Страница 49 из 192
Глазки, выглядывающие из–за валиков жира, приговорили нахального мальчишку к мучительной кончине от тяжких увечий, несовместимых с жизнью.
— Смерти алкаешь, гаденыш?
— Поединка, — не согласилась я.
Ритуальное слово было сказано. Трое дюжих мужиков живо растащили лавки и мешки. Корова, которой кто–то невзначай заехал в бок деревянной ножкой, обиженно замычала. Народ, заскучавший от целого дня вынужденного безделья, вожделел зрелища и начал подтягиваться к импровизированной арене. Еще одна женщина, находившаяся на палубе, быстро увела детей подальше от места предполагаемого убийства. Больше в стороне никто не остался, окружив нас живой оградой. Нерастерявшийся сухонький старикашка выкрикивал ставки, которые, впрочем, никто не спешил ему вручать, с великим сомнением посматривая на худосочного паренька. Противник по сравнению со мной выглядел более впечатляюще.
Здоровый бугай! Коричневая рубаха трещала в плечах, расплетая шнуровку на горловине. Кудлатая голова ввиду практически полного отсутствия шеи сидела прямо на плечах. Слегка расплывшиеся бока нависали над широким кожаным ремнем. Кисти рук, каждая размером с две мои, нетерпеливо сжимались в убийственные кулаки и разжимались, чтобы снова в них собраться.
Что я опять делаю?!
«Оставляешь для погони жирные красные стрелки с надписью: «Здесь прошла Лия!“ Похоже на то.
Ладони горели, выдавая мой страх повлажневшей кожей. Сердце, совершив рокировку с желудком, трусливо бухало в животе. Мое состояние уж точно не дотягивало до требуемой для поединка сосредоточенной отрешенности. Я начала тихонько отступать в сторону, следя за тем, чтобы солнце оказалось у меня за спиной. Улыбка, которой не хватало для ослепительности двух передних зубов, растянула лицо моего противника. Он необдуманно кинулся вперед, решив, что юный наглец струсил. Догадка вполне соответствовала истине, но тело, управление над которым милостиво взяло на себя подсознание, сдвинулось в сторону, вежливо пропуская шкафообразного. Безошибочный удар острого локтя при развороте нашел нужное место на позвоночнике. Лишенное дыхания тело согнулось пополам, и задействованный ранее локоть довершил дело, точно ударив сверху вниз в обездвиживающую точку на великодушно подставленном мясистом затылке.
Ловкость рук — и никакой магии! Любимый приемчик религиозной фанатички Сеш, по возможности отлынивающей от использования Силы. Мужчина без единого звука свалился лицом вниз на палубу под разочарованный вздох зрителей. Гладкие доски жалобно скрипнули от упавшего на них веса. Послышались вопли проигравшихся граждан, с которых предприимчивый дед все–таки умудрился стрясти денежки.
Разгореться новой драке не дали представители власти, жаждавшие узнать подробности инцидента. Расталкивая плотную толпу, к месту схватки пробирались двое матросов под предводительством капитана, пересыпающего разгоняющие окрики отборной бранью. Надетый, не мудрствуя лукаво, на голое тело белый капитанский китель с полыхавшими на солнце золотыми пуговицами, помог присутствующим не обознаться, «кто тут главный». Плотный мужчина ростом мне по плечо, широко расставив ноги и уперев руки в бока, встал напротив. Курчавая рыжая бородка сердито топорщилась, темно–карие глаза на лице в крупную конопушку метали громы и молнии.
— Что… здесь… происходит?! — требовательно спросил он, щедро приправив вопрос непристойностями.
— Ничего. — Я пожала плечами.
Действительно, ничего не происходило. Толпа напряженно замерла перед разбушевавшимся капитаном.
— …! — уточнил он свое отношение к происходящему громким криком. Нецензурным. — А это что?!!
Я посмотрела на валявшееся под ногами тело. И ответила, чем, по моему скромному пониманию, является сие человеческое недоразумение, сделав о его родословной интересные выводы, опирающиеся на некоторые анатомические особенности лежащего передо мной организма. В толпе кто–то нервно захихикал.
— Сальгрийскую школу ни с чем не спутаешь, — уважительно крякнул капитан, мгновенно остывая. — Жив хоть?
