Отмеченные лазурью. (Трилогия)

А самым интересным в понимании Второго Круга были так называемые «часы славы» — замысел этот родился недавно во время спора о превосходстве одного таланта над другими. Поэтому каждому из ребят была предоставлена возможность показать себя с наилучшей стороны, и таких показов ждали и с нетерпением, и с некоторой робостью, а готовились к ним почти так же старательно, как когда-то к экзамену на лазурь.

«Второй Круг. И речь тут идет вовсе не только про обустройство учебного зала. Второй Круг — это попросту мы сами, связанные взаимным чувством солидарности. Теперь я думаю, что Гладиатор в определенном смысле оказал нам услугу. Ничего так не объединяет людей, как общий враг. Даже Лучу мы были готовы простить его нечистую игру, поскольку по сравнению с нашим бывшим преподавателем он казался просто воплощением вежливости и деликатности.

„Часы славы“ в конечном счете дают нам возможность самим убедиться, на что мы на самом деле способны. Мы сравниваем умения Бродяжников, Наблюдателей, Творителей и всех остальных. Самые лучшие приобретают законное основание для гордости, более слабые имеют возможность устранить свои недостатки упорным трудом. Разумеется, талант у каждого только тот, который достался от природы — лучше или хуже, — но под руководством Кузнеца и с помощью более одаренных товарищей ребята учатся наиболее полно использовать собственные способности. Наконец мы получили возможность оценить истинные таланты Мышки и убедиться, что на самом деле до сих пор его просто исключительно недооценивали. Мышь — такой скромный, неброский, несмелый, — бесспорно, самый сильный Бродяжник в нашей компании.

Когда пришла его очередь, никто в общем-то не ожидал ничего особо впечатляющего. Между тем Мышка, сохраняя важное и напряженное выражение на детском личике, появлялся и пропадал в разных точках зала с такой скоростью, что у зрителей начинала кружиться голова. Я не мог уследить за ним глазами. Казалось, что это совершенно невероятно — как можно за столь короткое время точно рассчитать место прыжка и при этом ни во что не врезаться. Он перемещал с одного места на другое и небольшие предметы, причем ошибался не более чем на толщину волоса, мы специально измеряли, отмечая и делая острым лезвием зарубки на столе. Своим талантом Мышка резал фрукты, рассылая их части в две, три, а то и четыре разных точки одновременно. Я видел, как исчезала половинка персика, а чистый разрез точно проходил через шкурку, мякоть и твердую косточку. Ясное дело, сам фрукт можно и острым ножом разделить, но попробуйте сделать это с косточкой! Каждому известно, что Бродяжники опасны, но это знание как бы размыто, его вытесняют куда-то на самое дно сознания, как все неприятные вещи, о которых нам неохота подумать. И только когда я представил себе точно такой же разрез прыжка, но проходящий не сквозь фрукт, а через человеческое тело — сквозь кожу, мышцы, кости, — меня просто мороз по коже пробрал, и я почувствовал, как шевелятся и встают дыбом волосы на затылке.

Вот почему Круг так тщательно и ревниво бережет свои тайны от обычных людей, почему так строго требует от магов соблюдения законов и почему так страшно боятся нас соседние страны. Бродяжник наверняка даже в одиночку способен был бы уничтожить вражескую армию, да попросту отослать ее в никуда. А если б захотел продемонстрировать свою жестокость, то сделал бы это с ПОЛОВИНОЙ этой армии. Например, верхней.

Я заметил, что после „часа славы“ ребята начали обращаться с Мышкой с гораздо большим уважением.

Таланты Говорунов и Наблюдателей не слишком живописны и наглядны. Грифу, который как раз и есть Наблюдатель, трудно было отличиться чем-то особенным, а ведь он так хотел показать себя с лучшей стороны, как и все остальные, впрочем. Поэтому возникла необходимость совместной работы магов разных каст. У Бродяжников задание было простым, по крайней мере, на первый взгляд: прыгнуть как можно дальше в определенное место и принести оттуда вещественное доказательство пребывания. Таким образом, Змеевик преодолел весь путь до Белых Полей, чтобы принести с них характерный кусочек белого мрамора из местных каменоломен. А Перо отправился под Бобровники и нарвал ароматной травы, которая растет только в тех местах. Гриф же обнаружил его даже там, терпеливо и с огромным трудом прочесывая талантом все более отдаленные земли. И надиктовал Ночному Певцу подробнейшее описание всего, что делал Перо во время своего похода, а потом бедный Бродяжник (пристыженный и взбешенный) должен был подтверждать такие записи, как: „ковыряет в носу“ или „сикает под кустиком“. Певец по ходу дела передавал мне эти откровения, буквально лопаясь от смеха».

