Страница 141 из 192
– Да я… ик… знать… откуда…
– Откуда–откуда! От неклюда! На, выпей лучше. Икать не будешь.
Когда так предлагают, отказываться нельзя. Выпили.
– Не любят господа–аристократы шуточек над собой. Особенно если должность у них наследованием не подкреплена. Ох, разоткровенничалась я сегодня что–то… Ты мне лучше с утра напомни, я Бесс скажу, она тебе память подчистит. Так оно вернее будет.
– Но…
– Не боись, лишнего не уберет. Сестра Обессия у нас свое дело знает. Разумница знатная: давно ее на Тел–Ивильский перевал из нашей глуши сманивают… Хотя после это… А пока расскажи–ка мне лучше про Тайю. И про племянницу. Да и про родителей тоже не забудь словечко вставить. Про Ольном…
* * *
Темная высокая фигура мягко и уверенно скользила по ночной степи. Мрачный путник не спешил. Зачем? Тонкая нить следа маняще мерцала впереди, убегая в сторону Разделяющих гор. Хотя медлить тоже не стоило – позади осталось немало смертей и еще больше неоплаченных долгов.
Расчет – это суть непрекращающейся игры со смертью, основа везения. Одна неточность, упущенная деталь, досадный промах – и место тебе в канаве у обочины жизни. Было и такое… Но не в этот раз. Еще немного, добыча будет настигнута. И тогда ей придется заплатить. За все. Про набежавшие проценты тоже надо будет не забыть. Чего–чего, а считать он любит…
Только бы успеть первым. А он успеет.
Темная фигура скользила во мраке, а все живое (да и вся нежить тоже) торопилось убраться прочь с пути. Во избежание…
* * *
– Рель, подъем!
– Хр–р–р…
– Вставай, я сказала!
– П–почти…
– Да просыпайся же, пьянчуга беспробудная! Нам выходить с рассветом.
Кое–как я сползла с кровати и разлепила глаза. В руках – дрожь, в мыслях – полупьяная муть с флером подзабытого кошмара, а во рту – словно переночевал цыганский табор: с лошадьми, собаками и цепными дрессированными медведями.
«Мы отлично повеселились тут все вместе – чай, не впервой. В тесноте, да не в обиде». К внутреннему голосу большая просьба – воздержаться от демонстрации похмельного юмора. Меня может и стошнить…
Голова раскалывалась, виски ломило просто нещадно. После умывания холодной водой вроде бы полегчало, да и в мыслях просветлело.
С удивлением я оглядела место, где меня угораздило проснуться. Свеча, грустно догоравшая в закопченном старом канделябре, света давала немного, но комнатка была настолько маленькой, что хватало и этого. Обстановка – скромная донельзя. Видимо, чтобы те, кому довелось переночевать в крепости Шэнеко, не вздумали здесь загоститься. Кирина суетилась со сборами. Стараясь ей не мешать, полностью одетая Эона тихо посапывала в уголочке.
– Интересно, а как я здесь оказалась?
Мой риторический вопрос в пустоту не остался без ответа.
– Что ж здесь интересного? – пожала плечами Кирина, распихивая последние оставшиеся вещи по сумкам. – Приперлись где–то за полночь с этой, ну которая у алоний за старшую, да еще песни по пути горланили. Она тебя у порога сгрузила, а сама дальше по стенке поползла… Ну ты готова?
– А–а–а–га. – Зевок был мной безжалостно подавлен.
– Эона, тебя это тоже касается! Подъем!
– А? Что?.. Я не сплю. – Светловолосая так честно таращила на нас осоловелые глаза, что мы с Кириной не выдержали и расхохотались. Вернее, звонко рассмеялась неранка, я рискнула лишь слабо усмехнуться. Да и улыбка вышла больше сочувственной, чем насмешливой.
А все–таки это здорово, что я не одна. В смысле в хорошей компании.
В дверь тихонько поскреблись, и веселья как не бывало. Видимо, «проверенный временем человек», пожаловал.
– Ну деточки, собрались? – с беспокойством продребезжал из–за двери старческий голосок.
«Обстоятельные жительницы на Неране на проверки времени не жалеют». Да уж…
Взвалив пару сумок на плечо, Кирина осторожно потянула дверь на себя. Только убедившись, что в коридоре, кроме дородной бабки, никого, девушка проронила:
– Готовы.
