Страница 27 из 40
Пока он бежал через поле, надежда все больше разгоралась, но вот Трой взбежал на косогор — и остановился как вкопанный… Сквозь выбитые ворота и обгоревшие скелеты домов с позвоночниками печей ему открылась центральная площадь… Трой сделал шаг, другой, и рухнул на колени. От представшей глазам картины его начало рвать. Все, что он съел вчера и сегодня днем, почему-то уже успело перевариться, и желудок судорожно исторгал из себя только прозрачную слизь. Но от этого позывы к рвоте отнюдь не становились менее настойчивыми…
Спустя десять минут, с дикой болью в желудке и горевшей гортанью, Трой поднялся на ноги, вытер рукавом слюни и упрямо двинулся вперед…
Орки захватили деревню довольно быстро — то ли стража проспала, то ли просто силы были слишком неравные. Полуодетые мужики валялись практически у своих изб, настигнутые ударом ятагана или клыками варга, лишь у дома Ругира лежало несколько могучих тел в черных кожаных латах. Женщин они захватили живыми… И еще одно: похоже, орде предстоял довольно долгий путь и орки решили как следует запастись провиантом… Трой подошел к первому телу, насаженному на самодельный вертел. Скелет был почти цел, а вот мясо аккуратно срезано, да и скальп с головы тоже. Впрочем, на некоторых черепах остались клочки волос, правда прокопченные почти до неузнаваемости. Орки любили украшать свои шлемы плюмажами из волос человеческих самок. Трой двинулся вперед, стараясь угадать, которая из женщин висит на очередном вертеле, отчаянно надеясь, что кому-то удалось спастись, и не решаясь посчитать вертела, чтобы не лишиться этой надежды. Кое-где у насаженных на вертел тел не было ног или рук, но кости этих отсутствующих конечностей, как правило, валялись рядом, уже тщательно обглоданные. По-видимому, повара снимали пробу…
Обойдя площадь по кругу, Трой остановился у одного из наиболее тщательно обработанных скелетов, насаженных на грубо заостренный кол. Несколько мгновений он рассматривал изуродованные останки, и его желудок вновь не выдержал, толкнув вверх по пищеводу еще одну порцию желудочного сока…
Спустя пару минут Трой наконец разогнулся и тяжело поднялся с колен. Он немного постоял, стараясь не смотреть на обугленные останки, затем нагнулся над кучей затоптанных лохмотьев. Недолгие поиски развеяли последние сомнения. Судя по клочкам одежды и остаткам волос на обугленном черепе, перед ним была его Селия…
Орки постарались на славу — деревня была ограблена подчистую. То, что они не смогли унести, было сожжено или изломано. Однако отправляться в путь лишь с тем, что было на нем надето, Трой не решился. Поэтому, преодолевая тошноту и отвращение, он принялся методично, один за другим, обыскивать разрушенные дома.
Когда он наконец добрался до дома Ругира, уже вечерело. Его он специально оставил напоследок. Этот дом выглядел наименее разрушенным, поэтому, если бы Трой занялся им в первую очередь и там удалось обнаружить хоть что-то, у него могло не хватить сил или воли ползать по углям и пеплу на месте остальных домов. А Трой был совершенно уверен в том, что ему пригодится буквально ВСЕ, что он сможет отыскать среди руин и трупов. К настоящему моменту его добыча была не больно велика. Трой отыскал около десятка наконечников для стрел, с десяток медных монет, перекаленную в огне пожара заготовку для лезвия ножа (похоже, дядька Мертул засунул его между бревен, поэтому орки, выгребавшие все запасы железа подчистую, его и не отыскали) и глиняный пеналец со спекшейся солью.
Ругирова изба на фоне других, почитай, и не пострадала. Сгорела только крыша, да обгорело несколько верхних венцов. О выбитых окнах и сорванной с петель двери на фоне всего остального, сотворенного с деревней, можно было и не упоминать. Трой даже удивился бы, если бы этого не было. Зайдя в сенцы, он сумрачным взглядом окинул пустые стены и досадливо сморщился. Похоже, его ожидания оправдались с точностью до наоборот. В целой избе и искать было сподручнее. Трой наклонился, заглядывая внутрь, и… с удивленным вскриком бросился вперед. В разгромленной комнате, на припечке лежал Ругир и смотрел на него. Трой подскочил к учителю и рухнул на колени. Учитель был жив! Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Ругир с трудом оторвал от лежанки левую руку и, будто не веря в то, что перед ним Трой, провел дрожащими пальцами по его щеке. Трой всхлипнул и уткнулся головой в грудь Ругира. Они замерли на несколько мгновений, две одинокие души, остатки исковерканного и уничтоженного мира… А затем Трой выпрямился и тут наконец увидел, что сделали орки с его наставником…
Деревню они покинули на следующий день. Трой весь вечер мастерил надежную волокушу, рубил лапник. В это время Ругир, которому орки не просто отрубили руку и ноги, но еще и отрезали веки и прибили его изуродованное тело к стене, пронзив скобой, когда-то изготовленной Тристаном для обустройства лодочного причала, плечо правой, обрубленной руки, наконец-то смог принять горизонтальное положение и, накрыв лицо тряпкой, забыться тяжелым, мутным от боли сном.
В первый день Трой смог одолеть всего три лиги. Вечером он развел костер и, покормив Ругира бульоном, наспех сваренным из чудом подстреленной над дорогой толстой вороны, упал в сон, будто в омут. Он был все еще очень слаб…
К исходу недели они добрались до деревни, основанной ветеранами Второго Сагитского. Вернее, до того места, где она была. Похоже, здесь орки задержались несколько дольше, чем в их деревне… поэтому сейчас на том месте, где когда-то стояло почти три десятка добротных изб, окруженных прочным частоколом, простиралось лишь огромное черное, выжженное пятно. За прошедшие три дня Трой уже немного окреп и втянулся. К тому же Ругир, мыча и шевеля пальцами, а также с трудом рисуя угольками из ночных костров на расколотых дровяных плахах, поведал ему кое-что о том, что произошло в деревне. Орки появились внезапно. Однако Андин, Старостин первенец, который в тот час нес службу на сторожевой вышке, оказался молодцом — не проглядел врагов.
Вот только деревню это не спасло. Уж слишком много оказалось налетчиков. Частокол они преодолели влет, сразу в десятке мест через заостренные бревна густо полезли оскаленные морды орков. На каждого из мужиков пришлось не менее дюжины тварей. Пятеро оставшихся в живых ветеранов попытались было сбить строй у рыночной площади, но куда там… Деревенский же молодняк никто держать строй не учил (а на кой ляд учить сложные боевые построения в этакой-то глуши, без того у крестьянина забот — круглый год), да и с таким жутким врагом они столкнулись впервые в жизни, так что, когда рухнули ворота, из всего мужского населения в живых оставались только Ругир и Тристан, ставшие плечом к плечу у избы Ругира, в которую набилось два десятка девок и баб. Впрочем, и они продержались недолго…
Следующую неделю Трой запомнил смутно. Ругиру становилось все хуже и хуже. Впрочем, скорее стоило удивляться тому, как вообще этот обрубок человека все еще находил в себе силы дышать. Поэтому все следующие дни для Троя слились в одну пыльную серую ленту, упорно ползущую ему под гудящие ноги. За три дня до Палангеи у Троя кончились стрелы. Впрочем, еда у них кончилась еще раньше. Трой слишком торопился доставить учителя к людям, чтобы отвлекаться на охоту, а живность у дороги будто вымерла. Хотя, возможно, так оно и было. Когда-то Ругир рассказывал, что орочьи орды проходят по земле, будто саранча, пожирая все, что только шевелится. Во всяком случае, за все время пути на глаза Трою попались только три вороны, одну из которых он сумел-таки подстрелить, да пара полевых мышей, причем с промежутком в два дня. И больше ничего — никаких птиц, ящериц или змеек…
За свою недолгую жизнь Трой еще ни разу не выбирался дальше деревни Второго Сагитского, поэтому, когда впереди появились руины Палангеи, он не сразу осознал это. Для него Палангея была чем-то вроде земли обетованной, места, где непременно есть люди, которые — и это столь же непременно — помогут ему и Ругиру. А впереди замаячили все те же обгорелые руины… Поэтому Трой вытер пот и снова налег на лямку волокуши. А через сотню шагов услышал то, от чего уже успел отвыкнуть за прошедшие недели. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС! И до него не сразу дошло, ЧТО тот произнес… — Эй, ты чего это волочешь?