Всем было страшно любопытно, что собираются показать Искры, а особенно — что выдумает Победный Луч Рассвета. Честолюбие княжеского отпрыска порой принимало тревожные размеры; когда его кто-то в чем-то превосходил, Искра чувствовал себя по-настоящему больным. Поэтому никого бы не удивил «час славы», во время которого показан был бы зрелищный пожар в центральной башне замка. Но поистине предназначением Луча, видно, и в самом деле было изумлять свое окружение, потому что когда пришел его черед демонстрировать свои способности, он ограничился относительно скромным показом.

На уже традиционном месте посередине зала, как это называлось — в Кругу, он положил довольно толстую каменную плиту, на нее поставил грубо сделанный сосуд из пористого камня, а сверху опустил кусок красноватого металла.

— Он намерен расплавить это? — хмыкнул кто-то из Искр, пихая локтем соседа. — Спорим на десять голубей, что он зальется кровью через пять минут?

— Ладно, спорим, что выдержит, — шепнул в ответ парень, и оба торопливо прижали друг к другу послюнявленные большие пальцы.

Тем временем Луч в последний раз внимательно осмотрел свои приготовления и обратился к зрителям:

— Сидите на местах, и пусть никто ближе не подходит. Змеевик…

— Да?

— Если что-то пойдет не так, выкинешь этот мусор прямо в реку?

Змеевик оглянулся на Кузнеца, а потом утвердительно покивал.

Искра установил на некотором расстоянии от плиты стул и сел, высоко подняв ноги, Он обнял руками колени и оперся на них подбородком. Воцарилась полная напряжения тишина. Товарищи Искры сразу почувствовали, что в зале поднимается температура. Через минуту рыжая глыба меди начала светиться. Ее середина светлела все больше, превращаясь в ослепительно-белую звезду, а светлая краснота быстро растеклась по сторонам, поглощая вишневый цвет разогретого металла. В каменную форму сначала стали падать крупные комковатые капли, а потом металл потек уже струйкой. Луч сидел неподвижно, по-прежнему обнимая колени руками. И почти не мигая, сосредоточенно вглядывался в плавящийся кусок металла.

Змеевик, которому было поручено важное ответственное задание — быть на подхвате, если «что-то пойдет не так», забеспокоился. Что-то и в самом деле вроде бы шло не так. Естественно, казалось бы, что в учебном зале должно становиться все теплее. С точки зрения логики, в этот момент там уже должна была бы стоять невыносимая жара. А тем временем, после небольшого потепления в самом начале, в помещении становилось все холоднее и холоднее. Змеевик посмотрел на товарищей, которые тоже крутились и не могли спокойно усидеть на своих местах, наверное, тоже встревоженные неправильным развитием событий. С внезапным испугом Змеевик заметил вдруг облачко пара, выходящее из его рта. Подобные облачка поднимались от носов и губ других ребят. Мышка нахохлился и потер плечи ладонями. Ему уже было холодно.

— Луч… — неуверенно обратился было Змеевик, но Искра ничего не ответил. Змеевик содрогнулся от холодной дрожи ужаса, когда увидел расцветающие на столешнице белые перистые листья инея. Нет, что-то явно было НЕ ТАК! Почему Кузнец ничего не говорит? Парнишка протянул руку в сторону литейной формы и свернул пространство.

Секундой позже разразилось нечто вроде миниатюрного циклона. Победный Луч Рассвета захлебнулся воздухом и хотел было вскочить со стула, но либо вследствие шока, либо от длительного сидения скорчившись в клубочек, полетел на пол и ударился головой. Он лежал в странной позе, беспорядочно двигая руками. Испуганный Кузнец попробовал приподнять парня, одновременно поддерживая его голову. Пострадавший от падения Искра вдруг пришел в себя, ощутил прилив сил и кинулся на Змеевика, осыпая его отнюдь не аристократическими ругательствами. Если б не учитель, успевший его удержать с поистине удивительной быстротой и ловкостью, дошло бы до настоящей драки. Все ученики оживленно переговаривались через головы друг друга, и над этим шумом взвился оскорбленный вопль Луча: