Страница 46 из 192
Место дышало магией, жило ею, корыстно использовало ее мощь на собственные нужды. Пол уподобили глади озера со снующими в глубине мелкими и покрупнее рыбешками. Я улеглась на живот, здраво рассудив, что пол здесь моют регулярно, а призрачному платью помяться не грозит. Магическая поверхность мягко оттолкнула руку, попытавшуюся пробраться внутрь. Любопытная золотая рыбка подплыла совсем близко, игриво махнула по моему прижатому к полу лбу полупрозрачным плавником и исчезла в синих глубинах, где черными тенями колыхались водоросли.
Я перекатилась на спину. Зал лестницей возносился к потолку, вместо которого был огромный цветной витраж, изображающий смену дня и ночи. Яркий дневной свет, проникая через кусочки разноцветных стекол, разбивался на пестрые блики, скользящие на поверхности стен, по которым золотыми лианами змеились причудливые растения, распускаясь и увядая прекрасными цветками. Они оплетали потолок замысловатым барельефом. Каждая гигантская ступень зала имела отдельный вход, кроме самой верхней. Там стоял казавшийся отсюда маленьким стульчиком трон Империи.
Я, валяясь в позе выброшенной на берег медузы и наслаждаясь окружающим великолепием, лениво размышляла на тему: «Сколько же пролетов до него тащиться, вот бы оказаться сразу наверху!» Стеклянное солнце скачком приблизилось одновременно с троном, которого теперь касалась моя правая рука. Она, моментально уцепившись за резную ножку, привела тело в сидячее положение.
«Вот это сервис!» Экспресс–лифт с магическим приводом.
Тело не остановилось на достигнутом и поднялось на ноги. Не сумев удержаться от соблазна, я по–хозяйски уселась в кресло с высокими подлокотниками. Голова пьяно закружилась, подавляя мое безотчетное желание сорваться с высоты, нырнуть вниз и всплеском разбить нерушимую гладь озера. Крепко сжатые веки отрезали меня от подавляющего совершенства, и синяя бездна неохотно отпустила. Я поспешно слезла с трона и, сбежав с трехступенчатого пьедестала, в панике выскочила за дверь.
На выходе наконец–то обнаружилась охрана. Двое караульных недвижно стояли подобно каменным изваяниям.
«Совсем совесть потеряли — террористов на них нет! Заходи во дворец, бери что хочешь! И ни одна собака не почешется». Вот–вот. На меня ни малейшего внимания. Мало ли что призрак — бдительность, ребята, нужно проявлять всегда, а не спать стоя.
«Любопытно, что стало с теми, кто нес караул у Императорской спальни в брачную ночь?» Несладко пришлось парням. Но кому сейчас легко?
Коридор привел в малый тронный зал, смотревшийся по сравнению со своим старшим братом весьма простенько. Для увеличения эффекта экскурсии нужно водить в обратном порядке. И магии поменьше, и золота с драгоценными камнями.
«Стройматериалы от большого зала остались, вот и решили — не пропадать же добру». Не остри. Нужно же где–то народ принимать. Если каждый раз в том ангаре собирать, умаешься до нижних этажей кричать. Большой тронный зал хорош для особых случаев с участием максимально большого количества подданных. В другое время можно обойтись чем–нибудь поменьше и поскромнее.
Тут–то меня и поджидал сюрприз: в конце зала, на своем законном месте, восседал не кто иной, как мой венценосный супруг собственной персоной. Облаченный во все черное, он застыл почти что в позе роденовского «Мыслителя», вперив сумрачный взгляд в пол. На месте упомянутых выше подданных я бежала бы без оглядки и постаралась бы не попадаться ему на глаза по меньшей мере месяц, а для надежности можно и в два раза больше. Словно в подтверждение моих мыслей, тронный зал был как никогда малолюден. Честно говоря, там находились только Дэрриш да парочка неблагоразумных граждан.
Эти двое ожесточенно переругивались, как ангел и бес над душой раскаявшегося грешника. Сравнение было весьма уместным. Одетые в одинаковые рясы диаметрально противоположных цветов, спорщики выглядели олицетворением светлого и темного начал.