Мои плечи опять недоуменно приподнялись.
— Что ему сделается. Позагорает чуток да очнется.
— Ну ладно. — Капитан не стал утруждать себя проверкой пульса, вместо этого прикрикнул на скучившийся народ: — Чего столпились? Ну–ка разойтись! Человеку голову напекло, полежит и оклемается.
Пассажиры стали потихоньку разбредаться. Лавки расставили по местам, лежащего без движения шкафообразного подтащили поближе к его спутницам. Мужики вернулись под навесы, опять впадая в разморенное состояние, от которого ненадолго пробудились. Баржа невозмутимо продвигалась вперед, не отвлекаясь на события, происходящие у нее на борту.
Капитан схватил меня за плечо, заставив наклониться.
— Слышь, малец, — шепотом попросил он, — повтори–ка еще разок, как определить, кто в предки достался.
Я покорно повторила. Потом еще. Капитан, довольный пополнением запаса образных выражений, пообещал мне скидку на билет и провоз багажа при следующей встрече. Свистнув своих парней, он удалился.
Справедливо рассудив, что, если есть возможность устроиться с большими удобствами, чем на мешках с морковкой, нужно ею воспользоваться, я забрала свой багаж из–под бдительной охраны гусей. Поверженный противник предварительно позаботился о комфортабельности путешествия, включающей мягкий тюк для сидения и небольшой навес, чем я с превеликим удовольствием воспользовалась. Неотразимая лежала рядом, добавляя моему состоянию комфорта. Две пары одинаково шоколадных глаз внимательно следили за моим обустройством на новом месте. Малышка все так же держала плошку в руках, даже не пробуя воспользоваться ложкой.
— Солнышко, почему ты не ешь? Не волнуйся, этот плохой дядя очнется еще очень не скоро. — Для наглядности я пнула тело, на которое положила вытянутые ноги.
Девочка робко посмотрела на мать и, когда та разрешающе кивнула, начала есть, тщательно пережевывая каждый кусочек, как будто вспоминая вкус пищи. Почему–то навернулись слезы при взгляде на эту картину. Мне пришлось срочно залюбоваться раскинувшимся водным пространством, чтобы скрыть постыдную влагу, собравшуюся в уголках глаз.
Медленно идущая баржа оставляла на воде скоро затихающую рябь. Небосвод щедро делился своей безоблачной синью с озером. Солнце, еще на час приблизившееся к западу, рассыпало по водной глади мерцающие блики. Погода сжалилась над путешественниками едва заметным ветерком, прыти которого, впрочем, не хватало даже высушить выступивший на лбу пот. Его приходилось смахивать то рукавом, то шляпой за неимением платка — сей обязательный для любой аристократической особы предмет я успешно забыла внести в список необходимых покупок.
— Благодарю вас, госпожа, — тихим, приятным голосом сказала женщина. — К сожалению, то, что вы сделали, не пойдет нам на благо.
Мои вытаращенные глаза были ей наградой.
«Звездой перевоплощения тебе не быть!» Я зря переодевалась?! Каждый второй раскрывает мой маскарад! Ладно нечисть всякая госпожой кличет, ей простительно — зомби сама позвала, а у вампира слух отменным оказался. Но бабка–то?! А теперь еще и какая–то безграмотная селянка! Возможно, не стоило маскироваться, тогда хотя бы не пришлось каждый раз испытывать шок, когда меня раскрывают.
Насупившись, я вернулась к созерцанию равнодушной водной глади, не зная, что бы такое сказать. Врать как–то не получалось…
— Не волнуйтесь, только я заметила, что вы не юноша. — Тень улыбки тронула ее губы. — Женский глаз наметанный. И этот удар, которому обучают алоний…
Озеро было тут же позабыто — я уставилась на женщину, открыв рот. Простая крестьянка, разбирающаяся в любимых ударах алоний, требовала самого пристального изучения. Темные волосы, заплетенные в толстую косу, глаза цвета горького шоколада, доставшиеся дочке по наследству, молочно–белая кожа, которой чужд загар. Потрясающе красивая женщина, если не обращать внимания на выражение безысходной усталости на лице и крайнюю изможденность. Если приглядеться, то в болтающемся сейчас на ней изношенном до предела отрепье можно опознать платье аристократки. Хороша селянка!