– Благословение Богини! – Старуха отряхнула испачканный мукой передник. – Шустрее, деточки, надобно быть. Ох шустрее… Нарочный к девкам нашим беспутным пожаловал. Пока старшую не добудились – к незатяге вам убраться потребно.
И почему мне это совсем не нравится?
Утро выдалось морозное и свежее. Солнце первым делом подрумянило остроконечные шапки гор, а после снизошло и до всех остальных, в том числе и до трех путников, что поднимались по тропе.
Бабуська, которую, как свою, приветила Кирина, отплатила нам черной неблагодарностью – отвела к люку для сброса отходов. Как мы там корячились в кромешной предрассветной темноте, спускаясь по веревкам, лучше рассказывать не буду, в носу до сих пор свербит от мерзкого запаха выгребной ямы.
«Вот ведь злыдня, а не бабка! И это вместо того, чтобы с почетом и торжественной музыкой выпроводить вас через главные ворота!» Ну что за жизнь! Побухтеть в свое удовольствие – и то не дадут.
Лошадей пришлось бросить в крепости. Шли пешком, то и дело поскальзываясь. Однако ругаться опасались – вокруг царила тишина, подобная той, что в храме: доносит каждое слово до строгих небес.
Прореху было видно издалека. Невнятно–бурое пятно зависло прямо в воздухе чуть в стороне от тропы. Оно пульсировало, точно живое, непроизвольно вызывая чувство гадливости.
Небо, еще недавно чистое какой–то ледяной голубизной, быстро и незаметно затянуло тучами, что не прибавило мне спокойствия. Вскоре и вовсе пошел снег. Я ловила белые невесомые крупинки ладонями и думала, что это мой самый первый снег в этом мире. От этого бесцельного занятия меня отвлек шепот светловолосой:
– Кир, а нам обязательно лезть? – Эона поморщилась и все тем же брезгливым полушепотом уточнила: – И прямо… прямо туда?
– Мне тоже интересно, кстати, – в кои веки поддержала я девушку.
Напряженно о чем–то размышляющая Кирина отмахнулась: мол, лезьте, куда хотите, только не ко мне с глупыми вопросами – время придет, все разъясню.
Мы, само собой, заткнулись. А что нам еще оставалось?
Подъем становился все круче, а прореха, или, как ее называли в крепости, «незатяга», меж тем приближалась. Свое название она получила благодаря тому, что никакие усилия как алоний, так и заезжих магов не могли залатать этот прорыв межмировой ткани в Хмарь. Не один маг получил своего первого «подмастерье», написав пару–тройку рефератов на тему сего феномена.
При ближайшем взгляде на эту мерзость у меня на душе тоже стало неспокойно. Не покидало стойкое ощущение, что за нами наблюдают. С той стороны. Прильнули жадно, плотоядно, нетерпеливо…
– Рен Илиш! Рен Илиш! – позади нас раздался окрик знакомым фальцетом, разбегаясь эхом среди гор. – Эона! Кирина! Подождите меня! Я с вами!
Сейчас, ага.
Делая вид, что глухота у нас с рождения, мы ускорили шаг.
– Рель, любовь моя, не покидай меня! – Подобрав пышные юбки, постоянно оступаясь, мужчина карабкался следом.
О, господи, Единый который, за что это мне?!
«Вскружила девушке голову, разбирайся теперь, казанова недоделанная». Тьфу на нас обоих. Тебя и этого покалеченного проклятием идиота!
– Ходу!!! – рявкнула Кирина, здраво оценив обстановку.
До незатяги осталось каких–то пара–тройка шагов, когда мир вокруг нас сошел с ума. Легкий снежок обернулся метелью. Налетела вьюга. Завертела, закружила, безнадежно сбивая с направления. А после отступила, отрезая нас от мира стеной из мятущегося снега. На плечи вдруг легла неподъемная тяжесть, отчего подогнулись колени.
Четыре силуэта проступили в беснующейся метели. Три из них тенями остались стоять в снежной круговерти, а четвертый шагнул внутрь круга, и мы оказались лицом к лицу с взбешенной Мийей.
– Ваш путь окончен, достопочтенные. Прошу не оказывать сопротивления, тогда никто не пострадает. – Несмотря на перекошенную физиономию, голос алонии оставался официально–бесстрастным.
Вот это выдержка!
– Отпусти нас, Мийя. Пожалуйста.
Алония усмехнулась: