Имперская трилогия (Трилогия)

Интересы Империи.

Знать бы, в чем они заключаются, эти интересы! И чем Юлий принципиально лучше Виктора, раз отец и Краснов пошли на такие жертвы.

У Краснова была репутация человека, который никогда не ошибается и ничего не упускает. Всех удивляло, что он умудрился проморгать убившего Виктора террориста. Люди просто отказывались в это верить. Но верили.

А не надо было.

Ха!

Этой ночью разнообразия ради Юлий поднял генерала Коллоджерро с постели, а не наоборот. Это было тем более приятно, что, в отличие от Юлия, Винсент не мог обозвать будившего нехорошим словом, выругаться сквозь зубы или швырнуть в его сторону подушку. Мелочь, конечно, но мелочь приятная.

– Вы мне нужны прямо сейчас, Винсент, – сказал Юлий, злорадно наблюдая, как тот пытается разлепить заспанные глаза перед экраном коммуникатора.

– Конечно, сир. Буду во дворце через двадцать минут. Что-нибудь случилось по моей части?

– О да. – Правда, случилось это довольно давно. В тот день, когда Виктору исполнилось шестьдесят два.

– Проблемы, сир?

– Будут у вас, если вы опоздаете, – сказал Юлий и выключил связь.

На этот раз Винсент опоздал на целых две с половиной минуты. Юлий засек время по старинному хронометру, установленному в его кабинете.

– А я думал, Имперская безопасность не спит, – сказал Юлий, когда Винсент явился пред грозные очи императора, на ходу допивая кофе, всученный ему заботливыми мордоворотами еще в коридоре.

– Простите, сир, я больше не буду, – пообещал Винсент.

– Кофе допили?

– Допил.

– Закажите еще. Этой ночью вы свое обещание точно не нарушите.

– Я слушаю вас, сир.

– Читайте, – сказал Юлий, протягивая генералу конверт. – А потом я вас послушаю.

Винсент разворачивал бумагу так, словно ему подсунули живого скорпиона. Держал лист он вполне профессионально, касаясь только уголков бумаги, старался не смазать отпечатки пальцев. Наверное, думал, что Юлий получил письмо с угрозами.

«Сир.

Если ты читаешь это письмо, значит, я уже мертв, а все окружающие называют тебя именно так.

Я не буду поздравлять тебя, ибо знаю, какая адская это работа. Я не буду говорить тебе о размерах твоей ответственности, потому что скоро ты поймешь все сам. Я даже не буду просить у тебя прощения, потому что знаю, что ты никогда мне его не даруешь.

Я не горжусь последним своим поступком в этой жизни. Но он был продиктован жесткой необходимостью момента, продиктован исключительно моим желанием служить Империи. Служить Империи даже ценой предательства конкретного императора.

Я думаю, что подробности ты можешь додумать и сам. Ты всегда был умным мальчиком, Юлий.

Я надеюсь, что Пенелопа уцелела. Поцелуй ее в щечку, но не говори, что это от меня.

Мне жаль, что пришлось поступить так с твоей матерью, но она все равно не смогла бы жить после моей смерти. Понимаю, что звучит это напыщенно и пафосно, однако такова правда. Лучше сгореть в одно мгновение, чем месяцами ждать неминуемого.

А у меня другого выхода нет.

Я не смогу жить после того, что я сделал. Честь можно спасти только одним образом. Кровь смывает все долги.

С этим письмом ты можешь сделать все, что захочешь! Надеюсь, ты поступишь правильно.

Верю, что ты будешь хорошим правителем.

И удачи тебе в войне и в мире, сынок.

Граф Питер Морган, твой недостойный отец».

– Как впечатление от прочитанного? – спросил Юлий, когда Винсент аккуратно сложил листок и положил его на стол.

– Ну… Это ошарашивает, – признался Винсент. Где вы нашли письмо?

– Там, где его мог найти только я.

– Сир, а вы уверены в подлинности?

– Почерк моего отца. Внизу стоит фамильная печать, которая, как я понимаю, сгорела вместе с ним в тот день. Письмо лежало в сейфе моего отца. Думаю, оно настоящее. Но не рекомендую вам относить его на графологическую экспертизу.

– Есть и другие способы установить подлинность.

– Не в подлинности дело. Подумайте лучше о том, что из этого письма следует.

– При всем моем уважении, но даже граф Питер Морган не смог бы провернуть такое дело в одиночку.

– А на пару с генералом Красновым?

– Здесь нет ни одного указания на генерала.

– Они и не нужны. Вы не знали эту парочку при жизни, а я знал. Они и шага друг без друга не ступали. Друг без друга и без тщательного планирования каждого следующего хода.

– В любом случае, мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Думайте здесь.

Винсент думал долго. Минут сорок. За это время он успел выпить еще две чашки кофе. Юлий от него не отставал. Вдобавок он успел выкурить пять сигарет.

Эта работа убьет меня быстрее, чем пилотирование, подумал Юлий. Кофеин, алкоголь, никотин – вот мой новый боевой коктейль.

– Ладно, – сказал наконец Винсент. – Допустим, вы правы, сир. Это сделали ваш отец и генерал Краснов. Тогда зачем это письмо?

– Вы играете в шахматы, Винсент?

– Нет.

– Я тоже не играю. Покер прибыльнее. Но хотя бы правила игры в шахматы вам известны?

– Правила и общие принципы, сир.

– Это уже кое-что, – сказал Юлий. – Хороший многоступенчатый заговор похож на шахматы. Когда ты делаешь какой-то ход, тем самым ты вынуждаешь своего оппонента реагировать на твои действия. В идеале надо сделать так, чтобы он реагировал единственно нужным тебе образом. Главное – инициатива. В играх гроссмейстеров, как правило, выигрывает тот, кто ходит первым.

– В чем же вы видите многоступенчатость этого заговора, сир? Один ход – один взрыв, цель достигнута.

– Цели мы не знаем, – сказал Юлий. – Истинной цели, я имею в виду. Потому что истинной цели заговорщики, как мне кажется, еще не достигли. А этим письмом они сделали еще один ход.

– Но зачем?

– Чтобы заставить меня отреагировать нужным им образом. Подтолкнуть в необходимом направлении.

– И вы видите это направление?

– В общих чертах. Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы кое-что уточнить. Вы согласны с тем, что информация, которой я сейчас с вами поделился, не должна пойти дальше этого кабинета? Что Империи сейчас, мягко говоря, не на пользу новый политический скандал?

– Разумеется, сир. Есть проблемы и поважнее.

– Вот вам и первый ход, – сказал Юлий. – Сделать так, чтобы я личным приказом остановил расследование смерти Виктора. Дабы особенно ретивые люди из УИБ не узнали ничего лишнего.

– Это все, чего они хотели добиться при помощи письма?

– Думаю, нет. Но дальше я пока не считал.

– Неужели вы сами верите, что ваш отец был способен на такое?

– Да, – сказал Юлий, не задумываясь. – Я верю. Вы же помните, что написал первый граф в тексте присяги для пилотов? Служить Империи, но не императору. Мой отец считал, что его поступок пойдет Империи на пользу. Иначе бы он на такое не решился.

– А вы как считаете, сир?

– То, что он сделал, чудовищно. Предал императора, убил кучу людей, себя, свою жену, подставил собственного сына. Я не собираюсь его оправдывать даже в своих глазах, не говоря уже о ваших, Винсент. Но я должен узнать, зачем он это сделал. В идею о том, что он желал роду Морганов императорского престола любой ценой, я не особенно верю. На протяжении всей его жизни у него была бездна более элегантных возможностей.

– Все равно сомнительно. Краснов мог бы исполнить задуманное более, как вы говорите, элегантно и без таких немыслимых жертв. Цепь загадочных убийств или несчастных случаев…

– Мне кажется, что они действовали в цейтноте, – сказал Юлий. – План был не то чтобы спонтанным, но разработанным на скорую руку. Слишком много огрехов выпирает.

– Но народ это скушал.

– Народ скушал. Народу по большей части все равно, кто им управляет. Лишь бы народ персонально не трогали.

– Циничное замечание для императора, сир.

– Не мы такие, Винсент. Жизнь такая.

– Ладно, я понял, чего мы делать не собираемся, сир, – сказал Винсент. – Мы не собираемся проводить официальное расследование и выносить сор из избы[13]. А вот что мы предпримем?

13

Не стоит забывать, что четыреста лет Человеческой Империей правили русские и что русский язык является одной из составляющих общеимперского. Поэтому не надо удивляться, когда генерал Коллоджерро привносит в свою речь русские народные поговорки.