейте! Я хорошо понимаю, что, когда неотступно стоит перед глазами прелестный образ милой женушки, которая со слезами зовет вас в свои объятия, грешно было бы не стараться придумать какого-нибудь средства, чтобы вернуться к ней. Ведь душа-то у человека не камень! Так пусть уж будет по-вашему, и когда вы приметесь за дело, я не пожалею рук, чтобы помочь вам.

— А знаете ли, Боб, — продолжал Марк после некоторого молчания, — я думал сейчас о возможности привести сюда наше судно. Если нам удастся привести его в эту бухту, окруженную подводной стеной скал, то здесь, за ветром, оно простоит многие годы. К тому же если мы вздумаем строить новое судно, то нам понадобится более обширная верфь, чем палуба «Ранкокуса», да надо будет подумать и о возможности спустить новое судно на воду. Ввиду всего этого нам, прежде всего, следует попытаться привести сюда «Ранкокус».

Боб, конечно, не замедлил согласиться, имея в виду еще то, что здесь запасы пресной воды со всем тем, что имелось на судне, будут в целости и сохранности, тогда как там, окруженное со всех сторон подводными скалами и рифами, злополучное судно неминуемо должно будет разбиться вдребезги при первой буре.

Придя к обоюдному соглашению относительно этого важного вопроса, Марк и Боб спустились с вершины кратера и вернулись к своей шлюпке. Море все еще было спокойно, а потому Марк не особенно спешил с возвращением. Он посвятил еще около получаса измерению глубины природной бухты, огражденной подводной грядою скал, едва заметных над поверхностью моря, но прекрасно преграждавших путь морским волнам.

На поверку оказалось, что здесь не только более чем достаточно глубины даже и для большого судна, но что еще, кроме того, дно этого заливчика совершенно чистое, песчаное, что, конечно, было как нельзя более благоприятно для будущей стоянки «Ранкокуса».

Покончив с этим делом, наши моряки пустились в обратный путь. Марк не выпускал из рук лота,! тщательно изучая фарватер, причем ему пришлось убедиться, что к исполнению их замысла существуют два серьезных препятствия. Первое состояло в том, что путь, по которому они теперь следовали, лежал в одном месте между двумя грядами подводных скал, тянувшихся на протяжении более четверти мили, почти параллельно друг другу, на расстоянии всего каких-нибудь шестидесяти сажен одна от другой.

В промежутке между ними глубина была вполне достаточной, но пространство между ними было слишком незначительным для того, чтобы могло пройти беспрепятственно такое большое судно, как «Ранкокус». Шлюпка четыре раза прошла этот кусок пути, причем Марк каждый раз внимательно изучал фарватер, измеряя его глубину чуть ли не на каждом аршине и усердно вглядываясь в воду, которая, как почти всегда в этих широтах, была сплошь прозрачна, так что при дневном свете в ней можно было прекрасно видеть все на глубине от двенадцати до восемнадцати футов. При этом наши моряки могли убедиться, что если «Ранкокус» не будет ни на йоту уклоняться ни в ту, ни в другую сторону и пройдет прямо, как стрела, через эту теснину, то никакая иная опасность здесь не будет грозить ему. Вторым же, более серьезным препятствием на пути к упомянутой бухте был большой подводный утес, хотя и находившийся на весьма значительной глубине, но все же недостаточной для судна с таким водоизмещением и так глубоко сидящего в воде, как их славный «Ранкокус».