Первый мужчина оказался мне знаком по свадебной церемонии. Степенную бородищу до пола в сочетании с глазами религиозного фанатика трудно позабыть. Вопиюще белоснежная ряса и благочестиво сложенные на груди руки дополняли образ идеального служителя Церкви.
«Верховный священник Аксий», — шепнула позаимствованная память.
Другого я видела в первый раз. Высокий, сухопарый мужчина слегка за сорок. От бородатого оппонента его приятно отличало чисто, до синевы, выбритое лицо с правильными чертами. Темно–русые волосы длиной до середины лопаток едва припорошила седина. Глубоко посаженные черные глаза насмешливо сверкали из–под мохнатых бровей. Тонкие губы кривила едкая усмешечка, бесившая собеседника. Казалось, чтобы еще больше насолить противнику, он оделся даже не в угольно–черный, а в невыразительно темный. Длинная черная мантия делала его похожим на священника. Но его Сила, растекаясь вокруг и наполняя зал, не позволяла обмануться.
«Верховный маг Империи Эст Сотворитель», — подтвердили воспоминания Рисы.
Приятно удивлена. Какие люди — и без охраны!
«Линяем! Удивительно, что еще не заметили». Успеется. Такой спектакль — да из первого ряда!
Я подошла чуть ближе, чтобы расслышать, о чем говорили первые люди Империи. За неимением стульев пришлось устроиться с сомнительными удобствами прямо на полу. Замечательно — звукоизоляции не наблюдалось.
Спорщики ни на секунду не прекращали грызню.
— Маги, — процедил сквозь зубы, как самую нецензурную брань, священник. — Ничего нельзя доверить. Все испоганите.
— Разумеется, — согласился маг с безоблачной улыбкой. — Куда нам своим скорбным умишком понять божий замысел! Скажем, догадаться оставить Донлон на поживу чуме.
— Он был полон скверны, — не растерялся служитель Единого.
Его собеседник резко посерьезнел.
— Да уж! Этого добра там действительно хватало.
Белобородый расплылся в довольной улыбке. Но маг не дал ей стать торжествующей, тихо продолжив:
— Распухшие трупы, истекающие пузырящимся гноем, от вони которого мухи сдыхают на подлете. Люди, гниющие заживо в своих домах. Способные еще двигаться, сгорающие в очистительных кострах, которые «добрые» служители разложили вокруг крепостной стены и которые не затухают с их помощью ни на мгновение. Взрослые, старики, дети, матери, пытающиеся перебросить младенцев через кострища. Достаточно было всего десяти Мастеров Исцеляющей магии да двух Живой и Неживой, чтобы остановить это.
Аксий скривился, как при виде надоедливого насекомого.
— На все воля Единого. — Убойный аргумент в устах священника.
— Хороша божественная задумка — обречь город! — повысил голос Верховный маг.
— Еретик! — взвился служитель Церкви. — Отлучу!
— Неужели?!
Эст изобразил на лице сильнейший испуг, выглядевший благодаря вытаращенным глазам и открытому рту столь комично, что из священника посыпались новые угрожающие посулы.
— Прекратить. — Одно негромко сказанное Императором слово — и в зале воцарилась напряженная тишина.
Дэрриш оторвал взгляд от мозаичного пола, чтобы испытующе посмотреть на каждого из спорщиков. Под синими глазами залегли усталые тени. У смуглой кожи появился серый оттенок измотанности. Даже иссиня–черные волосы, собранные в низкий хвост, потускнели.
Все одно хорош! Можно сказать, прекрасен во всех обличьях. Даже в таком мрачно–разбитом.
«Подлецу все к лицу». Тогда он мерзавец, каких свет не видывал.
— Пока я еще глава Церкви, — ровно произнес Император. — И последнее слово в вопросе отлучения остается за мной. Как и росчерк в указе о казни.
Спорщики пристыженно безмолвствовали. Властитель откинулся на спинку, утомленно прикрыв веки.
— Не тревожьтесь, мой Император. Дайте время — мы найдем ее, — осторожно нарушил молчание Верховный маг.
— Ворота уже перекрыты, из столицы никто не выезжал. Будьте уверены, она еще в городе, — не пожелал отставать Верховный священник.
Император промолчал, не удостоив утешителей взглядом, лишь кривая усмешка изогнула совершенные губы. Жизнерадостных заявлений больше не последовало.